Нужен ли либеральный кандидат?
Допустят ли на "выборы" президента РФ критика политики Кремля? В эфире программы "Лицом к событию" юрист и депутат Борис Надеждин, выдвинутый партией "Гражданская инициатива", и сооснователь Форума свободной России Иван Тютрин.
Видеоверсия программы
Михаил Соколов: Сегодня у нас в гостях: юрист и депутат из Долгопрудного Борис Надеждин, выдвинутый на выборы президента России партией "Гражданская инициатива", и сооснователь Форума свободной России Иван Тютрин. Центризбирком завершил прием документов для участия в выборах президента России. Пока в этом списке президент Владимир Путин и еще 10 претендентов.
Михаил Соколов: Есть вообще в России выборы или то, в чем вы участвуете, это нечто другое – такое плановое оформление нового срока правления Владимира Путина, своего рода референдум?
Борис Надеждин: Давайте сразу договоримся: я здесь не в качестве кандидата, боже упаси, я как Путин Владимир Владимирович. Вот его показывают по всем каналам телевидения не в качестве кандидата, потому что предвыборная агитация в СМИ пока запрещена, а он просто рассказывает о своей работе в качестве президента. Поэтому я тоже буду здесь сегодня выступать в качестве президента: я работаю президентом Института региональных проектов и законодательства. Именно в этом качестве, как эксперт, я готов отвечать на все замечательные вопросы. Что касается того, есть ли в стране выборы, конечно, есть. У нас в России так себе демократия, но она есть. Потому что, когда я был, например, молодым человеком и участвовал в выборах, как человек в позднебрежневском периоде, голосовал, в бюллетене тогда был вообще один кандидат, невозможно его было ни вычеркнуть никак, ни кого-то другого вписать, просто брали бюллетень и опускали его в ящик. А сейчас у нас при всем понимании неравенства кандидатов, при всем том, что, как показали все эти истории, как губернаторы в Приморье агитируют за одного из кандидатов, хотя им это запрещено делать законом, но тем не менее у нас в бюллетене на выборах несколько кандидатов. И в принципе, если так произойдет, что галочку поставят не против фамилии, например, Путин, а, например, против фамилии Надеждин, то будет другой президент. Точно так же как в моей ситуации вполне себе избрали депутатом, я действующий депутат в родном Долгопрудном, хотя там "Единая Россия" тоже хотела, чтобы ее кандидаты все победили. Не получилось – меня выбрали.
Михаил Соколов: Это все-таки сложно назвать демократией, когда есть основной лидер, у которого все преимущества, и есть остальные фигуры. В общем, это некое управляемое действо, даже управляемой демократией это трудно назвать, которая была когда-то, кажется, и закончилась уже совсем. Иван, что такое выборы в России для вас?
Иван Тютрин: Я думаю, что не для меня, а для любого здравомыслящего человека совершенно очевидно, что институт выборов в России не существует, он разрушен уже много лет назад. И выборы даже 2018 года, и выборы 2012 года – это была профанация, это была имитационная процедура. Конечно, можно много говорить, что есть какие-то муниципальные депутаты, но такое ощущение, что мы живем в параллельном пространстве. В моем пространстве сейчас в России тысячи политзаключенных, люди, которые занимались каким-то политическим активизмом, пытались что-то делать. В России, которую вижу я, находится Ксения Фадеева – это руководительница штаба Навального, девушка, которую еще молодой я принимал в "Солидарность" в городе Томске. Ксения Фадеева стала депутатом Городской думы города Томска, она прошла по "умному голосованию". Только за это Ксении Фадеевой дали 9 лет тюрьмы. Приговор был озвучен в прошлую пятницу. Собственно, на этом можно все разговоры закрывать. Все бенефициары "умного голосования", те, кто не укладывались в этот конструкт Администрации президента, люди, которые пытались продвигать другую повестку, они находятся или за рубежом, или находятся в тюрьме. Все остальные – это люди с той или иной степенью зависимости, но каким-то образом связаны с властью. Поэтому, конечно, института выборов нет, а все эти депутаты, кандидаты в президенты, 10 человек, эта вся попытка создания видимости какой-то конкурентности – мы прекрасно понимаем, что этого ничего нет. Это, конечно, связано с тем, что у диктатуры – а в России установлена персоналистская диктатура фашистского типа – у диктатуры есть проблемы легитимности. В России есть Путин, который в этом году разменяет 25-й год нахождения у власти, у него единственная проблема серьезная – это проблема легитимности, легитимности внутренней и легитимности внешней. В общем-то, в условиях войны можно было бы ничего этого уже не делать, но, видимо, сам старый фюрер, для него ритуал имеет какое-то значение, его окружение хочет, как это было уже в предыдущие так называемые электоральные циклы, они хотят провести этот очередной хоровод, хотя нет никаких сомнений, что цифры не только самого Путина, а цифры явки и примерный процент остальных кандидатов просто уже написаны. Даже сама процедура голосования сегодня, эти три дня, электронное голосование, она позволяет обеспечить любой результат вплоть до сотых долей процента. Это даже не странно, а немножко смешно – слышать утверждение, что в России есть какая-никакая демократия.
