ХЕРСОНСКИЙ ДНЕВНИК
Год назад, 6 июня 2023 года, около четырех часов утра была взорвана Каховская дамба, тысячи домов в Херсонской области ушли под воду, а реальное количество погибших людей до сих пор не названо.
Герои «Херсонского дневника», пережившие большую воду, продолжают рассказывать «Новой-Европа» свои истории.
«Я даже во сне научилась определять дальность прилета»
Наталья, 40 лет, безработная, Голая Пристань
— Наш некогда цветущий южный город превратился в призрак. Всё стало серым, на руинах домов и когда-то ухоженных огородах теперь растет камыш и ивняк, последний уже метра два в высоту. Жизнь теплится только в одном районе, который меньше всего пострадал от наводнения, в остальной части живет очень мало людей. Многие дома рухнули от воды или от обстрелов. Взять, например, улицу Ларионова (на ней более ста домов, часть из которых — многоквартирные), половина — нежилая. На улице Радостной так и вовсе ни одного человека нет. И так повсеместно.
Я не уверена, что наше существование можно назвать жизнью, но мы всё же пытаемся выжить, подстраиваясь под ситуацию, чтобы сохранить в этих условиях жизнь и рассудок.
В городе нет больницы, полиции, администрации, общественного транспорта. Если нужно оформить какие-то документы, нанимаешь за 4–5 тысяч рублей такси до Железного Порта (55 км от Голой Пристани), где теперь сидит администрация, назначенная российской властью. Старикам нашим пенсии привозят, но и то не всегда. Иногда пенсионеры должны добраться до какого-то села, где в этот день будет выдача пенсии, или в Скадовск. Чиновники жалуются, что к нам сюда страшно ездить.
Магазины работают, жив и рынок. Правда, сама территория рынка закрыта, но стихийная торговля теперь кипит вокруг него. Еду можно купить, а вот одеться проблематично. Да и цены здесь выше, чем в любом другом населенном пункте дальше от линии фронта.
Жители эвакуируются из затопленных жилых районов в городе Голая Пристань в Херсонской области, 5 июля 2023 года. Фото: Anadolu Agency / Abaca Press / ddp images / Vida Press
Я, как и многие мои друзья и родственники, оставшиеся здесь, нигде не работаю. Да и негде здесь работать. Мне помогает муж, находящийся на подконтрольной Украине территории, и друзья, уехавшие в Европу. Пока удается обналичивать деньги с украинской банковской карты.
Дети уже третий год учатся в украинской онлайн-школе. Но интернет настолько плохой, что максимум, на что его хватает, — скачать задание. Я сама обучаю своих детей по всем школьным предметам, мы вместе делаем задания, а потом отправляем их учителям. Когда я не занята уроками, работаю по хозяйству, убираюсь в доме, стираю, готовлю еду. Еще тружусь в огороде, он нас кормит. Завела курочек, теперь у нас есть яйца и будет мясо.
К ночи я так устаю, что просто валюсь с ног. Засыпаю быстро, но много раз за ночь просыпаюсь из-за взрывов. Кажется, я даже во сне научилась определять дальность прилета. Сны мне не снятся. Иногда я не могу спать, снова и снова вспоминаю наводнение. Как мне вообще удалось выжить?
Утром 6 июня я узнала о подрыве дамбы, а потом и вода стала понемногу затапливать улицу. Думаю, ну насколько она поднимется, прибывает понемногу. Решила просто электрические приборы на шкафы перетащить. Детей на всякий случай отвела к родственникам, они высоко живут. Вернулась домой. Уже к вечеру вода стала прибывать быстрее. Я поняла, что нужно уходить, кое-как выбралась через окно из дома и стала перемещаться, держась за заборы, деревья и столбы. Вода шла с такой силой и грохотом, что просто сбивала с ног.
Хорошо, что я одна была, с детьми я бы этот путь пройти не смогла. Через пару часов мой дом ушел под воду, на поверхности осталась лишь часть крыши.
Дом родственников, где мы сидели с детьми, затопило не так сильно — до метра. Нас там много собралось, восемь человек. Перетащили все необходимые вещи на чердак, даже стулья, посуду, матрасы, одеяла. Сделали ширму, за ней — ведро. По-королевски подготовились. У нас была и еда, только кусок в горло не лез, в таком все были стрессе.
