четверг, 29 августа 2024 г.

"Я читал даже Ленина, ибо хотел изменить мир"

 

    Фото из СМИ

"Я читал даже Ленина, ибо хотел изменить мир"

Выдающийся французский ученый является одним из пяти лауреатов Нобелевской премии – уроженцев Украины. Причем все они – евреи: физиолог Илья Мечников, микробиолог Зельман Ваксман, химик Роальд Хофман, писатель Шмуэль Агнон, физик Жорж Шарпак. И достигли они мирового признания потому, что жили и трудились за пределами царской России, Польши или Советского Союза. Тогдашняя колониальная Украина, став родиной еврейских гениев, не могла дать им полноценного образования и возможности свободного творческого развития, вынуждая искать лучшей доли в иных краях. 

Гершеле из Полесья

Гриша (Герш, Георг) Харпак появился на свет 1 августа 1924 г. в полесском селении Дубровица, в далеком прошлом – столице удельного княжества, а в 1920–1930-х гг. – польском местечке Домбровица Волынского воеводства (ныне Ровенская область Украины). Его мама Хана Шапиро, родом из древнего Олевска, стройная смуглая красавица с острым умом, полюбилась голубоглазому блондину Мотлу Харпаку с его спокойным характером. Они поженились и вскоре поселились в уездном центре Сарны, где издавна жила большая семья мужа. Гришин дед держал там небольшую мануфактурную лавку. Правда, "товар этот предназначался для поляков и украинцев; еврейка никогда бы не купила материю в цветочек", вспоминал ученый. Магазин находился на главной улице Веселой, где его дядя смешил жителей анекдотичными историями (возможно, от него Георг и унаследовал остроумие). Отец работал бухгалтером в лесном хозяйстве.

Город Сарны более чем наполовину был еврейским местечком. В семье Харпаков говорили на идише и вполне сносно владели русским языком. Гришу учили Торе, ивриту, малыш тесно общался со сверстниками – украинцами и поляками. Но еврейская община постоянно страдала от дискриминации со стороны польских властей и антисемитизма части населения. И молодая семья Харпаков, настроенная в духе сионизма, решила в 1926 г. искать лучшую жизнь в подмандатной Палестине. Грише было около трех лет, когда родители поселились в Хайфе. Отец стал каменотесом на прокладке дорог в горах. Бегая по пыльным улицам под палящим солнцем, его сын быстро освоил арабский язык, но вскоре заболел воспалением глаз, и при отсутствии гигиены у него возникла угроза слепоты. Через два года, не вынеся тяжких условий, родители решили вернуться в Сарны, тем более что мать ждала второго сына – Андрея.

На первенца Гершеля Хана возлагала большие надежды и, обнаружив в нем особую одаренность, прививала ему интерес к литературе и музыке. Мальчик быстро овладел польским языком и поступил в гимназию с обязательным изучением основ и соблюдением традиций католицизма, которые вызвали в нем внутренний протест. Вместе с тем впоследствии он с теплотой вспоминал свою первую учительницу, которая отнеслась к нему с любовью. Обнаружив познавательные способности ученика, она настоятельно рекомендовала его родителям делать всё для их развития.

Об этом времени ученый вспоминал: "Я родился в месте, где десятки лет велись этнические и революционные баталии между большевиками, анархистами, поляками, и мир наступил, когда большевики были разбиты поляками... Я бы не выжил, может быть, потому что я еврей по происхождению".

В 1931-м Харпаки решили эмигрировать с детьми в Париж, где ранее обосновалась семья родного брата Мотлa. "Счастлив, как Бог во Франции" – эта старая поговорка на идише определила переезд Харпаков в "страну культуры и свободы". Под предлогом посещения Международной колониальной выставки они оформили туристическую визу и поселились во французской столице, переменовав себя в Мориса и Анну Шарпак, а детей – в Жоржа и Андре. Отец сперва устроился курьером и на грузовом трехколесном велосипеде развозил по городу продукты в рестораны, а позже при поддержке брата стал коммерсантом средней руки. Мать строчила белье на швейной машинке.

Жорж с помощью кузины освоил французский язык, поступил в лицей св. Людовика и просиживал в муниципальной библиотеке, глотая сочинения Ж. Верна, В. Гюго и А. Дюма. "Я приехал во Францию в возрасте семи лет и нашел страну, которая стала для меня раем... Мы были бедны, но я не встречал препятствий для поступления в школу... Я открыл для себя одну важную вещь – терпимость к иностранцам, и в этом было богатство Франции. Через год у меня появились друзья-французы... Меня не интересовала наука, меня интересовало всё. Я читал даже Ленина, ибо хотел изменить мир". В 13 лет Жорж присоединился к движению "Красные соколы", "похожему на скаутское, но светскому, социалистическому". В 1938-м, после Мюнхенского соглашения, он покинул это движение и вступил в радикальную организацию "Молодежные общежития".

