О недобросовестных «критиках» Израиля
Стало привычным указывать на разницу между критикой Израиля и отрицанием его права на существование, пишет журналист National Review Таль Фортганг. Первое вполне приемлемо, как с любой другой страной. Второе — нет, поскольку допускает возможность демонтажа суверенного государства (которое является единственным в мире еврейским государством), что не считается законным геополитическим вариантом ни в каком ином контексте.
Но это различие можно обойти, замаскировав непризнание права Израиля на суверенитет — включая право на ведение оборонительных войн — под простую критику его поведения.
Не все пытаются это скрыть. Открытые ненавистники Израиля, такие как специальный докладчик ООН Франческа Альбанезе, отрицают, что Израиль имеет право на самооборону, поскольку изначально считают его незаконным государством. Некоторые называют военные действия Израиля «геноцидом» не из-за поведения Израиля, а потому, что война происходит в рамках «системы поселенческого колониального апартеида, которую израильское правительство построило и поддерживало в течение последних семидесяти пяти лет», как написал исполнительный директор организации «Еврейский голос за мир» менее чем через неделю после 7 октября 2023 года.
Эти экстремисты отрицают, что Израиль имеет право вести войну против ХАМАСа, даже после 7 октября. Даже если бы Израиль ликвидировал только лишь террористов ХАМАСа, уничтожил только лишь тайники с оружием и провел чудесную операцию, не причинив вреда ни одному мирному жителю, Израиль все равно был бы неправ.
С этой точки зрения Израиль мог бы избежать осуждения, только лишь приняв как данность насилие в отношении своих граждан или прекратив свое существование, — другими словами, отказавшись от своих основных обязательств как суверенное государство.
Легко понять, почему большинство ненавистников Израиля избегают выдвигать такой аргумент напрямую: когда его так легко определить, его легко отвергнуть как крайний, безнравственный и, честно говоря, непрактичный.
Однако все усложняют бесконечные призывы к «прекращению огня», сформулированные в терминах критики поведения Израиля в войне. Большинство критиков Израиля — как гуманистов, так и оппортунистических сторонников ХАМАСа — приняли эту линию.
Тут и вступает в действие классическая теория справедливой войны. Эта теория утверждает: для того чтобы война была справедливой, должны быть соблюдены два различных условия. Во-первых, страна, которая прибегает к войне, должна делать это по законным причинам. Во-вторых, сама война должна вестись в соответствии с некоторыми принципами, которые удерживают солдат от ненужной жестокости.
Эти две части теории были использованы против Израиля в запутанной манере с тех пор, как он начал свое контрнаступление, чтобы уничтожить ХАМАС. Это смешение бьет в самое сердце нашей способности ясно говорить и мыслить о войне Израиля против ХАМАСа и о том, что потребуется, чтобы удовлетворить предполагаемых критиков Израиля, включая, временами, в том числе важных должностных лиц и дипломатов Америки.
Критики поведения Израиля в войне говорят, что Израиль начал свою атаку по оправданным причинам, но его поведение в Газе было настолько несправедливым, что оправданно было бы прекращение кампании.
Есть некие сигналы, говорящие о том, что эта критика не высказывается вполне добросовестно. Во-первых, возражения эти начали распространяться почти сразу после начала военного ответа Израиля. Во-вторых, те же самые подогретые обвинения Израиля в неправомерном поведении выдвигались каждый раз, когда Израиль втягивали в войну, без учета подробностей последней операции. Но для тех, кто склонен воспринимать критику всерьез, оправданно некоторое изучение логики (или ее отсутствия), стоящей за обвинениями.
Есть ли в этой критике хоть какая-то доля истины? Или это лишь замаскированное отрицание права Израиля вести войну?
Одно из распространенных критических замечаний, повторяемых как законодателями, так и активистами, заключается в том, что слишком много мирных жителей Газы, особенно детей, погибли или пострадали из-за войны.
«Слишком много палестинцев было убито в Газе», — заявил госсекретарь США Энтони Блинкен в ноябре 2023 года, когда не прошло и месяца с начала военного ответа Израиля.
