Israel Hayom: Воздать должное Генри Киссинджеру
Доктор философии Генри Киссинджер был включен в число докладчиков на одной еврейской конференции в Нью‑Йорке осенью 2019 года. И приглашение Киссинджера вызвало протесты некоторых правых активистов, утверждавших, что он навредил Израилю.
В действительности Киссинджер, наоборот, заслуживает нашей признательности. Он был другом Израиля, когда занимал официальные посты, и остается другом Израиля сегодня.
Об этом я знаю, потому что кропотливо изучаю историческую и биографическую литературу о Войне Судного дня и ее последствиях, а также потому, что в 2017 году лично беседовал с Киссинджером. Тогда мне выпал шанс обсудить спорные вопросы истории с ним и еще несколькими собеседниками, виднейшими израильтянами.
Самое серьезное обвинение в адрес Киссинджера, которое годами выдвигали некоторые, таково: в 1973 году, в первую неделю Войны Судного дня, он задержал подвоз американского оружия в Израиль для пополнения запасов.
Согласно этой версии, Израиль затребовал срочные поставки оружия по воздуху, как только вспыхнула война. Но Киссинджер не хотел, чтобы победа Израиля стала слишком разгромной, поскольку, на его взгляд, добиться нерушимого прекращения огня было легче, если бы сражение Египта с Израилем закончилось «ничейным счетом». Поэтому он якобы застопорил подвоз оружия по воздуху и тем самым обескровил Израиль.
Все это неправда. Президент США Ричард Никсон и Киссинджер явно стремились провести мирные переговоры после войны, опираясь на победу Израиля, а не на «ничью» в схватке с арабами, чьим подспорьем были советские вооружения. Америка была заинтересована в победе Израиля.
Факты таковы: в первые два дня войны Израиль просил вовсе не о срочном подвозе вооружений по воздуху, а лишь о доставке партии зенитных ракет и каких‑то вооружений, уже включенных в утвержденную программу поставок. Дело в том, что израильские лидеры сообщали в Вашингтон, что на войне все складывается хорошо! И в правительстве США все поголовно ожидали скорой победы Израиля — повторения событий Шестидневной войны. Все были уверены, что война закончится раньше, чем в Израиль успеют подвезти крупные партии оружия для пополнения запасов.
И все же в американском правительстве яростно спорили, благоразумно ли поставлять Израилю какие бы то ни было вооружения: министр обороны Джеймс Шлезингер возражал против пополнения запасов, опасаясь разозлить арабов и «испортить образ Америки как честного посредника в переговорах». Киссинджер выступал за отгрузку ограниченных партий вооружений в Израиль, что должно было укрепить роль США в региональной дипломатии. На второй день войны Киссинджер взял верх над оппонентами и сообщил Израилю, что израильское правительство может забрать 80 ракет «Сайдвайндер», которые оно запросило.
На четвертый день войны (9 октября, во вторник) Израиль признался Соединенным Штатам, что потерял 500 танков и 50 боевых самолетов, и попросил срочно прислать технику взамен. Никсона в то время заботили внутриполитические скандалы (Уотергейт и отставка вице‑президента Спиро Агню ), но Киссинджер убедил его гарантировать восполнение техники, потерянной Израилем в боях. Благодаря этому ЦАХАЛ смог немедленно задействовать резервные запасы вооружений.
Да, еще два дня — пятые и шестые сутки войны — Пентагон медлил с организацией отправки вооружения в Израиль по воздуху и направлением танков и самолетов, стоявших на балансе в США, — но танки и самолеты в любом случае невозможно по‑быстрому «снять с полки» государственных хранилищ. Вдобавок чартерные авиакомпании отказались участвовать в этой программе, а европейские страны не признали право американских самолетов, доставлявших оружие в Израиль, проводить дозаправку на европейских аэродромах, — все это вызывало досаду у Киссинджера и его команды.
Но обратите внимание: Израиль только в седьмой и восьмой дни войны (12–13 октября, поздно вечером в пятницу и в субботу) сообщил Соединенным Штатам, что ему не удается быстро выиграть войну и боеприпасы иссякают. Тогда Киссинджер убедил Никсона разрешить экстренный подвоз вооружений по воздуху американскими военными самолетами.
За первый полный день этого подвоза США отгрузили Израилю больше вооружений (1800 тонн), чем Советский Союз Египту, Сирии и Ираку за четыре предыдущих дня. Предстояло перебросить еще 3000 тонн техники.
Судите сами, стоит ли верить газетной утке, будто Киссинджер намеренно отсрочил пополнение запасов Израиля.
На пятый день войны Киссинджер мудро посоветовал Израилю не соглашаться на прекращение огня, поскольку к тому моменту мы потеряли некоторые территории. Киссинджер предостерег измученную, подавленную происходящим Голду Меир, премьер‑министра: Израиль должен согласиться на прекращение огня только тогда, когда ЦАХАЛ начнет брать верх и ворвется на территорию противника.
В субботу, 20 октября, Киссинджер отважно ослушался Никсона — а именно его указания заключить договоренность с советским лидером Леонидом Брежневым, которая нанесла бы ущерб Израилю.
