понедельник, 17 июня 2024 г.

Герта Мюллер, нобелевский лауреат по литературе, поддержала Израиль

 

Герта Мюллер, нобелевский лауреат по литературе, поддержала Израиль

Перевод Александра Ицковича 16 июня 2024
Поделиться
 
Твитнуть
 
Поделиться

Frankfurter Allgemeine Zeitung опубликовала произраильскую статью нобелевского лауреата по литературе Герты Мюллер под названием «Я не могу представить мир без Израиля».

В большинстве повествований о войне в Газе война начинается не там, где она началась. Война началась не в Газе. Война началась 7 октября, ровно 50 лет спустя после того, как Египет и Сирия напали на Израиль. Палестинские террористы ХАМАСа устроили невообразимую резню в Израиле. Они запечатлевали <на фото и видео> свой героизм и упивались кровавой бойней. Празднование победы продолжилось дома, в Газе, где террористы выволокли <из транспорта> подвергшихся жестокому обращению заложников и преподнесли их ликующему палестинскому населению в качестве военной добычи. 

Герта Мюллер

Это жуткое ликование распространилось и на Берлин. В районе Нойкёльн на улицах танцевали, а палестинская организация «Самидун» раздавала сладости. Интернет гудел от радостных комментариев.

В результате резни погибло более 1200 человек. После пыток, изнасилований и нанесения увечий были похищены 239 человек. Эта резня ХАМАСа — полный крах цивилизации. В подобной жажде крови есть архаический ужас, который в наши дни казался мне уже невозможным. Эта резня — яркий образчик истребления посредством погромов, который евреи знали на протяжении веков. Потому это так травмировало всю страну: они ставили целью защитить себя от погромов, основав Государство Израиль, и чувствовали себя защищенными до 7 октября. Хотя ХАМАС дышит в шею Государству Израиль с 1987 года. В учредительном уставе ХАМАСа уже тогда было ясно сказано: уничтожение евреев — главная задача, а «смерть во имя Аллаха — наше самое благородное желание».

Несмотря на то, что с тех пор в их хартию вносились изменения, как видите, по сути ничего не изменилось: истребление евреев и уничтожение Израиля продолжают оставаться целью и желанием ХАМАСа. Это то же самое, что и в Иране: в Исламской Республике Иран истребление евреев также является государственной доктриной с момента ее основания, то есть с 1979 года.

Когда мы говорим о терроре ХАМАСа, мы всегда должны включать в эту тему Иран. Потому что это одни и те же принципы, по которым «старший брат» Иран финансирует, вооружает и превращает своего «младшего брата» ХАМАС в собственного приспешника. 

В обоих случаях мы имеем дело с беспощадными диктатурами. И мы знаем, что диктаторы становятся тем более радикальными, чем дольше они правят. Правительство Ирана сегодня полностью состоит из сторонников жесткой линии. Государство мулл с его «революционной гвардией» представляет собой безжалостную, расширяющуюся военную диктатуру. Религия там не что иное, как камуфляж. Политический ислам означает презрение к человечеству, публичную порку, смертные приговоры и казни во имя Аллаха. 

Иран одержим войной, но в то же время делает вид, что не создает ядерного оружия. Ведь основатель так называемой теократии — аятолла Хомейни — издал религиозный указ, фетву, согласно которой ядерное оружие является неисламским.

Еще в 2002 году международные инспекторы продемонстрировали, что у Ирана есть тайная программа по созданию ядерного оружия. Для разработки бомбы был нанят россиянин. Эксперт в области советского ядерного оружия много лет работал в Иране. Похоже, что Иран проводит ядерное сдерживание по примеру Северной Кореи — и это пугающая мысль. Особенно, конечно, для Израиля, но также и для всего мира.

Одержимость мулл и ХАМАСа войной доминирует надо всем, так что когда дело доходит до истребления евреев, она превосходит религиозные различия между шиитами и суннитами. Все подчинено одержимости войной. Население намеренно держат в нищете, в то время как богатство руководящего клана ХАМАСа многократно возрастает: в Катаре говорят, что Исмаэль Хания владеет миллиардами. И презрение к человечности тут безгранично. Населению почти ничего не остается, кроме мученичества. Воинственность плюс религия, помноженные на тотальную слежку. 

В Газе нет ни дюйма пространства для инакомыслия в сфере палестинской политики. С невероятной жестокостью ХАМАС вытеснил все иные политические движения из сектора Газа. После ухода оттуда Израиля в 2007 году членов Фатха буквально сбрасывали с 15 этажа в качестве «сдерживающего фактора». ХАМАС захватил себе весь сектор Газа и установил неоспоримую диктатуру. Неоспоримую, потому что никто, кто подвергает ее сомнению, долго не живет. Вместо системы социальной защиты населения ХАМАС построил сеть туннелей под ногами у палестинцев. Даже больницы, школы, детские сады, финансируемые международным сообществом, буквально вся Газа — это казармы, глубокое подземное государство ненависти к евреям. Бесшовное и в то же время невидимое. В Иране говорят: Израилю нужно оружие, чтобы защитить свой народ, а ХАМАС нуждается в народе, чтобы защитить свое оружие.