 

"Да здравствует свободная Франция!"

Летом 1940-го северную часть Франции оккупировали немцы. Жорж завершал учебу в интернате лицея, где оставался в сравнительной безопасности. Однако скрывать свое происхождение становилось всё труднее. Много лет спустя ученый вспоминал, как одна очаровательная девушка тогда сказала ему: "Ох уж эти евреи – я чую их издалека!". В 1941-м он успешно окончил лицей со степенями бакалавра по философии и естественным наукам. Его мать вместе с Андре, отказавшись носить желтую звезду и спасаясь от облав, в июле 1942-го бежали на юг в зону режима Виши. Отец работал лесорубом в горах Севенн, чтобы остаться незамеченным из-за сильного польского акцента. А Жорж достал фальшивое удостоверение личности на имя Жака Шарпантье, якобы проживающего в Труа, но сам поселился с матерью в Монпелье у Средиземного моря и учился там в лицее Жоффре.

Когда нацисты в ноябре 1942-го оккупировали всю территорию страны, 19-летний Жорж через лицейского друга присоединился к движению Сопротивления, чтобы активно бороться за освобождение Франции. Выполняя обязанности связного, он, благодаря унаследованной от отца "арийской" внешности, свободно перемещался по стране, встречался с франтирерами из сетей коммунистов и голлистов, снабжал их поддельными документами и организовывал явки. А затем по неопытности совершил ошибку и был схвачен французской полицией. Гестапо перехватило секретное сообщение его матери в камеру сыну и арестовало часть подпольщиков. Анна попала в концлагерь Гурс в Пиренеях.

Сперва Жоржа содержали в тюрьме Монпелье. В феврале 1944-го попытка коллективного побега узников провалилась, и 13 его товарищей были расстреляны. А летом 1944-го, после высадки союзников в Нормандии, остальных заключенных депортировали на юг Германии, в Дахау. О происхождении Жоржа никто не догадывался, усвоенный им в лицее немецкий язык сыграл свою роль: в концлагере он часто выполнял функции переводчика. Однажды на минутку прикорнул, облокотившись на лопату. Проходивший мимо офицер дал пинка "саботажнику", а тот спросонья выдал тираду на идише, после чего с трудом успокоил немца.

И еще раз Жоржу повезло оказаться в бригаде заключенных, прокладывавшей летную полосу на аэродроме за пределами лагеря. В Дахау свирепствовала эпидемия тифа, и бригаду перебросили в один из лагерей-спутников, а там 30 апреля 1945-го их освободили американцы. К счастью, вся семья Шарпак пережила Холокост и после войны воссоединилась. Жорж был удостоен нескольких боевых наград и чина лейтенанта. А главное, в 1946-м он наконец получил французское гражданство, хотя прошение о натурализации подавал еще до войны. Правительство предложило польским шахтерам, работавшим в стране, принять подданство Франции, и Жорж использовал эту возможность.

 

"Физика – требовательная любовница"

Окончив лицей в Монпелье в 1945-м, Шарпак поступил в Парижскую школу горного дела, один из самых престижных технических вузов страны, и через три года получил диплом инженера-горняка. В дальнейшем из всех выгодных предложений он выбрал науку: пошел в докторантуру Национального центра научных исследований (CNRS) и начал работать в лаборатории ядерной физики у самого Фредерика Жолио-Кюри. "Я начал заниматься наукой по-настоящему в 24 года. К тому времени у меня было инженерное образование, я пришел к Жолио-Кюри, и это было благом, потому что там были хорошие научные традиции... У вас есть интуиция, страсть, это был очень важный период в моей жизни. Тогда я научился делать инструменты, потому что в лаборатории у нас их не было, нам приходилось делать их самим... У меня особая связь с физикой по каналу детекторов, ведь я должен был обнаружить частицы".

Тогда же он встретил Доминик Видаль, пленившую его скромной красотой и очаровательной улыбкой. Она на всю жизнь станет его любимой женщиной, матерью троих его детей. И науке он остался пожизненно верным: "Физика напоминает требовательную, а иногда роковую любовницу. Ночью и днем, летом и зимой, утром и вечером она преследует вас, пленит, переполняет и погружает в отчаяние. И вы безумно любите ее и не вольны расстаться с ней хотя бы на день". Позже он размышлял: "История науки сыграла для меня очень важную роль... Наука – это сомнение, это исследование. Это не то, что слишком академично и вам объясняют, что это похоже на чистую логику, которая исходит из компьютера, что не соответствует действительности".