Михаил Соколов: Иван объяснил, что выборов нет, а вы тем не менее собираетесь участвовать. Повышать легитимность Владимира Путина или вернуться в федеральные телешоу? Зачем, собственно?
Борис Надеждин: Есть Иваны Непомнящие, а есть Иваны Уехавшие. Можно уехать, что-то рассказывать нам страшные слова про Россию, про Путина и все такое. Нет никакого другого хорошего способа сменить власть в стране, я его не знаю, честно говоря, кроме проведения выборов, на которых народ выберет другого в том числе руководителя страны. Все остальные способы смены власти, как раз опыт 1917-го, 1991 года, они приводят к катастрофическим последствиям для страны, гибели миллионов людей, мы все это видели, либо к распаду страны, деградации государства, что было в 1991 году. Можно что угодно говорить, что все не так, все криво, все заранее предрешено, но просто есть те, которые решили в этом не участвовать, и говорят: никуда не идем, все пропало. А есть люди вроде меня, между прочим, не только вроде меня, а еще миллионы, десятки миллионов людей есть, которые разделяют позицию условного кандидата Надеждина о том, что Путин ведет страну в тупик, о том, что нужно прекращать эту специальную военную операцию, о том, что нужно устанавливать нормальные отношения с цивилизованным миром, о том, что нужно устанавливать институты, которые в нашей стране, к сожалению, уничтожены, о чем справедливо сказал Иван, в том числе честные выборы. За нас эту работу никто не сделает, никакой дядя сюда не придет ни из Вашингтона, ни из Киева тем более. Будет тяжелый долгий путь России к нормальной демократии. И те, кто считает, что этим нужно заниматься, вроде условного кандидата Надеждина и десятков миллионов людей, которые так же думают, они будут этим заниматься.
Михаил Соколов: Все-таки зачем? Вам хочется в федеральные телешоу вернуться, участвуя в этом странном процессе? Смена власти как-то не предвидится, никто не собирается отдавать ее.
Борис Надеждин: Назовите мне другой способ, хороший способ изменить ситуацию в России на нормальную ситуацию, кроме смены власти по итогам выборов.
Михаил Соколов: Если это выборы.
Борис Надеждин: Я его не знаю, поэтому я участвую в этих выборах. Второе, дорогие товарищи: чего нагоняете пессимизма? В России были ситуации сильно хуже за тысячу лет истории, чем та, что сегодня. Плохая сегодня ситуация, но она сильно отличается от ситуаций многих, которые были в нашей стране, включая 1917 год и последующие за ним годы. Паршивая ситуация, но просто, если мы ничего не будем делать, будем говорить: все пропало, я не буду участвовать и так далее. Теперь, что касается телевизора и телешоу, я в этом телевизоре больше 20 лет был, я ходил в эти эфиры, я же давно в политике, я ходил на эти эфиры в начале нулевых, когда еще Соловьев был совершенно нормальным журналистом, даже, как мне казалось, он симпатизировал Борису Немцову, моему другу, к сожалению, убитому. Потом вышло то, что вышло, в этот телевизор я уже не хожу давно, между прочим. Последний раз я был в этом телевизоре в мае этого года, когда я произнес короткую речь о том, что России нужен другой президент, о том, что Путин ведет страну в тупик, о том, что нужно прекращать эту историю конфликта с Украиной и выстраивать нормальные отношения с европейскими странами. Я эту речь произнес, с тех пор меня в телевизоре нет. И мои шансы вернуться в телевизор, видимо, связаны с тем, что, когда я стану президентом, будет свобода слова.
Михаил Соколов: Это ждать придется долго, видимо. На ваш взгляд, зачем сейчас властям, администрации допускать мягкого, но критика власти участвовать в этом электоральном мероприятии?