Если это правда, поведение Израиля может нарушать принцип пропорциональности: военные действия могут наносить вред гражданскому населению (или гражданской инфраструктуре) только в той мере, в которой они необходимы для достижения законных военных целей.
Соразмерность — запутанный принцип, его трудно применять даже в самых наилучших обстоятельствах. Гражданский ущерб и военное преимущество несоизмеримы, то есть они не имеют общего стандарта измерения. Невозможно понять, сколько одного стоит обменять на другое. Не помогает и то, что многие аналитики и комментаторы ошибочно принимают это правило за требование, чтобы число жертв было примерно равным с обеих сторон конфликта.
Но один элемент пропорциональности очевиден: логически невозможно сделать вывод о нарушении, просто глядя на число жертв среди гражданского населения. Обстоятельства каждой смерти имеют решающее значение не только потому, что некоторые из погибших являются комбатантами, которых ХАМАС считает гражданскими лицами, но и потому, что степень сопутствующего ущерба должна быть сопоставлена с потребностью Израиля атаковать конкретную военную цель определенным образом.
Это верно как в малом, так и в большом: так же, как любой конкретный авиаудар или налет нельзя определить как справедливый или несправедливый, глядя исключительно на число жертв, военная кампания Израиля в целом не может быть оценена без тщательного исследования ее достижений. Конечно, если только заранее не определено, что никакие военные достижения не могут стоить ни одной смерти среди гражданского населения: это является еще одним способом заявить, что сама война незаконна.
Аргумент о пропорциональности, как он был использован против Израиля, проваливается впечатляющим образом. Тезисы о том, что кампания Израиля в Газе нарушила принцип пропорциональности, категорически преждевременны. На данном этапе невозможно сделать вывод (учитывая разведданные, доступные сторонам, не являющимся воюющими), что Израиль нарушил принцип пропорциональности.
То, что критики Израиля тем не менее приняли такие формулировки, больше говорит о критиках, чем об Израиле. Единственный способ придать их критике какой-то смысл — истолковать ее как утверждение о справедливости войны: что ни одна цель Израиля не стоит сопутствующего ущерба, который наносится войной. Утверждение это не менее экстремальное, безнравственное и бесполезное.
Еще одна линия критики поведения Израиля заключается в том, что он «безрассуден в своих атаках».
Международный «хор» осуждения принял эту линию после трагического удара Израиля 1 апреля 2024 года по колонне гуманитарных работников из «Всемирной центральной кухни» (WCK), в результате которого погибли семь человек. То, что Израиль называет ошибкой (а расследование предполагает, что это могло быть и дьявольской уловкой ХАМАСа), было воспринято как доказательство того, что Израиль недостаточно делает для защиты мирных жителей в секторе Газа.
Блинкен впоследствии призвал Израиль «сделать больше», чтобы избегать жертв среди мирного населения. Президент США Байден, по данным Reuters, пригрозил «обусловить поддержку наступления Израиля в секторе Газа принятием конкретных мер по защите гуманитарных работников и мирных жителей».
Заметим, те, кто придерживается этой линии, иногда скатывается к необоснованной клевете: основатель WCK Хосе Андрес зашел так далеко, что обвинил Израиль в «преднамеренном» ударе по его сотрудникам в рамках «войны против самого человечества».
Респектабельно звучащая версия этой мнимой критики страдает из-за ошибки в логике: будто бы одна ошибка доказывает всепроникающее безрассудство. Это сродни выводу из одной авиакатастрофы, что авиаперелеты небезопасны. Авиакатастрофы между тем случаются, порой даже в результате человеческого фактора; но логически ошибочно из этого факта делать вывод, что посадка на борт самолета представляет собой какой-то необычайный риск. Израиль принимает чрезвычайные меры, чтобы гарантировать, что его атаки являются целенаправленными и основанными на надежной разведке. Удар по колонне WCK произошел потому, что Израиль считал: в фургонах волонтеров находятся террористы ХАМАСа. Это случилось не потому, что ЦАХАЛ не удосужился проверить информацию или военным было все равно. В этом случае они действительно были неправы. Но ошибки такого рода — обоснованные, но неверные выводы, основанные на несовершенной разведке, — не указывают на системные нарушения без существенных дополнительных доказательств. Это то, что случается на войне.