Для себя мы решили наблюдать уровень воды по соседнему дому, его как раз хорошо было видно из чердачного окошка. Он был расположен по улице ниже нашего. Вечером заприметили уровень, стемнело. Пришло утро, а у дома только крыша над поверхностью воды виднеется.
Вид на разрушенную плотину Каховской гидроэлектростанции на берегу Днепра в Херсонской области, 5 июля 2023 года. Фото: Anadolu Agency / Abaca Press / ddp images / Vida Press
Мы потом на лодке поплыли к знакомым, которые для нас еду приготовили, вот тогда я МЧС впервые и увидела. В большой служебной лодке сидели несколько парней по форме и расфуфыренная девица, она всё на большой смартфон снимала. Они нас спрашивали, надо ли кого-то спасать? Ну что за дурацкий вопрос? Половина города на крышах сидит. От увиденного в городе я поседела. Только я это не сразу узнала: в зеркало себя через несколько дней впервые увидела.
Хорошо помню страшный звук, когда под напором воды складывались соседские дома. Это было похоже на разобранный кубик-рубик, части которого посыпались на пол. Рухнул и наш с детьми дом. Мы потом жили в разных местах, пока подруга не пустила нас в свой дом. Сама она выехала в Европу, а нам разрешила жить у нее. Так что мы бомжи, и крыша над головой у нас есть, пока хозяева не вернулись.
В начале весны пошли разговоры, что нас всех принудительно эвакуируют. Какие-то российские телеграм-каналы даже опубликовали «инсайдерскую» информацию, но официально речи об этом не было. Мне кажется, «эвакуация» используется для того, чтобы отжать у голопристанцев более-менее пригодное для проживания жилье. К моим знакомым уже три раза приходили, требовали, чтобы они уезжали. У них дом очень удобно расположен для дислокации российских военных.
При этом, распуская слухи об эвакуации, оккупационная власть приводит в порядок участок сквера возле Вечного огня, рапортует, что город восстанавливают.
Последнее, конечно, неправда. Они только возле Вечного огня что-то и сделали, в остальных местах строительный мусор уже год валяется.
Не могу сказать, что взрывы стали звучать реже. Вылеты всё так же часто, а вот по нам россияне стали меньше стрелять, даже напившись. Снаряды берегут, уже не могут позволить себе такие развлечения. Я так понимаю, у них в этом плане сейчас небольшая «голодовка».
Затопленное здание рынка в Голой Пристани Херсонской области, 8 июня 2023 года. Фото: Anadolu Agency / Abaca Press / ddp images / Vida Press
Рынок потихоньку оживает. Людям надо работать, надо на что-то жить. Торгаши привозят то, чего остро не хватает. Откуда деньги? Большая часть оставшихся в городе — пенсионеры. Они продолжают получать украинскую пенсию и российскую. Самые богатые у нас — торгаши, потом — пенсы, а дальше — все остальные. Про коллаборантов не скажу, они все в Скадовск и Геническ уехали, здесь не живут. В селах, до которых большая вода не дошла, собрали урожай овощей и фруктов, ими у нас тоже торгуют. Людям надо выжить, поэтому все стараются что-то посадить и вырастить на своей земле. На продукты цены подросли, но не критично, остались примерно на том же уровне, что и до наводнения. А вот промышленные товары сильно подорожали. У меня перегорела лампочка. Раньше я бы купила хорошую за 100 рублей, сейчас покупаю самого низкого качества за 150 рублей, а хорошую и не найдешь. Мы при Украине немного к другому уровню жизни привыкли, к другому качеству еды и одежды, а теперь берем, что есть, еще и дорого.
В мае мне пришлось подать заявление на получение российского паспорта, до сих пор в это поверить не могу, такое отвращение испытываю. (В начале апреля телеграм-канал «Военкомат Херсонской области» разместил объявление, его репостнули официальные каналы администрации Херсонской области и районных администраций, после чего сам военкомат со своего канала объявление удалил, — о том, что до 1 июля все жители оккупированной территории обязаны получить российский паспорт, иначе они будут приравнены к иностранным гражданам и не смогут находиться на «территории РФ» более 180 суток в год. — Прим. ред.)