Иван Тютрин: Давайте сначала вернемся назад, потому что это достаточно забавно, но аргументация, которую я слышу сегодня от Бориса Надеждина, она очень близка к той аргументации, которую мы слышали в 2006-м и 2007 году, когда организовывали Марш несогласных, например, по всей стране, и в 2011–12 году, когда мы занимались организацией митингов на Болотной. Кстати, Борис Надеждин в организации митингов на Болотной не участвовал. Всех видел в нашем офисе "Солидарности" на Покровке, но его не замечал. Есть интересная фраза, что если не выборы, то все может закончиться катастрофой, как в каком-то там году. Эти дикие бомбардировки Россией Украины, убийство нескольких сотен тысяч мирных жителей в Украине – это не катастрофа?
В 2006 году в документах Объединенного гражданского фронта, радикальной организации, у нас было записано, что власть в России на выборах не поменяется. Прибегали такие Надеждины, депутаты, которые согласованы, совершенно очевидно, мне хватило 10 минут эфира, чтобы понять, в каком ведомстве выдаются ксивы на участие для всевозможных "мягких" кандидатов, и вот эти все Борисы Надеждины рассказывали, что нет, ни в коем случае, потому что страна пойдет по непонятному направлению и революция приведет в стране к приходу фашистов. Вот прошло 18 лет, в стране фашистская диктатура, ваша страна убивает уже сотни тысяч украинцев и других людей по всему миру, и вы продолжаете рассказывать эту мантру про что-то ужасное, что может произойти. У меня большой вопрос: что-то хуже может случиться, что хуже еще может произойти, чем то, что происходит сейчас? Вопрос риторический, на него даже отвечать не нужно, видимо, потому что здесь все понятно. Что касается выборов – это же старая история. Меня даже немножко умиляло, когда аналитики, всевозможные эксперты пытались выдумывать какую-то конфигурацию, конструкцию, которую сейчас предложит администрация президента, сколько будет либералов, будет Явлинский, не будет Явлинский. Они делают одно и то же из электорального цикла в электоральный цикл. Мне это напоминает "Пиковую даму", помните – тройка, семерка, туз. Каждый раз в дополнение к Путину добавляется такой либеральный мальчик для битья. Это был Прохоров в 2012 году, это была Собчак в 2018-м, это Надеждин сегодня, не знаю, допустят, не допустят, но риторика уже понятна. Этот человек вроде говорит какие-то правильные вещи, естественно, отслеживаются все его рейтинги. Совершенно понятно, что больше 1,5% Надеждин никогда не получит, а даже если получит, то все равно увидит на табло эти 1,5%. Потом, когда проходят так называемые выборы, триумфально Путин возвращается в Кремль, все миру показана картинка: пожалуйста, у нас были конкурентные выборы, вот у нас был либеральный якобы антивоенный кандидат, этот либеральный якобы антивоенный кандидат, вот такая у него поддержка. Поэтому схема абсолютно прежняя. Другое дело, что в условиях войны все-таки поправку на это нужно делать. Потому что если Прохорову в 2012 году можно было найти какие-то оправдания, то в 2024 году, когда происходит геноцид украинского населения, страшные бомбардировки, оправдания этому уже нет – это уже просто стыдно, это все понимают.
Михаил Соколов: Раз заговорили о войне и о том, что происходит, надо посмотреть на это поле битвы против Украины российской, путинской, последние новости.
Михаил Соколов: Вы последний раз баллотировались, кажется, с помощью "Справедливой России". Вы сейчас с людоедской линией этой партии Сергея Миронова разошлись? Какова ваша позиция, вы за что выступаете?