Жолио-Кюри посоветовал Шарпаку заняться ядерной физикой. Темой своего исследования докторант выбрал бета-распад – радиоактивное разделение, обусловленное слабым взаимодействием элементарных частиц и изменяющее заряд ядра на единицу в виде бета-частиц (электрон/позитрон и нейтрино). В 1954 г. он блестяще защитил докторскую диссертацию в Коллеж де Франс и получил должность старшего научного сотрудника CNRS. А через пару лет отправил резюме в Институт ядерных исследований в подмосковной Дубне, надеясь продолжить там свои изыскания, но год безрезультатно прождал визу. На международной конференции доклад Жоржа о новом детекторе частиц привлек внимание Леона Макса Ледермана – американского физика, будущего нобелевского лауреата, открывшего мюонный нейтрино.

В 1959-м Ледерман принял Шарпака на работу в крупнейшую лабораторию физики высоких энергий – Европейский центр ядерных исследований в Швейцарии (CERN). Жорж с женой и детьми обосновался в Женеве. Он принял участие в первом точном измерении магнитного момента мюона и получил серебряную медаль Национального центра научных исследований. Продолжал искать пути совершенствования технологии наблюдения элементарных частиц, значительно ограничивавшей возможности физиков, которые обычно применяли искровую (пузырьковую) камеру – детектор высокозаряженных частиц в виде следов (треков) искровых разрядов в инертном газе. В частности, длительность жизни мюона составляла две миллионных доли секунды, а искровая камера "выдавала" всего сто изображений в секунду. Жорж Шарпак хотел заменить фотографии движения субатомных частиц экраном компьютера и найти способ фиксации этих частиц. Он предложил новый тип детектора –дрейфовую камеру: проволочный, наполненный газом, ионизационный детектор, в котором координата частицы определяется по времени дрейфа электронов в газе от места ионизации до сигнальных анодных проволочек.

В 1968-м ученый сделал свое главное открытие: создал многопроводную пропорциональную "камеру Шарпака" (MWPC). Сам он так объяснял свое революционное открытие далеким от физики лицам: "Это небольшая штуковина 10 на 10 сантиметров, которая принесла мне мировое признание, поскольку соединение этого детектора с компьютером увеличивает скорость сбора информации в миллионы раз". Уникальность его изобретения заключалась и в том, что прибор позволил не только определить величину ионизации, но и установить точные координаты прохождения электронных частиц с помощью компьютерной обработки данных. Шарпак участвовал с ним в экспериментах в Национальной ускорительной лаборатории им. Энрико Ферми (Чикаго). В 1973-м общество французских физиков присудило ему премию Жана Ришара.

Камера Шарпака открыла принципиально новое направление в создании измерительных приборов в ядерной физике, а его общие принципы и технические новации по сей день применяются в ускорителях элементарных частиц, в частности – в Большом адронном коллайдере. Без их использования не обходится ни один эксперимент в области физики высоких энергий. Его детекторы начали широко внедрять также в биологии и медицине, например при обработке изображений человека. Благодаря этому устройству был изменен механизм рентгеновских аппаратов – доза излучения уменьшилась в 10 раз. Кроме того, его разработки позволили НАСА контролировать показатели сердцебиения астронавтов, а также прогнозировать землетрясения. Он часто выезжал за границу с чтением лекций. Традиционными стали Венские международные конференции по проволочным камерам.

На средства от регистрации патентов на свои изобретения Шарпак купил дом в швейцарском Жексе. С 1980 г. он был одновременно адъюнкт-профессором, а с 1984-го – профессором в лаборатории общего электричества Высшей школы фундаментальных исследований физики и химии в Париже, в течение года занимал кафедру им. Жолио-Кюри. Вместе со старшим сыном Ивом создавал новые детекторы частиц для мягкой радиологии на более низких дозах облучения и другие приборы в области биомедицинской визуализации. Разрабатывал детектор, с помощью которого можно исследовать структуру ДНК и изучать раковые опухоли. В мае 1985 г. Шарпак был избран действительным членом Французской академии наук, став одним из крупнейших специалистов в мире в области физики элементарных частиц. В 1989-м был отмечен премией Европейского физического общества в области физики частиц и высоких энергий. В 1991-м после 30 лет работы он уволился из CERN.

А спустя год Жорж Шарпак был удостоен Нобелевской премии по физике "за изобретение и разработку детекторов частиц, в частности мультиэлектродной пропорциональной камеры". Бывший узник Дахау потрясенно стоял рядом с Нобелевским комитетом и королевской семьей. Удивительно скромный, он никак не мог поверить, что это происходит именно с ним. "К моему великому удивлению, в конце 1992 г. физика привела меня в Стокгольм. Нобелевская премия – это Эйнштейн, Нильс Бор или Кюри. Сравнивать себя с ними – не могло быть и речи!" На вопрос, как он планирует распорядиться премиальным миллионом долларов, Шарпак рассеянно ответил, что надеялся купить пару туфель, но теперь вряд ли найдет на это время. И вскоре ученому стали приходить посылки с обувью со всего мира. Он был удостоен почетных докторских степеней университетов Женевы, Брюсселя, Салоник, Оттавы, Коимбры, членства академий наук США, России, Австрии, Португалии, Всемирной академии культур. А в 2007-м стал кавалером французского ордена Почетного легиона.

