Еще о странностях и новаторстве раввинистического мышления
Материал любезно предоставлен Tablet
Поэт и литературный критик Адам Кирш читает даф йоми — лист Талмуда в день — вместе с евреями по всему миру и делится размышлениями о прочитанном: почему игроки на голубиных гонках, игроки в кости и ростовщики не могут быть свидетелями появления молодой луны и почему лунный календарь по‑прежнему имеет значение.
Как часто современный горожанин думает о луне? Можете ли вы, не проверяя, сказать, какая сегодня фаза луны или в какой точке неба она будет видна в тот или иной час? Скорее всего, нет, да и зачем вам это? Ведь для нас луна — это всего лишь большое украшение в небе и пункт назначения нескольких старых «Аполлонов». А вот для мудрецов Талмуда луна была камертоном всего ритма еврейской жизни. Поскольку еврейский календарь — лунный календарь и начало каждого месяца приурочивается к появлению в небе растущего серпа луны, храмовые священнослужители, а затем мудрецы пристально следили за фазами и траекториями луны. Нынешний даф йоми, включающий конец первой и всю вторую главу трактата «Рош а‑Шана», целиком посвящен процедурам определения момента, в который появляется молодая луна.
Как большинство образованных людей в древности и Средневековье, мудрецы Талмуда обладали обширными познаниями в астрономии. (Загляните в Данте или Чосера, и увидите, что грамотный человек должен был разбираться в созвездиях и лунных циклах.) Разумеется, все эти познания соседствовали с фундаментальной ошибкой в понимании устройства Солнечной системы — они не знали, что Земля вращается вокруг Солнца, а не наоборот, но что касается движения Луны по небу — тут они были экспертами. Они умели высчитывать лунный календарь на месяцы и годы вперед, определяя, в каком месяце будет 29 дней, а в каком — 30 и к какому году нужно прибавить лишний месяц, чтобы сохранять синхронность лунного календаря с солнечным. В Рош а‑Шана, 20б рабби Шмуэль тщеславно заявляет: «Я могу высчитать календарь для всей диаспоры без всяких свидетелей».
Однако во избежание ошибок традиционная практика определения новолуния, восходящая к храмовым и даже дохрамовым временам, предполагала наличие свидетелей, подтвердивших, что они действительно видели появление серпа молодой луны. Талмуд объясняет, что, пока стоял Храм, существовал специальный священнический суд, занимавшийся заслушиванием свидетелей, видевших молодую луну. «В Иерусалиме был большой двор, который назывался Бейт яазек, — сообщается в Рош а‑Шана, 23б. — Там собирались все свидетели, и суд заслушивал их там. И закатывали для них большие пиры, чтобы они желали приходить и привыкали приходить».
Свидетельствование перед этим судом было важной заповедью — разрешалось даже нарушить субботу, чтобы отправиться в Иерусалим и дать показания. При этом свидетели новолуния могли не только нарушить субботние пределы, то есть пройти расстояние больше того, которое разрешается проходить в шабат, но и брать с собой оружие для самообороны. (Это последнее положение кое‑что сообщает нам о том, насколько закон и порядок соблюдались в Иудее эпохи Второго храма.) По еврейскому закону для подтверждения любого заявления в суде требуется два независимых свидетеля, поэтому евреи приходили в Храм парами, чтобы давать показания. В одном случае, говорится в Талмуде, до сорока пар явились, чтобы заявить, что видели растущий полумесяц. Поскольку на самом деле нужна была только одна пара, рабби Акива собирался отправить остальных восвояси, но раббан Гамлиэль остановил его: если начать отговаривать людей от дачи показаний, беспокоился Гамлиэль, может наступить день, когда вообще никто не придет. Лучше слишком много свидетелей, чем слишком мало.
И тем не менее Талмуд указывает, что не всем разрешается свидетельствовать о луне. Члены семьи не могут подтверждать показания друг друга; отец и сын, например, не могут выступать в качестве двух отдельных свидетелей. А люди морально неустойчивые и вовсе не могут свидетельствовать. К таковым относятся профессиональные игроки («тот, кто играет в кости»), игроки на голубиных гонках, торговцы, продающие нелегальную продукцию, и люди, одалживающие деньги под проценты. Кроме того, свидетели должны были быть лично знакомы с членами суда, в противном случае за них должен был поручиться кто‑то из таких знакомых.