Нам пришлось скидываться на бензин (хорошо еще, что у соседа старенькие «Жигули» уцелели) и ехать в Железный Порт. То, что я там увидела в паспортном столе, — это издевательство над людьми. Неделю в себя приходила. Толпа людей стояла на улице под палящим солнцем. Девушка с грудничком плакала, у нее какие-то проблемы с пропиской, она много часов в этой толпе простояла. Семья из Кардашинки приехала в третий раз, а их опять не приняли. Они буквально умоляли, говорили, что на эти поездки потратили все деньги, что у них были, а в ответ: «Это не наши проблемы». Еще и охранник, бряцая оружием, выскакивал периодически, орал на всех: «Двадцать метров назад, иначе никого не пущу!» Инвалиды из-за духоты падали в обморок. Кто-то приехал по записи, а прием отменили, даже не объяснив причины. При этом рядом процветает бизнес.
Паспортисты требуют перевода всех документов с украинского на русский язык. Перевод можно сделать только через их переводчика, один лист стоит 200 рублей. Зато если они видят, что ты их человеку заплатил, сразу спокойнее становятся.
Копия одной страницы — 20 рублей. Здесь же можно сфотографироваться на документы — 300 рублей.
Не могу себе представить наших паспортистов, которые бы так орали на людей и бряцали оружием. Тут созданы условия, максимально унижающие человека. Я словно в концлагере побывала. Зато когда вырвалась оттуда, пошла к машине, а там небольшой сквер рядом и много-много ворон каркают. Атмосфера впечатляющая.
Вид на затопленный жилой дом в Голой Пристани Херсонской области, 8 июня 2023 года. Фото: Anadolu Agency / Abaca Press / ddp images / Vida Press
«Таскаю воду из колонки, добываю еду»
Андрей, 44 года, безработный, Олешки
— Я пережил наводнение без серьезных финансовых потерь, потому что живу в пятиэтажке на высоком этаже. Мою мебель не затопило, проблема только в плесени, которая идет вверх из квартир первых этажей. Но и с этим мы боремся, соседские квартиры периодически просушиваем и проветриваем. Хорошо, что ключи нам оставили.
Сегодня более серьезной проблемой для меня стали обстрелы. Иногда прилетает в соседние дома, мы, кто еще здесь остался, сразу бежим гасить огонь. И сделать это непросто, потому что с 6 июня прошлого года в нашем районе нет воды. Приходится таскать ее с колонки.
Нет у нас с прошлого года и электричества. Теперь мы зависим от солнышка и, как заправские инженеры, приспособились пользоваться солнечными панелями.
С их помощью я заряжаю телефон, а также добываю электричество для комнатной лампы. Можно было бы приобрести генератор, но для него постоянно нужны бензин и масло, а денег на всё это нет. Впрочем, я предпочитаю держаться от генераторов как можно дальше: в городе около 80% из них находятся у российских военных. Работает аппарат шумно и заметно, поэтому туда обычно и прилетает снаряд.
У нас, к счастью, есть газ, можно готовить еду. На этом блага цивилизации заканчиваются. Не работают холодильник и стиральная машина. Зимой можно было хранить продукты на балконе, сейчас не держим ничего про запас. Одежду и постельное белье стираем руками.
Продукты и лекарства очень сильно выросли в цене, приходится во многом себя ограничивать. Из-за постоянного отсутствия связи я больше не могу работать онлайн, пришлось уволиться и встать на учет на бирже труда Украины. Получаю небольшое пособие, которое приходится обналичивать по грабительскому курсу: за 100 гривен мне дают 180 рублей, хотя банковский курс выше 220 рублей.
Аптека у нас работает только на территории больницы, магазины потихоньку закрываются, владельцы уезжают в Крым и дальше — кто куда. И я их понимаю, сам бы уехал и престарелых родителей вывез, но нет денег. Пугает и фильтрация:
им [сотрудникам ФСБ] может что угодно не понравиться, и станешь потом героем какого-нибудь видеоролика о «предотвращенном террористическом акте».
За этот год моя жизнь свелась к решению бесконечных бытовых проблем: ежедневно таскаю воду из колонки, кипячу ее для питья и приготовления еды, грею для стирки, стираю, ловлю солнышко на панели, заряжаю телефон, ищу мобильную сеть, пытаюсь добыть еду. Есть деньги — найдется всё, нет — увы. И этот круговорот бесконечен. Прерываюсь только во время сильных обстрелов и на сон. Хотя со сном всё очень плохо. Всю ночь жужжание дронов, вылеты и прилеты. Днем тише, но спать нельзя, нужно снова ловить солнышко и бежать за водой.