Эта фраза — лаконичное описание дилеммы, заключающейся в том, что в секторе Газа невозможно отделить гражданское от военного. И это относится не только к зданиям, но и к персоналу в этих зданиях: ловушка, в которую попала израильская армия, отвечая на события 7 октября. Их не заманили, а заставили. Они вынуждены защищаться и брать на себя вину, разрушая инфраструктуру с жертвами среди мирного населения. И именно этой неизбежности ХАМАС хотел и ею он пользуется. 

С тех пор он управляет новостями, которые выходят в эфир во всем мире. Вид страданий тревожит нас каждый день. Но никакой военный репортер не может работать в Газе независимо. ХАМАС контролирует выбор «картинки» и управляет нашими чувствами. И наши чувства — их самое сильное оружие против Израиля. А благодаря выбору имиджевых материалов ХАМАСу удается даже представить себя единственным защитником палестинцев. И этот циничный расчет себя оправдывает.

Начиная с 7 октября я все время вспоминаю повествование об эпохе нацизма — это книга Кристофера Р. Браунинга «Обыкновенные люди». Она описывает уничтожение еврейских местечек в Польше 110-м резервным полицейским батальоном, в то время когда больших газовых камер и крематориев Освенцима еще не существовало. И это было похоже на кровожадность террористов ХАМАСа на музыкальном фестивале и в кибуцах. Всего за один июльский день 1942 года были убиты 1500 еврейских жителей деревни Юзефув. Детей и младенцев расстреливали на улицах, перед домами, стариков и больных расстреливали в кроватях. Всех остальных загнали в лес, заставили раздеться и голыми ползти по земле. Над ними издевались, их пытали, затем расстреляли и бросили лежать в этом лесу, полном крови. Убийство приобрело извращенный характер.

Книга называется именно так, «Обыкновенные люди», потому что этот резервный полицейский батальон состоял не из эсэсовцев или солдат вермахта, а из лиц, которые не были пригодны к призыву по возрасту. Итак, они пришли с обычной работы и превратились в монстров. 

Лишь в 1962 году начался судебный процесс о военных преступлениях по этому делу. Судебные материалы показывают, что некоторые из мужчин «получали огромное удовольствие от всего этого». Садизм зашел так далеко, что некий молодожён-капитан привел свою жену посмотреть на резню, чтобы отпраздновать медовый месяц. Жажда крови демонстрировалась во все новых, следующих по счету местечках. А женщина в белом свадебном платье все бродила среди евреев, собранных на рыночной площади… 

И она была не единственной женой, которой разрешили подобное «посещение». В судебных документах <другая дама>, жена лейтенанта говорит: «Однажды утром я сидела с мужем в саду нашего дома и завтракала, когда к нам подошел простой солдат из его взвода, встал по стойке смирно и заявил: «Господин офицер, я еще не завтракал!» Когда мой муж вопросительно посмотрел на него, он объяснил: «Я еще не убил еврея».

Можем ли мы говорить о нацистской резне в связи с 7 октября? Думаю, это следует делать хотя бы потому, что ХАМАС сам хотел пробудить память о Шоа. И хотел продемонстрировать, что Государство Израиль больше не является гарантией безопасности евреев, что это государство — мираж, оно их не спасет. 

Разум запрещает нам приблизиться к слову Шоа. Но почему он должен запрещать? Ведь чувство, которое испытываешь, не даёт избежать этой пульсирующей схожести.

И что приходит на ум и вновь напоминает нацистов, так это красный треугольник с палестинского флага. В концентрационных лагерях это был символ заключенных-коммунистов. А сегодня? Сегодня мы снова можем видеть его на видеороликах ХАМАСа и на фасадах домов в Берлине. В видеороликах он используется как призыв к убийству. А на фасадах домов он отмечает цели, которые следует атаковать. 

Так, над входом в техно-клуб «Про Бланк» красуется большой красный треугольник. В течение многих лет здесь танцевали сирийские беженцы и израильтяне-геи. Но сейчас ничто уже нельзя воспринимать как должное: ныне полыхает красный треугольник над входом. Рейвер из еврейской семьи, родом из Ливии и Марокко, говорит: «Политический климат пробуждает всех демонов. Для правых мы, евреи, недостаточно белые, для левых мы слишком белые. Ненависть к евреям въелась в ночную жизнь Берлина». 

