вторник, 4 июня 2024 г.

Недельная глава «Бемидбар». Лиминальное пространство

 

Недельная глава «Бемидбар». Лиминальное пространство

Джонатан Сакс. Перевод с английского Светланы Силаковой 3 июня 2024
Поделиться14
 
Твитнуть
 
Поделиться

Книга, к чтению которой мы приступаем на этой неделе, по‑английски называется Numbers («Числа»). И совершенно ясно почему: она начинается с переписи, а ближе к концу книги народ пересчитывают вновь. В таком разрезе стержневая тема книги — демографическая ситуация.

Сыны Израиля (в начале книги они все еще находятся в пустыне Синай, но в финале подступают к порогу Земли обетованной) — теперь уже многочисленная нация, среди них набралось 600 тыс. мужчин, годных по возрасту к военной службе .

Однако в еврейской традиции эту книгу принято называть «Бемидбар» («В пустыне»), и это подводит нас к совершенно другой теме. На поверхностный взгляд все просто: для названия выбрали первое же приметное слово в первом стихе. Но труды двух антропологов, Арнольда ван Геннепа и Виктора Тэрнера, подсказывают более глубокое объяснение.

Оказывается, очень существенно то, что Израиль как нация сформировался в пустыне. Ведь именно там народ познал на своем опыте одну из самых революционных идей Торы: в идеальном обществе все люди равны по своему человеческому достоинству под верховной властью Б‑га.

В книге «Обряды перехода» Ван Геннеп утверждал: общества создают обряды, чтобы обозначить переход из некоего состояния в последующее (например, от детства к взрослости или от холостой жизни к супружеской). Такой обряд состоит из трех стадий. Первая — отделение, символический разрыв с прошлым. Третья — включение в сообщество, когда человек вступает в него повторно, уже с новой идентичностью. А между первой и третьей — ключевая стадия, переход, когда, распрощавшись с собой прежним, но не обретя еще будущего «я», человек претерпевает переплавку, перерождение, пересоздание .

Эту вторую стадию, когда находишься на нейтральной полосе между старым и новым, на ничейной земле, Ван Геннеп назвал «лиминальной» (от латинского «порог»). Очевидно, для Израиля таким лиминальным пространством, местом перехода от Египта к Земле обетованной, стала пустыня. Там Израиль рождается заново: это уже не группа беглых рабов, а «царство священников и святой народ». Пустыня, ничейная земля, где нет ни оседлого населения, ни крупных городов, ни установленного цивилизацией порядка, становится тем местом, где потомки Яакова, оставшись одни в обществе Б‑га, отбрасывают прежнюю идентичность и обретают новую.

Это истолкование помогает понять некоторые подробности книги Шмот. Обмазывание дверных косяков кровью (Шмот, 12:7) — элемент первой стадии, отделения, когда дверь, которую закрываешь за собой, расставаясь с прежней жизнью, имеет особое, символическое значение.

Похожую роль играет разделение вод Тростникового моря. Разделение целого надвое и прохождение кого‑то или чего‑то между этими частями — символический, театрализованный акт перехода. Так было в жизни Авраама в том сюжете (Берешит, 15:10–21), когда Б‑г поведал ему об изгнании и порабощении его потомков в будущем. Авраам разрубает туши животных и птиц, а Б‑г заставляет море расступиться, но именно прохождение между половинками знаменует смену фаз.

Обратите внимание, что обе судьбоносные встречи Яакова с Б‑гом также происходят в лиминальном пространстве — где‑то между родным домом Яакова и домом Лавана (Берешит, 28:10–22, 32:22–32).

Виктор Тэрнер дополнил теорию еще одним элементом. Он различает общество и то, что сам обозначает термином «коммунитас». Непременные атрибуты общества — структура и иерархия. Есть сильные мира сего, а есть бесправные. Есть социальные классы, касты, ранги, знаки отличия, различные градации социального статуса и почестей .