Пропагандистский плакат с российским паспортом в Херсоне после освобождения города 13 ноября 2022 года. Фото: Raphael Lafargue / Abaca / Sipa USA / Vida Press
«Я, конечно, в победу России верю, но вдруг что-то пойдет не так?»
Ирина, 53 года, безработная, Голая Пристань — Скадовск
— На жилищный сертификат мы купили квартиру в Джанкое, сейчас собираемся переезжать туда, потому что в Скадовске с каждым днем всё опаснее. После потопа в Голой Пристани мы снимали в Скадовске квартиру, но сейчас россияне всё чаще говорят о том, что будут изымать в государственную собственность оставленное украинцами жилье. Нам сказали, что поселят в эту квартиру своих специалистов, а нам нужно уезжать. Жаль, мне очень нравится здесь. И в Крыму неплохо, но я всё равно не воспринимаю эти места как дом, хочу в Голую Пристань.
Дом у нас там хоть и крепкий, но после наводнения стал оседать, по стенам пошли трещины. Да и прилеты постоянные крепости ему не добавляют. Рядом блокпост, солдаты прячутся в подъезде жилой многоэтажки. Дроны их атакуют чуть ли не каждый день. Как-то они стреляли из танка по Херсону, спрятавшись между домами, прилетела ответка, так башня танка улетела метров на 150 в сторону.
В общем, день отжил — и хорошо. У ребенка в школе периодически воет противовоздушная сирена, тогда школьники бегут в бомбоубежище и сидят там до отбоя тревоги, потом — снова за парты.
Мне предлагали работу в скадовской администрации, я отказалась. Я, конечно, в победу России верю, но вдруг что-то пойдет не так? Я хочу жить дома, а согласившись на работу в ВГА, автоматически попаду в списки коллаборантов, а это уже уголовное преследование в случае возврата Украины на эту территорию.
Жители Голой Пристани эвакуируются из затопленных районов, 8 июня 2023 года. Фото: Anadolu Agency / Abaca Press / ddp images / Vida Press
В целом в Скадовске не опасно жить, здесь масштабные прилеты за два года по пальцам можно пересчитать, это не то, как бомбят Голую Пристань или Херсон. Тут готовятся к летнему сезону, тракторами почистили пляж, привели в порядок набережную. Мы часто здесь гуляем, кушаем в кафе с видом на море. Людей очень много отдыхает. На День защиты детей 1 июня здесь был большой праздник, детям бесплатно раздавали мороженое, воду в бутылочках, сок и многое другое. Можно было бесплатно кататься на качелях и каруселях, даже на детском паровозике.
Я смотрю, что порядки здесь наводят, дороги делают, так что даже не знаю, что и думать по поводу перспектив.
В Голой Пристани магазин в нашем районе открылся, хотя почти всю войну не работал. В пекарне пекут хлеб и пирожные, а людей на улицах нет. Не понимаю, как это объяснить.
В мае я была на кладбище: у меня почти все родные в Голой Пристани похоронены. Люди шли между могилами гуськом, друг за другом, чтобы не сходить с тропинки ни на шаг в сторону: опасно, могут быть мины или лепестки. Работал священник в кладбищенском храме. Люди рассказывали, что на Пасху в городе он открывал возле рынка церковь, что была полностью затоплена во время наводнения, даже службу провел, десять прихожан пришли. Люди возвращаются, моя знакомая вернулась из Польши. Говорит, пожила у дочери, но очень скучала по родному дому.
Больница есть в соседнем селе Старая Збурьевка. Туда можно доехать на такси или на маршрутке. Военные на блокпостах проверяют всех пассажиров. Если едешь на машине куда-нибудь вроде прибрежных Железного Порта или Лазурного, то могут сфотографировать и автомобиль, и лица всех, кто в нем.
Я ждала, что война вот-вот закончится. Нормально же всё, мы теперь Россия, кому не нравится, умотали на подконтрольную Украине территорию. Сколько же можно нас обстреливать, топить и снова обстреливать? Киев решил, что ли, вести войну до последнего украинца? Даже не знаю, чего ждать.