После 7 октября берлинская клубная жизнь буквально заглохла. Хотя 364 молодых человека, таких же как они, были убиты на техно-фестивале, клубная ассоциация прокомментировала это событие лишь несколько дней спустя. И выглядело это просто как рутина: антисемитизм и ХАМАС не упоминались.

Я прожила под диктатурой более 30 лет. И когда приехала в Западную Европу, то не могла себе представить, что демократия когда-либо может быть подвергнута такому сомнению. Я думала, что при диктатуре людей систематически отупляют. А в демократических странах вы учитесь мыслить индивидуально, потому что личность здесь имеет значение, — в отличие от диктатуры, где собственное мышление запрещено, людей «тренирует» принудительный коллектив, и личность не часть, а враг коллектива. <И теперь> я в ужасе от того, что молодые люди и студенты на Западе настолько сбиты с толку, что больше не осознают своей свободы. Похоже, они утратили способность различать демократию и диктатуру.

Абсурдно, что гомосексуалы и люди нетрадиционной ориентации выходят на демонстрации в поддержку ХАМАСа, как это было 4 ноября в Берлине. Ни для кого не секрет, что не только ХАМАС, но вся палестинская культура презирает и наказывает ЛГБТ. Радужный флаг в секторе Газа невообразим. Санкционный список ХАМАСа для геев варьируется от 100 ударов плетью до смертного приговора. В опросе 2014 года на палестинских территориях 99% респондентов заявили, что гомосексуальность морально неприемлема. Наиболее внятно и язвительно это прокомментировал блогер Дэвид Лезервуд в сети X: «Демонстрация геев за Палестину — это все равно что демонстрация куриц за Kentucky Fried Chicken».

Мне также интересно, понимают ли студенты ряда американских университетов, что именно они делают, скандируя: «Мы все — ХАМАС», или даже: «Возлюбленный ХАМАС бомбит Тель-Авив», или: «Назад в 1948 год». Это все еще беспристрастность или уже идиотизм, когда резня 7 октября на этих демонстрациях даже не упоминается? И это просто позорно, когда 7 октября интерпретируется как… израильская инсценировка. Или когда не звучит ни слова об освобождении заложников, а война Израиля в секторе Газа изображается как произвольная захватническая война на уничтожение со стороны колониальной державы.

Неужели умы молодых людей заполнены только клипами из ТикТока? Такие термины, как «последователь», «влиятельный человек» и «активист» больше не кажутся мне безобидными. Эти гладкие интернет-термины означают бизнес. Ведь все они существовали и до интернета. И я <мысленно> переношу их в прошлое. И вдруг они становятся твердыми, как металл, и предельно ясными. Потому что, будучи оторваны от интернета, все эти «фолловеры», «инфлуэнсеры» и «активисты» будто бы перенеслись сюда из кадров фашистской или коммунистической диктатуры. В любом случае их гибкость — лишь иллюзия: я же знаю, что слова делают буквально то, что означают. А они поощряют оппортунизм и послушание в коллективе и диктуют исключение личной ответственности за то, что делает коллектив.

Я бы сочла закономерным, если бы среди нынешних демонстрантов не было тех, кто несколько месяцев назад протестовал против притеснений в Иране под лозунгом «Женщины, жизнь, свобода». Но меня ужасает, что те же самые демонстранты сегодня проявляют солидарность с ХАМАСом. Мне кажется, они не понимают глубокого контраста содержания. И мне интересно, почему их не волнует тот факт, что ХАМАС не допустит даже самой малейшей демонстрации в защиту прав женщин. И что 7 октября изнасилованных женщин выставляли напоказ в качестве военных трофеев…

В кампусе университета в Вашингтоне протестующие играют в групповую игру под названием «Народный трибунал». Представителей университета судят ради развлечения. А потом следуют приговоры, и все хором кричат: «На виселицу», или: «Гильотина». Раздаются аплодисменты и смех. Они называют свой лагерь «Площадью Мученика». 

В форме таких хеппенингов люди в составе коллектива с чистой совестью празднуют свою безграничную глупость. Интересно, чему сегодня учат в университетах?

Мне кажется, после 7 октября антисемитизм распространился по коллективному щелчку пальцев, как если бы ХАМАС был инфлуэнсером, а студенты — его фолловерами. В медиа влиятельных лиц и их подписчиков учитываются только короткие клики: «открытие глаз», проявление живых эмоций. Здесь работает тот же трюк, что и в рекламе.

Принимает ли соблазнение масс — причина катастрофы XX века — некий новый оборот? Ведь медийному миру чужды сложное содержание, нюансы, связи и противоречия, компромиссы.