Ранее Никсон написал Брежневу, что готов «приструнить своего клиента [Израиль]», а Брежнев пусть приструнит свои арабские государства‑клиенты, и тогда две сверхдержавы по своему усмотрению «придут к соглашению» об урегулировании арабо‑израильских отношений. Затем Никсон отправил каблограмму Киссинджеру, прибывшему в Москву: велел пренебречь «неуступчивостью израильтян» и найти способ навязать перманентное ближневосточное урегулирование.
Никсон: «Хочу известить вас, что я готов надавить на израильтян в необходимой мере, невзирая на внутриполитические последствия» (то есть невзирая на гнев американских евреев; в этих словах слышится эхо поведения президента Эйзенхауэра в 1956 году, когда Никсон был вице‑президентом).
Киссинджер из Москвы прислал беспрецедентную отповедь Никсону: «Хочу известить вас, что считаю неприемлемыми тон и содержание (ваших) указаний мне. Я привел внешнюю политику к цели, которой мы сейчас достигли, благодаря тому, что избегал уловок и придерживался политики взвешенных шагов. Я намерен по‑прежнему применять этот подход».
После войны премьер‑министры Израиля Голда Меир и Ицхак Рабин называли Киссинджера настоящим другом, хотя Киссинджер занимал жесткую позицию по отношению к Израилю в напряженный период своей «челночной дипломатии», добиваясь договоренностей о перемирии Израиля с Египтом и Сирией.
Главное, что нужно понять о действиях Киссинджера в тот период: он действовал, исходя из американского видения событий — то есть видения сверхдержавы. Он чуял, что появился исторический шанс оторвать Египет от Советского Союза и вытеснить Москву с Ближнего Востока, а затем начать процесс подталкивания Египта к нормализации отношений с Израилем и Западом.
Киссинджер осмыслял это как стратегическую цель, колоссально важную для безопасности Израиля, а за безопасность Израиля он переживал, как и за глобальное положение Америки, которое было его первостепенной заботой.
Поэтому Киссинджер отговорил Израиль от уничтожения 3‑й армии Египта на Синайском полуострове. Поэтому он добивался от Израиля территориальных уступок, которые создали бы возможность первых в истории прямых арабо‑израильских переговоров. И хотя с израильскими лидерами он говорил жестко, Киссинджер никогда не позволял себе попирать интересы Израиля. Возможно, так предпочел бы поступить Никсон, но Киссинджер обходился с Израилем уважительно.
Важнее всего, что Киссинджер проявил прозорливость. Бесстрашный визит египетского президента Анвара Садата в Иерусалим в 1977 году и египетско‑израильский мирный договор 1979 года, заключенный по итогам этого визита, никогда не стали бы возможны, если бы не трехсторонняя дипломатия Киссинджера в 1973–1975 годах. В долгой исторической перспективе это значит, что Киссинджер действовал мудро, а следовательно, Израиль перед ним в долгу и обязан выразить свою признательность.
Правда, Никсон и Киссинджер неодобрительно относились к поправке Джексона–Вэника, имевшей ключевое значение для давления на СССР в борьбе за то, чтобы советские власти разрешили евреям эмигрировать. Никсону и Киссинджеру не нравилось вмешательство конгресса (или евреев, или чье бы то ни было еще) во внешнюю политику, особенно в политику разрядки, которая была центральным элементом их курса.
Потому‑то Киссинджер однажды обронил (в записанной на магнитофон беседе в Белом доме с Никсоном): «Эмиграция евреев из Советского Союза — не цель американской внешней политики».
Но, вероятно, эти два лидера десятки раз вели и другие разговоры на эту тему, рассматривая вопрос с более тонкими нюансами. Я не готов из‑за этой фразы, вырванной из контекста, объявить Киссинджера предателем Израиля и еврейского народа.
В последние десятилетия Киссинджер выступает в роли мудрого государственного деятеля, убеленного сединами. Он написал десятки книг и статей о мировом порядке и дипломатии, дает советы мировым лидерам, которые добровольно устремляются потоком в его офис в Нью‑Йорке.
В своих контактах Киссинджер ратует за стратегический подход в духе реал‑политик , который неплохо вписывается в консервативную оборонную политику Израиля и помогает миру лучше понять израильскую точку зрения.
Киссинджер раскритиковал ядерную сделку президента Барака Обамы с Ираном и неоднократно заявлял, что высоко ценит стратегическое мировоззрение премьер‑министра Биньямина Нетаньяху. Он неподдельно обеспокоен ракетной угрозой Израилю, исходящей от арабских государств и Ирана.
Еврейским активистам невероятно важно самим послушать выступление Киссинджера. В глазах израильтянина (или американца) его послужной список не идеален, но найдется ли на свете хоть кто‑нибудь с идеальным послужным списком?
Киссинджер остается одним из величайших деятелей‑практиков на ниве современной внешней политики и стратегических вопросов. Он интеллектуал, выдающийся мыслитель. Если учесть щекотливое положение Киссинджера как еврея в высших эшелонах американской власти и тот гигантский вклад, который он внес в американскую дипломатию и глобальную безопасность, наряду с безопасностью Израиля, то он безусловно заслужил наше уважение.
Комментариев нет:
Отправить комментарий