Вариант представить ошибку как знак безрассудного пренебрежения жизнями мирных жителей — акт ангажированного рассуждения. Нет никаких оснований утверждать, что ошибка возникла из-за стратегии сначала стрелять, а потом задавать вопросы, или из-за какого-то эквивалентного признака системного безрассудства. Напротив, факты, появившиеся после трагедии с WCK, говорят о том, что ХАМАС манипулировал израильской разведкой, чтобы нанести удар по гуманитарным работникам.
Впрочем, отдельные военнослужащие ЦАХАЛа, которые в итоге санкционировали удар, тем не менее были уволены.
Тот факт, что Израиль совершал ошибки с трагическими последствиями, не доказывает — и не может доказывать — будто «системы сломаны» или направлены на бездушное отношение к жизни мирных жителей. Это доказывает в лучшем случае лишь то, что они несовершенны.
Если критики Израиля считают, что совершенство — это надлежащий стандарт, которому должны соответствовать все военные, они должны заявить, что приняли принцип, который дискриминирует порядочных игроков, заботящихся о соблюдении таких стандартов, и поощряет непорядочных, которые этого не делают.
Гораздо более вероятно, что этот стандарт — еще один способ переопределить приемлемое военное поведение, чтобы исключить все, что делает Израиль: стратегия, которая косвенно отрицает саму способность Израиля вести войну. Тот факт, что даже самые «дружелюбные» и искушенные критики Израиля в высших эшелонах власти его главного союзника могут выдать лишь расплывчатые призывы «делать больше» (больше чего?) и предпринять «конкретные шаги» (например?) для достижения негласных стандартов заботы о населении, удерживаемом в заложниках вражеской террористической организацией, говорит о том, что критики устанавливают для Израиля стандарт, требующий совершенства.
Любое ведение войны при таком подходе может быть подвергнуто критике в любое время и по любой причине. Это еще один способ лишить Израиль права вести войну, когда критики сочтут удобным.
Еще немного об ангажированных рассуждениях. Даже самые подготовленные и самые этичные военные время от времени страдают от провалов разведки, и даже в зонах военных действий, менее плотных, запутанных и оснащенных «живыми щитами», чем Газа.
Например, в октябре 2015 года Соединенные Штаты неоднократно бомбили травматологическую больницу в Кундузе (Афганистан), убив 42 и ранив 30 человек. Тогда военно-воздушные силы (и афганские власти) ошибочно полагали, что там скрываются боевики «Талибана» (внесен в список террористических организаций ООН. — Ред.), хотя на самом деле ее использовали «Врачи без границ». Правительство США извинилось за трагическую ошибку. Ни один добросовестный критик американских действий не подумал сделать вывод из этой ошибки, что вооруженные силы США не так уж хорошо обучены или не привержены стратегии нанесения ударов по законным военным целям.
Поскольку такого рода «критика» зарезервирована лишь для еврейского государства и изображает Израиль необоснованно жестоким в своей войне, защитники Израиля назвали это современным «кровавым наветом».
Хотя эта многозначительная фраза может скорее подогреть дискуссию, чем пролить на нее свет, ясно одно: обвинение безо всякой осторожности Израиля в том, как и где он выбирает цели для нанесения ударов по своим врагам, само по себе не является критикой. Это скорее оправдание для призыва к Израилю полностью сложить оружие.
Вместо того, чтобы дисквалифицировать эту линию антиизраильской риторики, назвав ее антисемитской, — стратегия, к которой самые резкие антиизраильские голоса просто невосприимчивы, — защитникам Израиля, возможно, полезнее было бы показать, что он страдает от двойного позора нелогичности и обмана в угоду своеобразным двойным стандартам.
В кампусах американских университетов и на других форпостах антиизраильской враждебности общие призывы к сплочению включали в себя очевидные смыслы устранения Израиля («Есть только одно решение — революция-интифада», «От реки до моря Палестина должна быть свободной» и т.д.). Звучало также более общее, эмоциональное и бессмысленное утверждение, что Израиль занимается не войной, а геноцидом. Исходя из этого утверждения, защитники Израиля лицемерно обвиняются в отсутствии сочувствия к перемещенным гражданским лицам из Газы, равнодушии к погибшим детям и преднамеренном игнорировании «неизбирательных» атак Израиля: именно так президент США Байден описал военную кампанию в декабре 2023 года.