Это отразилось в дурацком протесте интернет-деятелей против фестиваля короткометражных фильмов в Оберхаузене — старейшего фестиваля короткометражных фильмов, который в этом году отмечает свое 70-летие. 

Многие великие режиссеры начинали здесь свою карьеру: Милош Форман, Роман Полански, Мартин Скорсезе, Иштван Сабо и Аньес Варда. Через две недели после начала «празднования» ХАМАСа на улицах Берлина директор фестиваля Ларс Хенрик Гасс написал: «В марте 2022 года полмиллиона человек вышли на улицы в знак протеста против вторжения России в Украину. Это было важно. Пожалуйста, позвольте нам послать сигнал, по крайней мере, такой же сильный. Покажите миру, что сторонники ХАМАСа и ненавистники евреев из Нойкёльна находятся в меньшинстве. Давайте все вместе! Пожалуйста!”

Однако в интернете последовала враждебная реакция. Некая анонимная группа обвинила директора фестиваля в «демонизации» солидарности с Палестиной. Она заверила, что «побудит международное киносообщество пересмотреть свое участие в фестивале». 

Это был завуалированный призыв к бойкоту, которому последовали многие кинематографисты и отказались от своих обязательств. Ларс Хенрик Гасс справедливо утверждает, что ныне мы переживаем отчетливый регресс в сфере политических дебатов. Вместо политического мышления налицо эзотерическое понимание политики. За этим стоит стремление к свободе от противоречий и принуждение к подчинению. На арт-сцене также невозможно стало провести различие между защитой права Израиля на существование и критикой его правительства.

Вот почему даже не стоит вопрос, является ли глобальное возмущение по поводу многочисленных смертей и страданий в секторе Газа частью стратегии ХАМАСа. Он глух и слеп к страданиям своего народа. Почему бы иначе он обстреливал пограничный переход Керем Шалом, куда прибывает большая часть <гуманитарной> помощи? Почему бы иначе он обстреливал строительную площадку импровизированного порта, куда также скоро должна прибыть гуманитарная помощь? Ни одного слова сострадания к народу Газы не слышно от господ Синвара и Хании. Вместо стремления к миру — лишь максимальные требования, которые, как они знают, Израиль не сможет выполнить. ХАМАС делает ставку на перманентную войну с Израилем. Только война является гарантией их дальнейшего существования. ХАМАС также надеется любой ценой изолировать Израиль на международном уровне.

В романе Томаса Манна «Доктор Фаустус» говорится, что национал-социализм «сделал невыносимым все немецкое в мире». У меня сложилось впечатление, что стратегия ХАМАСа и его сторонников в том, чтобы сделать все израильское и все еврейское нетерпимым для мира. ХАМАС желает сохранить антисемитизм как устойчивое глобальное настроение. Вот почему он хочет дать новую интерпретацию Холокосту. Преследование нацистами и спасительный побег <евреев> в Палестину должны быть поставлены под вопрос, — а значит, в итоге, и само право Израиля на существование. 

Эта манипуляция доходит до утверждения, что немецкое чествование памяти о Холокосте служит «культурным оружием» для легитимизации западно-белого «проекта заселения» Израиля. Такая антиисторическая и циничная подмена отношений между преступником и жертвой призвана предотвратить понимание различий между Шоа и колониализмом. Ведь учитывая эти сложные конструкции Израиль больше не следует рассматривать как единственную демократию на Ближнем Востоке, а, скорее, как образцовое колониальное государство, как вечного агрессора, в отношении которого оправдана слепая ненависть и даже стремление к его уничтожению.

Израильский поэт Иеуда Амихай говорил, что любовное стихотворение на иврите всегда посвящено войне. Часто оно и написано, кстати, на войне. Фрагменты его собственного стихотворения «Песни Земли Сиона и Иерусалима» напоминают о войне Судного дня:

Помятые мужчины несут память о семьях своих

В горбах ранцев, на ремнях, в портупеях,

В вещмешках душ и в тяжёлых пузырях глаз

Когда Пауль Целан в 1969 году посетил Израиль, Амихай перевел его стихи и прочитал их на иврите. Встретились два человека, которым довелось спастись в огне Холокоста. Когда его родители бежали из Вюрцбурга, Иеуду Амихая звали Людвигом Пфойфером. 

Визит в Израиль потряс Целана. Он встретил здесь школьных друзей из Черновиц: в отличие от его убитых родителей, они смогли сбежать в Палестину. После этого визита и незадолго до гибели в водах Сены Пауль Целан писал Иеуде Амихаю: «Дорогой Иеуда Амихай, позвольте мне повторить слово, которое спонтанно пришло мне на язык в разговоре с вами: я не могу представить себе мир без Израиля; и я не хочу представлять себе мир без Израиля».

Комментариев нет:

Отправить комментарий