Борис Надеждин: Я никогда не был в этой партии, это было техническое решение, чтобы подписи не собирать, попросил Миронова - это было сильно до того, как он взял в руки кувалду пригожинскую, меня выдвинуть. Спасибо, что он это сделал. Три принципиальные вещи хочу сказать. Первое: Иван, вы говорите "ваша страна", "ваша армия" что-то бомбит. Это моя страна, я тут живу, тут мои многочисленные дети живут, и потомки мои, надеюсь, будут жить в России, предки мои здесь похоронены. Второе: я с самого начала всей этой специальной военной операции, как мы ее тут вынуждены называть, критиковал ее в том числе в прямом эфире российского телевидения, называл ее катастрофической ошибкой Путина, говорил о том, что совершенно бессмысленная затея. Понятно, что я сочувствую всем людям, которые испытывают чудовищные страдания из-за всего этого как в Украине, так и в России тоже. Я помогаю тем людям, которые в Белгороде попали под бомбардировки, в том числе деньги собираем, у меня там родственники, у меня жена оттуда родом. Поэтому я понимаю, что оптика меняется. Когда люди уезжают и начинают смотреть на то, что происходит в стране, оттуда, у них меняется оптика. У меня другая оптика, потому что я переживаю за свою страну и за людей, которые гибнут, за россиян в том числе, сильно переживаю. Я очень много помогаю мобилизованным, их семьям, потому что это безобразие – то, что сделали: забрали людей, часто неготовых, полтора года назад, и все, до победного конца. У некоторых дети родились, куча проблем. Это вторая большая разница. Третье: тема прекращения специальной военной операции и тема восстановления доверия между Российской Федерацией и Европой – это одна из важнейших тем моей избирательной кампании. Это не так просто сделать. Проблема заключается в том, что, к большому сожалению, пока обе стороны этого тяжелейшего конфликта в Европе надеются победить военным путем. И Россия во главе с Путиным собирается победить, и Украина во главе с Зеленским собирается победить военным путем при поддержке Запада. Как это все началось два года назад, я с самого начала говорил, пока меня не выключили из телевизора российского, что военного решения здесь не может быть вообще никак. В результате конфликта будем просто получать города в руинах типа Бахмута, и кучу, к сожалению, с обеих сторон, большое количество убитых и раненых. Ничего хорошего в этом нет.
Михаил Соколов: Вы раскладываете ответственность на обе стороны, хотя есть агрессия и есть нечто другое – защита себя. Вы за что выступаете – за переговоры, перемирие, за отмену актов об аннексии? У вас программа какая-то есть?
Борис Надеждин: У меня есть абсолютно ясное понимание, как можно решить эти проблемы. Я как эксперт, как президент Института региональных проектов и законодательства могу рассказать за три минуты, как с этим можно разобраться. Главная проблема во всей этой истории – это полное отсутствие доверия, к сожалению, между Россией во главе с Путиным и условным Западом, Америка, Германия, другие западные страны важные, которые являются основными спонсорами Украины, Украина сопротивляется исключительно благодаря тому, что получает огромную финансовую, политическую и военную поддержку. Ужас в том, что гибнут люди вполне себе русские с обеих сторон. Как это можно преодолеть? До тех пор, пока обе стороны будут думать, что можно военным путем решить проблемы, Украина будет думать, что военным путем можно Крым вернуть, а Россия будет думать, что можно Киев за три дня взять, – до тех пор ничего не закончится. Здесь нужно преодолевать завалы недоверия с обеих сторон, между прочим. Для того чтобы начать специальную военную операцию – почему Путин не смог ее начать в 2014 году, когда Крым легко совершенно вошел в Россию, никакой крови не было, все радовались, "Крым наш", все были счастливы и так далее, – 8 лет понадобилось Путину по несколько часов в день рассказывать по российскому телевидению, что в Украине власть захватили бандеровцы, нацисты, НАТО, еще чуть-чуть – и американские танки пойдут на Москву, на Хабаровск и Владивосток. Ужас в том, что люди в это поверили, население России действительно поверило всему этому. Уровень энтузиазма и поддержки специальной военной операции был запредельный абсолютно.
В феврале, когда это все началось, реальный был энтузиазм, российский народ реально думал, что мы сейчас победим этих бандеровцев, нациков то ли за три дня, то ли за неделю. Люди реально думали, что украинцы встретят с цветами российскую армию-освободительницу. Поэтому для того, чтобы эту ситуацию закончить, нужно сопоставимый объем работы провести в обратную сторону. Не получится так – щелк, и разошлись. Работать над этим надо. А для того, чтобы над этим работать, нужно элементарное доверие между руководством России новым каким-то и руководством западных стран даже в большей степени, потому что руководство Украины при всех обстоятельствах в обозримом будущем не сможет обсуждать, чей Крым и так далее. Это тяжелая работа большая, сделать ее можно только тогда, когда россияне перестанут видеть в Западе Наполеона и Гитлера. Кадры идут через один: бомбежка Белгорода – и тут же фашисты бомбят что-то такое в 1943 году.
Точно так же западный мир должен перестать видеть в России только Николая I, жандарма Европы, Сталина и Путина нынешнего – должны увидеть в России все-таки великую страну, в которой не только были диктаторы, а Чайковский, Достоевский, Толстой был, Менделеев, Пушкин. Вот это все очень большое значение имеет, дорогие товарищи. Если кто-то всерьез думает, что можно военным путем победить Россию, я не знаю, это совершенно невозможно. Из всех вариантов смены в России политического режима я вижу только один хороший – это выборы, в результате которых станет другой президент. Я понимаю, я согласен с тем, что маловероятно, что это произойдет прямо в этом марте, я не думаю, что этот март будет концом эпохи Путина, вряд ли, но этот март должен стать хотя бы началом конца эпохи Путина, люди должны свет увидеть в конце тоннеля. Десятки миллионов людей в нашей стране, поверьте мне, хотят нормальных отношений с Европой и с украинцами хотят нормальных отношений. И у этих людей должен быть свет в конце тоннеля, а не разговоры из-за рубежа, что все пропало, вы все агрессоры и так далее. Я лично так вижу ситуацию.