Тэрнер считал, что пребывание в лиминальном пространстве становится ярким опытом и преображает человека, потому что в пустыне не существует иерархий. Зато есть «пылкий дух товарищества и равноправие. Мирские различия, обусловленные рангом и социальным статусом, исчезают или гомогенизируются». Те, кого судьба забросила на ничейную землю, в условия пустыни, чувствуют, что их сплачивает «основополагающее и всеобщее людское содружество».

Итак, под «коммунитас» Тэрнер подразумевает редкостное, особое состояние, недолгий, но незабываемый период всеобщего равенства .

Теперь мы начинаем понимать значимость мидбара («пустыни») в духовно‑религиозной жизни Израиля. Именно в пустыне сыны Израиля ощутили с такой небывалой яркостью (которой впоследствии достигнуть им было нелегко) неопосредованную близость Б‑га. И это чувство сплотило их с Ним и между собой.

Именно это подразумевает Ошеа, описывая от имени Б‑га тот миг, когда у Израиля начнется, так сказать, второй медовый месяц: «А потому Я теперь приманю ее; Я поведу ее в пустыню и буду говорить с ней нежно… Там она ответит, как во дни юности своей, как в день ее исхода из Египта». «В тот день, — говорит Г‑сподь, — ты будешь называть Меня “Муж мой”; ты перестанешь называть Меня “Мой господин”»  (Ошеа, 2:14–16).

Проясняется и смысл рассказа в начале «Бемидбар» о том, как двенадцать колен расположились станом, по три колена в ряд, с четырех сторон Шатра Встречи, на одинаковом расстоянии от святыни. Все колена были разные, но (за исключением левитов) все были равны между собой. Все ели одно и то же — ман, ниспосланный с небес. Все пили одно и то же — воду, извергнутую из скалы или взятую из колодца. Ни у кого еще не было собственных земель, ведь пустыня не принадлежит никому. Между сынами Израиля не случалось конфликтов по экономическим причинам или из‑за территорий.

Двенадцать колен Израиля. Ян Лёйкен Гравюра. 1683

Все описание стана в начале «Бемидбар», подчеркивающее тему равенства, полностью созвучно описанию «коммунитас» у Тэрнера: таково идеальное состояние, в которое люди впадают только в лиминальном пространстве, когда оставили позади прошлое (Египет) и пока не достигли пункта назначения (Земли Израиля). Они пока не приступили к строительству общества, а значит, все разновидности неравенства, порождаемые обществом, пока не возникли. В краткий текущий период они сплочены, их шатры образуют безупречный квадрат со Святилищем в центре.

Пронзительность, звучащая в книге Бемидбар, связана с тем фактом, что эта коммунитас недолговечна. Безмятежное настроение начала книги вскоре развеют ссора за ссорой, мятеж за мятежом — череда социальных потрясений, за которую целое поколение дорого поплатилось, лишившись шанса войти в страну.

Однако Бемидбар, как и книга Берешит, открывается картиной благословенного порядка. В Берешит это упорядоченность природы, а здесь — упорядоченность общества. В Берешит есть членение на шесть дней, а здесь — на двенадцать (2×6) колен. И всякий человек в Бемидбар, как и всякий вид живых существ в Берешит, занимает положенное ему по закону место, «каждый при своем знамени, со знаками своих отчих домов» (Берешит, 2:1).

Итак, пустыня была не просто территорией, а состоянием души, недолгим периодом солидарности на полпути между египетским рабством и социальным неравенством, возникшим впоследствии в Израиле. Пустыня — идеал, о котором никогда не забывали, даже если его больше не удалось отразить в полной мере в реальном пространстве и времени.

Иудаизм никогда не забывал картину гармонии в природе и обществе, обрисованную в начале книг Берешит и Бемидбар. Нам как бы говорят: былое можно восстановить, если мы послушаемся слов Б‑га. 

Комментариев нет:

Отправить комментарий