Разобраться в этом дешевом приеме, маскирующемся под критику поведения Израиля, — немалый вызов, потому что по сути своей это вообще не аргумент. В большинстве случаев это уловка. Обвинение, представленное как нечто иное, нежели аргумент о пропорциональности или безрассудстве, заключается в том, что война Израиля против ХАМАСа слишком кровава, чтобы ее можно было классифицировать как войну, — не с точки зрения полученных военных преимуществ или того, как бы она выглядела, если бы Израиль не совершал ошибок, или чего-либо еще. Просто слишком кровава, и точка.
Это обвинение черпает свою силу из основополагающей реальности, что война — это ад. Действительно, так оно и есть. Но само по себе это не делает войну несправедливой, а тем более геноцидом.
Если бы это было так, все войны нарушали бы второй принцип справедливости, превращая идею справедливой войны в бессмысленность.
Представляя изображения войны населению, не привыкшему к присущим ей ужасам, те, кто хочет остановить войну, говорят о «реально плохой войне», показывают фотографии детей из Газы, искалеченных израильскими авиаударами (а иногда фотографии детей в совершенно других войнах и других странах), и используют разнообразные иные средства, чтобы «приблизить» жуткие реалии войны к дому людей. Они рассчитывают на инстинктивные сочувственные реакции: ничто не может оправдать такой сопутствующий ущерб; это не должно считаться обычной войной; это должна быть какая-то самая ужасная война из всех, которые когда-либо велись, когда вся ее тяжесть обрушивается на самых слабых. То есть это геноцид.
Оставив в стороне аргументы о семантике и юридических определениях понятия «геноцид» (не говоря уже о моральной инверсии обвинения евреев в его совершении), это выглядит как исключение любых сопоставлений, необходимых для понимания того, ведет ли Израиль свою войну необычайно смертоносным способом. Любой порядочный человек потребует, чтобы сторона, ответственная за развязывание этого ада, остановилась бы, пока не найдет более гуманный способ достижения своих целей. «Прекратите огонь прямо сейчас».
Очевидный ответ тем, кто торгует картинками адских условий жизни в Газе, заключается в том, что это война, а все войны порождают невыразимые ужасы. Если Израиль должен прекратить огонь просто потому, что гибнут мирные жители, трагически калечатся человеческие тела, происходят ужасные страдания, — а все это, несомненно, происходит, потому что именно это происходит на войне, — мы снова возвращаемся к давно отвергнутому аргументу о том, что Израиль вообще не может вести войну. (И снова оставляем в стороне то, что изначально спровоцировало войну, и ту тактику, которую использует ХАМАС, чтобы максимально навредить собственным гражданам.)
Но даже если это утверждение истолковать в самом «выгодном» свете — как аргумент о жестокости этой конкретной войны по сравнению с войнами в целом — оно не выдерживает критики.
Важнейший вопрос для любой критики поведения заключается не в том, много ли гражданских лиц было убито. Ибо это исключило бы все войны, независимо от того, насколько праведна миссия и насколько безупречны военные действия. Скорее, это вопрос о том, были ли убиты мирные жители неприемлемо высокими темпами. Даже не прибегая к анализу пропорциональности, это было бы самым очевидным доказательством того, что Израиль совершает что-то неправильное при достижении своих военных целей.
Но правдоподобно ли это? В середине февраля 2024 года агентство Reuters процитировало «функционера ХАМАСа, базирующегося в Катаре», который заявил, что «группировка оценила свои потери в 6000 бойцов» с тех пор, как Израиль начал октябрьское контрнаступление.
Похоже, это последний раз на момент написания статьи, когда ХАМАС называл свою цифру потерь. (Израиль тогда заявил, что на самом деле эта цифра составила 12000, а по более поздним оценкам, ликвидировано 17000 боевиков ХАМАСа.)