 

"Он был щедрым человеком"

Жорж Шарпак не замыкался в науке, его всегда глубоко волновали интересы общества. В юности он вместе с коммунистами сражался за освобождение Франции. "В этом возрасте вы не просто занимаетесь политикой, вы делаете революции. И я прошел всю войну, мне посчастливилось выжить". А после победы он стал членом Компартии, за которую тогда голосовали более четверти французов. Ее считали партией Пикассо и Луи Арагона, Фредерика Жолио-Кюри и Поля Ланжевена. Но Жоржа раздражал культ личности Сталина, и в 1949-м во время съезда демократической молодежи в Берлине он демонстративно не встал, когда зал скандировал имя вождя народов. И вышел из рядов партии в 1956-м, после советского вторжения в Венгрию. Мать, обожавшая Сталина, разорвала партбилет еще раньше – во время "дела врачей". Ее примеру последовал и брат Жоржа, в будущем известный актер и режиссер Андре Шарпак.

Жорж активно боролся за права человека. Резко критикуя коммунистические режимы, он вместе с тем отправлял помощь жителям Северного Вьетнама, страдавшим от налетов американской авиации. Именно Шарпак основал в Женеве "Комитет Юрия Орлова" – в защиту советского физика, первого председателя Московской Хельсинкской группы, приговоренного к семи годам заключения за "антисоветскую агитацию и пропаганду". В 1978-м Шарпак отказался участвовать в международном конгрессе в Дубне в знак протеста против суда над Орловым. Его голос громко звучал и в поддержку других советских диссидентов – А. Сахарова, А. Щаранского, Ж. Медведева, А. Синявского и Ю. Даниэля. Особую горечь вызывал у Жоржа государственный антисемитизм, по сути, узаконивший в Советском Союзе процентную норму при поступлении в вузы. В ходе своих визитов в СССР он собирал сведения о явной дискриминации абитуриентов-евреев.

Выдающийся физик при поддержке Академии наук возглавил крупное движение за обновление преподавания естественных наук в школе, получившее название "Рука в тесте", и написал об этом ряд публицистических книг: "Наука в начальной школе" (1939), "Станьте волшебниками, станьте учеными" (2002), "Ребенок и наука" (2005). Инициатива охватила более трети французских школ и распространилась на многие страны мира. Шарпак был страстным борцом за использование ядерной энергии в мирных целях. Вместе с другими учеными он подписал "Предупреждение человечеству" (1992), в котором говорилось, что люди и природа находятся на траектории столкновения и необходимо изменить управление Землей и жизнью на ней, чтобы избежать огромных человеческих страданий. Он предложил новую единицу измерения радиоактивности – DARI (годовая доза внутреннего излучения). После аварии на Чернобыльской АЭС Шарпак стремился помочь в диагностике облученных, но советская власть демонстративно отказалась от его предложений. В 2009-м он протестовал против стоимости строительства французского экспериментального ядерного реактора, предварительный бюджет которого вырос до 15 млрд €, что поставило под угрозу финансирование "многих гораздо более важных исследований, в том числе для энергетического будущего нашей планеты".

Жорж Шарпак умер 27 сентября 2010 г. В коммюнике Елисейского дворца было сказано: "В Париже в возрасте 86 лет скончался выдающийся ученый – величайший гуманист, чья жизнь и достижения являются примером для нации и всех молодых людей". А близкий друг Жоржа характеризовал его так: "Это был замечательный человек, с большим чувством юмора, правда, немного своеобразным. Он был теплым человеком, обожавшим преподавать. Он любил детей и много времени тратил на встречи с учителями и школьниками. Он был также очень щедрым человеком и много времени отдавал работе на общественных началах".

Дети Шарпака стали известными врачами: эпидемиолог Ив занимал высокие посты во Всемирной организации здравоохранения, биолог Серж возглавляет лабораторию нейрофизиологии в Медицинском университете Парижа, а лауреат ордена Почетного легиона Натали –однa из лучших в мире специалистов по уходу за недоношенными новорожденными.

Во Франции имя Шарпака присвоено Институту биомеханики человека, Центру ядерной медицины, Инновационному фонду, инженерному курсу по микроэлектронике и информационным технологиям в Горной школе Сент-Этьена, десяткам средних школ и целому ряду других учреждений. Швейцарское и французское физические общества регулярно присуждают премию в честь крупнейших ученых Шарпака–Ритца. Украина также высоко чтит память своего великого земляка.

 

Источник: "Еврейская панорама"

Комментариев нет:

Отправить комментарий