Пожилые люди ожидают эвакуации из затопленных районов Голой Пристани, 8 июня 2023 года. Фото: Anadolu Agency / Abaca Press / ddp images / Vida Press
«Меня эта война в тупик поставила: я живу машинально»
Александр, 45 лет, бывший предприниматель, Херсон — Закарпатье
— Мой дом в Херсоне разрушен полностью. Сначала его затопило под крышу, потом разбомбили во время очередного обстрела — осталась лишь груда камней. Небольшой завод, который много лет кормил мою семью и семьи работников, сгорел после прилета фугасного снаряда. У нас ничего не осталось, поэтому мы с женой и ребенком собрали, что смогли, и уехали искать новую жизнь.
Теперь мы живем в Закарпатье. На оставшиеся от сытой довоенной жизни деньги купили небольшой старый дом в глухом селе — ни на что другое не хватило. Здесь красивая природа и климат хороший, а вот с работой совсем плохо. Я пытаюсь за летний период отремонтировать дом. Крыша прохудилась, и нет отопления. Работаю весь день дома, а по ночам таксую, иначе мне семью не прокормить. Но скажу честно: и силы, и терпение на исходе.
Без военного билета на работу не устроишься. Многие предприятия работают вполсилы, потому что нет кадров. Чтобы устроиться туда работать, нужно сначала пойти в военкомат, взять справочку, что ты не можешь служить в армии. Но если в военкомате решат, что теперь ты уже можешь воинские обязанности исполнять, то из военкомата, скорее всего, ты уже не выйдешь.
Я бы хоть сегодня ушел в армию, но у меня полуразрушенный дом, в котором сложно будет перезимовать. Теща-инвалид, жена со сложным заболеванием и ребенок-школьник.
Я их не могу вот так взять и бросить, у нас денег нет вообще, они себя самостоятельно даже прокормить не смогут. Я себя оправдываю только тем, что помогаю фронту из дома.
Мои друзья из ВСУ попросили помочь им с электроникой, а мастерить разные сложные штуки я хорошо умею. Я им сделал прибор, который мы называем «дистанционной точкой нулевого наведения». Передал парням, они звонят, говорят, что с ним дело лучше пошло, попросили еще сделать. Я им уже четыре штуки собрал. Друзья деньги прислали на закупку необходимых материалов, на один прибор около 1,5 тысяч гривен уходит. У меня таких денег нет, поэтому они скидываются, а я всё необходимое закупаю и делаю. Хотя бы так нашим бойцам помогаю.
Затопленные жилые дома в Херсоне, 10 июня 2023 года. Фото: Александр Клименко / Reuters / Scanpix / LETA
Я постоянно в подвешенном состоянии, не понимаю, что будет завтра. Понимаю, что в Херсон уже не вернусь. В нашем крошечном поселке здесь всего три дома, я общаюсь с соседями, а вот ребенку нашему не с кем общаться: детей поблизости нет. С первых дней войны сын учится онлайн и фактически третий год сидит дома. И если до наводнения у нас в Херсоне в гостях частенько бывали соседские дети, то здесь их просто нет. Эх, бедный пацан.
Меня эта война в тупик поставила: я живу машинально, без каких-либо долгосрочных планов. Я уверен, что и в Украине, и в России ситуация будет ухудшаться. Много погибших и раненых, данные о которых скрывают. Одновременно пропаганда рулит со всех сторон. В обеих странах процветает воровство на всех уровнях власти. Вместо того чтобы поднимать оборонные предприятия, у нас выделяют деньги на ремонт фонтанов и изучение пингвинов в Арктике. При этом я понимаю, что, если я уйду на фронт и погибну, моя жена будет месяцами бегать по всем инстанциям в попытке выбить гробовые деньги. Этим сейчас заняты жены наших погибших друзей, им задерживают все возможные выплаты, объясняя, что нет денег в бюджете. Также не могут получить деньги и за ранения.
Украинские военнослужащие и волонтеры плывут на лодках во время эвакуации из зоны затопления в Херсоне 8 июня 2023 года. Фото: Genya Savilov / AFP / Scanpix / LETA
Сегодня в обществе очень резко обозначилось расслоение на богатых и бедных. Идешь по улице — видишь, как одни отдыхают в ресторанах, приезжают на красивых машинах. И тут же рядом кто-то роется в мусорном баке возле этого же ресторана.
Война — это горе для всех. Я понимаю, что она может продлиться еще много лет. Мои старшие дочери уехали в Европу, и они уже не вернутся. Здесь будущего нет.
Комментариев нет:
Отправить комментарий