В качестве гипотезы давайте используем цифру, названную ХАМАСом. И представим себе, вопреки всем доказательствам, что все другие жертвы в Газе были мирными жителями. Хотя в моменты откровенности руководство ХАМАСа признает, что подсчеты могут быть неточными на целых 25%, ныне ХАМАС утверждает, что общее число погибших составляет около 42000 человек. 36000 из них, в этой гипотетической ситуации, могут быть мирными жителями. Представим себе также, что ХАМАС недоучитывает и что есть еще 4000 мирных жителей, убитых ЦАХАЛом. В этом невероятном и ужасающем сценарии только 6000 из 46000 погибших — 13% — комбатанты.
Но это число все равно было бы улучшением по сравнению с обычной статистикой соотношения смертей комбатантов и гражданских лиц во время войны.
По данным Организации Объединенных Наций, «на долю гражданских лиц приходится почти 90% жертв военного времени». Цифры ООН учитывают все известные войны — не только городские, как та, что сейчас происходит в Газе, где плотно сосредоточено гражданское население. И при этом не учитывается хорошо документированное использование ХАМАСом «живых щитов», предотвращение эвакуации гражданского населения и кража гуманитарной помощи и многие другие способы, когда ХАМАС жертвует жизнями мирных жителей ради своих циничных целей.
Конечно, эта гипотеза не отражает реальность. Более разумная, консервативная оценка заключается в том, что в Газе гибнут двое мирных жителей на каждого комбатанта.
Учитывая некоторые изменения в статистике, которые Организация Объединенных Наций тихо произвела в середине мая 2024 года, это число, вероятно, даже лучше, чем это. Но и при соотношении два к одному это была бы самая гуманная городская война, когда-либо проводившаяся.
Такие исключительные результаты не являются случайностью. Они являются отражением приверженности Израиля делать все возможное для сохранения жизни мирных жителей на вражеской территории.
Как написал эксперт по международному праву Михаэль Шмит, «нет никаких сомнений в том, что практика предупреждений ЦАХАЛа в целом является «золотым стандартом». Действительно, с точки зрения политики ЦАХАЛ обычно превышает то, что требует закон».
Поведение Израиля в войне долгое время было предметом пристального внимания со стороны экспертов по международному праву: «Операции Израиля в Газе в 2014 году и масштабные усилия по предоставлению предупреждений подняли обсуждение этой меры предосторожности до беспрецедентного уровня, — говорится в статье исследовательской группы Ассоциации международного права в 2017 году. — Некоторые даже обеспокоены тем, что ЦАХАЛ установил нереалистично высокую планку относительно того, когда и как предоставлять предупреждения».
Неудивительно, что по мере того, как текущая кампания в Газе движется вперед и Израиль получает больше разведданных и улучшает свою тактику ведения городских войн, количество жертв по сути выровнялось.
Верные себе, «критики» перешли к новой линии напряженных возражений против поведения Израиля: дескать израильское правительство не делает достаточно для освобождения заложников, все еще удерживаемых ХАМАСом. Из этой повторяющейся неспособности привлечь ХАМАС к ответственности за все, что он делает, — за то, что навлек на себя ответ Израиля, за то, что подвергает опасности мирных жителей Газы, за то, что убивает заложников, и вообще за то, что продолжает удерживать заложников, включая двух детей, — становится ясно, что целью критического хора является выставить Израиль козлом отпущения, а не обеспечить справедливый мир между ним и его соседями.
Называть поведение Израиля необычайно жестоким, кровавым или «неразборчивым» — это не просто абсурд. Израиль, по неявному признанию его врага, ведет чрезвычайно осторожную войну. Однако для предполагаемых «критиков» этого недостаточно.
Если эта безупречно точная война все еще вызывает истерические призывы к Израилю прекратить огонь, возможно, пора признать, что «критика», с которой Израиль сталкивается каждый раз, когда его втягивают в войну, является ничем иным, нежели выражением отрицания права Израиля на существование как суверенного государства. И, возможно, пришло время навсегда прекратить называть этих «критиков» — критиками.
Комментариев нет:
Отправить комментарий