Эта предосторожность была введена в связи с боэтусеями — еврейской сектой, у которой были собственные представления о том, как рассчитывать календарь. (В частности, по причине специфического прочтения одного стиха в книге Левит им было важно, чтобы Шавуот всегда выпадал на воскресенье.) Чтобы повлиять на составление календаря и подогнать его под свои требования, они время от времени давали ложные показания относительно появления молодой луны, с тем чтобы новолуние было объявлено не в то время. В Рош а‑Шана, 22б рассказывается о том, как боэтусеи однажды подкупили человека, дав ему 200 динаров за то, что он скажет, будто видел серп новой луны, хотя на самом деле он не видел. К счастью, человек оказался верным фарисеем — приверженцем мейнстримной раввинистической традиции — и рассказал суду о том, что произошло: «Я слышал, что боэтусеи ищут пути обмануть мудрецов, — объяснил он, — и сказал себе: пойду‑ка я и вызовусь дать ложные показания, а потом расскажу мудрецам всю правду, иначе же недостойные люди придут и введут мудрецов в заблуждение».
После того как новолуние было засвидетельствовано и новый месяц объявлен, мудрецы Иерусалима должны были распространить эту весть по всему еврейскому миру. Для этого использовалась система передачи сигналов факелами: вестник иерусалимских мудрецов зажигал факел на вершине одной горы «и размахивал им туда‑сюда и вверх‑вниз, пока не видел, что на вершине следующей горы другой факельщик начинает делать то же самое» и так далее. В это трудно поверить, но Талмуд утверждает, будто непрерывная цепочка сигнальных огней простиралась от Иудеи до Вавилонии (современный Ирак) на расстояние в сотни километров. Последний связной «видел, как вся диаспора перед ним пылает, словно один большой костер», — потрясающий образ целого народа, посылающего сигналы факелами через весь мир.
И все же мудрецы понимают, что это звучит слишком красиво, чтобы быть правдой: «Что такое “диаспора” (галут)?» — вопрошают они, отдавая себе отчет в том, что невозможно увидеть всех евреев мира с одной горной вершины. Рабби Йосеф объясняет, что в данном случае под диаспорой подразумевается просто город Пумбедита, крупная еврейская община в Вавилонии; по‑видимому, «каждый человек [в этом городе] брал в руки факел и поднимался с ним на крышу своего дома». В итоге еврейский календарь синхронизировался в двух крупнейших центрах еврейской цивилизации того времени.
В ходе обсуждения мудрецы неожиданно сворачивают на тему запрещенных изображений. Мишна в Рош а‑Шана, 24а утверждает, что у раббана Гамлиэля, крупнейшего раввинистического авторитета своего времени, на чердаке висела диаграмма фаз луны, которую он использовал, дабы помочь свидетелям описать, что именно они видели на ночном небе: «И он говорил им: вы видели такую форму месяца или же такую?» Очевидно, раббан Гамлиэль не находил здесь ничего предосудительного, но Гемара находит, основываясь на стихе Исх., 20:23: «Не делайте предо Мною богов серебряных или богов золотых, не делайте себе». С точки зрения мудрецов, «боги» означают «служителей Б‑га», Его сопровождающих, то есть к этой категории как раз относятся небесные тела — солнце и луна. Нарушает ли диаграмма раббана Гамлиэля этот запрет?
Чтобы ответить на этот вопрос, мудрецы прежде должны выяснить, какой цели служит запрет на изваяния. Абайе считает, что Тора запрещает исключительно изготовление точных копий сакральной утвари. Именно поэтому запрещено делать семисвечник, который бы имитировал храмовую менору. Но поскольку луну нельзя воспроизвести — только изобразить, то ее изображения позволительны. Гемара спорит с Абайе, задаваясь вопросом, почему же в таком случае не разрешается изображать лицо человека — ведь лицо не целый человек и портрет не является его точной копией. Но здесь, считает Абайе, есть другая причина для запрета: поскольку люди созданы по образу и подобию Б‑жьему, любое изображение человека — это изображение образа Б‑жьего и как таковое запрещено.
В конце концов мудрецы все же не соглашаются с Абайе и решают, что любое изображение небесного тела запрещено. Однако нельзя себе представить, чтобы муж столь мудрый и благочестивый, как раббан Гамлиэль, нарушал это предписание. Так как же нам объяснить его лунную диаграмму? Может быть, в ней нет ничего предосудительного, потому что он не сам ее рисовал, а заказал изготовление нееврею? Нет, считает Гемара, это плохое оправдание, ведь даже обладание запретным изображением — это уже нарушение закона. Наконец, мудрецы находят удовлетворительный ответ: изображения запрещены, если они делаются украшения ради, а если ради изучения Торы — разрешены. «Ты можешь учиться, чтобы понимать и учить», — делает вывод Гемара. В очередной раз мы видим, что в талмудической аксиологии учеба оказывается наивысшей еврейской ценностью.
Оригинальная публикация: ‘Daf Yomi’: Talmudic Rabbinical Thought Was Part Lunatic, Part Moon Shot
Комментариев нет:
Отправить комментарий