Михаил Соколов: В общем, некое философское размышление, которое не имеет под собой реального какого-то плана. Иван, что вы ответите Борису Надеждину?
Иван Тютрин: Борис, я не хочу наезжать и обижать, потому что действительно я слышал ваши выступления, ролики заходили. Это был такой плюс, что да, действительно, через вас, через канал НТВ, по-моему, они все пытались найти каких-то русских, которые вроде как это не поддерживают и говорят какие-то в целом правильные слова. То, что я сейчас слышал, – это было, конечно, пять минут демагогии ровно потому, что под этим нет никаких реальных оснований. Благие пожелания – это, конечно, все замечательно, но совершенно очевидно, что в среднесрочной перспективе, в течение десятилетий, никакого доверия к России, к российской власти быть не может. Мы очень много ездим, встречаемся и с политиками европейскими, здесь, в Вильнюсе, встречали огромное количество беженцев и украинских детей. В чем еще одно из главных преступлений путинизма: на десятилетия россияне превращены во врагов для украинцев – это будет до третьего колена. Точно таким же образом это воспринимают жители Восточной Европы. Иногда мы, обладатели российских паспортов, сталкиваемся здесь с этой проблемой, потому что никто не хочет разбираться в Достоевском, в Пушкине, в Толстом. Пока что визитной карточкой России и "русского мира" являются ракеты, которые убивают украинских детей. Никакие санкции не снимут – это будет десятилетиями. Действительно, какое-то изменение ситуации постепенно может произойти в случае смены власти в России. Но совершенно очевидно, что ни выборы, никакие демократические процедуры, ровно потому, что они уничтожены, в тоталитарной диктатуре ничего этого нет, единственная смена вектора, смена власти может быть обусловлена уходом физическим диктатора, других механизмов не существует.
Диктатор может уйти посредством трех элементов. Первое – это его физическая кончина. На это мы не можем закладываться, можно, конечно, слушать Соловья, он уже 11 лет рассказывает, что в следующем году Путин умрет, на это мы закладываться не можем. Это может быть какая-то революционная ситуация, но сейчас объективно уровень репрессивности такой, готовность власти любыми совершенно способами держать власть под собой, готовность проливать кровь своих сограждан не дает надежды на революционные изменения. Единственная возможность, которая более-менее значимой является, – это поражение России в этой войне. Это не означает, что украинские танки должны заехать в Кремль. Это означает потерю оккупированных территорий, это означает потерю Крыма. Для этого, кстати, военные возможности Запада коллективного вполне себе позволяют одержать Украине именно военную победу. Другое дело, что нет политической готовности Запада Украину должным образом поддерживать. Украина получает лишь десятую часть того, что могла бы получить для того, чтобы обеспечить военную победу. Но только военная победа может привнести изменения внутри России. К сожалению, бывают ситуации, когда какого-то хорошего варианта развития событий просто не существует. В том числе победа Украины будет сопровождаться, к сожалению, гибелью российских граждан, в том числе и непричастных напрямую к военным преступлениям. Мы стоим на грани мировой войны, уже большая война в Европе ведется, самая большая со времен Второй мировой войны. Поэтому хороших сценариев здесь не существует. Человек должен выбрать сторону, на той стороне ты или на этой.
Допустим, Форум свободной России – эмиграция коллективная, вся наша комьюнити, сторону выбрали, мы находимся на стороне свободного мира. В авангарде свободного мира сегодня находится Украина. Соответственно, Россия для нас является вражеской страной, потому что мы на этой стороне. Мы проводили аукцион, мы собирали средства, мы отправляли автобусы российским батальонам, которые воюют на стороне ВСУ. Поэтому можно демагогически рассказывать, что как-то все само хорошо изменится. Не изменится. Изменения в России придут только с победой украинской армии. И то это, естественно, не гарантировано, естественно, это вероятности, но, как показывает исторический опыт – можно вспомнить и Крымскую войну, и Русско-японскую, и афганскую войну, – диктаторские режимы, империи рушатся только после военного поражения.
Комментариев нет:
Отправить комментарий