Владимир Зеленский под прессом прессы
Каковы планы и оценки президента воюющей Украины? В эфире политолог Константин Скоркин и политический советник Александр Харебин.
Видеоверсия программы
Михаил Соколов: Сегодня у нас в гостях политолог Константин Скоркин и политический советник Александр Харебин. Говорим о пресс-конференции президента Украины Владимира Зеленского. На ней 19 декабря он подвел итоги года, второго календарного года войны.
Михаил Соколов: Чтобы понять, в каких условиях президент Украины выступал перед журналистами, Александр, вам первый вопрос: успешно ли ВСУ отражают сейчас удары российской армии на фронте, налеты на инфраструктуру Украины, каковы ваши впечатления?
Александр Харебин: У меня больше, чем впечатления, у меня знания. Уже нет смысла обсуждать контрнаступление, очевидно, что оно завершилось. Завершилось, к сожалению, для моей страны не так успешно и не так, как планировалось, как об этом говорилось весь этот год. Украинская армия остановила сейчас наступательную операцию, контрнаступательную операцию. Украинская армия закрепилась и закрепляется на тех рубежах, которые мы смогли отвоевать. Украинская армия сейчас фактически уходит в зимний сезон, в зимний оборонительный сезон, потому что примеров успешных либо удачных наступательных операций зимой крайне мало в истории мировой военной науки. С точки зрения инфраструктурных объектов, с точки зрения защиты воздушного пространства однозначно появление у украинской армии достаточного для обороны Киева и некоторых регионов комплексов "Пэтриот", достаточного количества IRIS-T и систем западной противовоздушной обороны, включая ракеты к этим системам, более или менее достаточно, чтобы Российская Федерация не смогла достичь тех целей, которые она однозначно хочет достичь, – это разрушение инфраструктуры Украины, разрушение энергетической безопасности, фактически повторения достаточно сложного для Украины прошлого года, когда энергоинфраструктура Украины пострадала больше чем на 50%. Благодаря западным партнерам, благодаря обновлению противовоздушной обороны и анонсированному уже немецким правительством и нашими другими западными союзниками усилению противовоздушной и противоракетной обороны есть большая вероятность, что Украина легче, чем в прошлом году, пройдет зимний период.
Михаил Соколов: На ваш взгляд, возросла ли сегодня опасность атаки российских войск, которые были начаты после попытки украинского контрнаступления, о котором как раз Александр говорил?
Константин Скоркин: Мне кажется, что сейчас у российской армии нет возможностей проводить активные наступательные действия, нет ресурсов для этого. Как мне кажется, стороны достигли паритета сил, когда сейчас ни одна сторона не может проводить какие-то крупные наступления. Другое дело, что у Путина сейчас предвыборный период, мне кажется, здесь риски лежат не в какой-то военной логике, а в логике сугубо политической. Поскольку к президентским выборам Путину нужны будут какие-то победы, хотя бы локальные, которые он сможет включить в контекст своего очередного выдвижения в президенты. Мы уже заметили по его риторике, что он, хотя пресс-конференцию многие почему-то ошибочно интерпретируют как очень такую миролюбивую, спокойную и уравновешенную, мне кажется, что это очередная дымовая завеса, поскольку сам факт его выдвижения на встрече с представителями донбасских элит сепаратистских уже говорит о том, что он собирается идти как лидер войны, баллотируется от Донбасса, Донбасс голосует за Путина. Значит, нужны какие-то военные достижения в этом ключе. Соответственно, мне кажется, какие-то атаки в этом плане со стороны России будут предприняты. Возможно, это будут удары по инфраструктуре, может быть, какие-то локальные операции по попытке овладеть какими-то населенными пунктами и это выставить с помощью пропаганды как некую большую победу. Успешность этих планов будет зависеть от сопротивления ВСУ, как они смогут отбиться от этих атак, но то, что они будут предприниматься, я думаю, это факт.
Михаил Соколов: Миролюбивым, конечно, выступление путинское на коллегии Министерства обороны не назовешь. Как вы понимаете, что Владимир Зеленский вкладывает сейчас в понятие победы в войне?
Александр Харебин: Там достаточно четкие месседжи, президент Зеленский заявил следующее, что, да, существует риторика наших западных партнеров о том, чтобы Украина ограничила свои аппетиты. Вместо тезиса стремления украинского народа, украинской армии выйти на границы 1991 года, западные партнеры говорят, что ограничьте свои амбиции по освобождению всех территорий до февраля 2022 года. Некоторые западные партнеры говорят: зафиксируйте существующую линию соприкосновения, которая сложилась на декабрь 2023 года, удерживайте ее и дальше в 2024 году фактически признайте новое разделение Украины, которое сложилось по итогам зимней кампании. Президент Зеленский достаточно четко, безапелляционно заявил: нет, нет, нет. То есть амбиции целей украинского государства согласно украинской Конституции – это границы 1991 года, восстановление целостности украинского государства согласно довоенным и существующим конституционно, по международному праву, естественно, включая Крым. Это амбиции Зеленского и не только амбиции Зеленского – это основное сейчас требование, основной нарратив внутри украинского общества. Вся социология украинского социологического сообщества говорит о том, что Украина в большинстве своем не примет иных мирных договоров, кроме достижения победы в очерченных рамках. Конечно же, все понимаем, большинство адекватных людей понимает цену, которую Украина заплатила за то, что освободила половину захваченных территорий после 2022 года. Большинство в Украине понимает цену, которую мы можем заплатить за выход к границам 1991 года. Украинское общество на сегодняшний день готово заплатить эту цену.
Михаил Соколов: Владимир Зеленский сказал, что сейчас никто не знает, когда закончится война. Не напугает ли президент граждан мрачной такой перспективой бесконечного противостояния?
Константин Скоркин: Тут я соглашусь с Александром, что социологические исследования все показывают высокий по-прежнему настрой бороться до победы в украинском обществе, который существует, и не переходить к промежуточным планам, которые обсуждались: отступление ценой отказа от некоторых территорий, например. План, восходящий к Киссинджеру покойному, который недавно снова изъял из ящика стола Алексей Арестович. Мне кажется, что особого оптимизма президент демонстрировать не мог, потому что на самом деле ситуация далеко не оптимистичная и внутри страны, и на фронтах, и в отношениях с западными союзниками. То есть есть ситуация какого-то системного, не хочется называть это тупиком, потому что тупик – это то, из чего нет выхода, но какого-то кризиса системного, который возник после оптимизма, который был в конце прошлого года, сейчас мы пришли к совершенно другому итогу. Мне кажется, воля к борьбе остается. Мне кажется, было бы безответственно снова выставлять какие-то дедлайны войне, война идет по своим собственным законам, все зависит от соотношения сил, от правильности принятия тех или иных военно-политических решений. Поэтому действительно вряд ли кто-то сейчас может сказать, когда эта война закончится. Я думаю, многие примеры из истории можно вспомнить, как Первую мировую собирались закончить еще той же осенью. Как мы помним, история подзатянулась тогда.
Михаил Соколов: Можно ли считать стабильной социально-экономическую ситуацию в Украине? Зеленский говорил о достижениях, о росте ВВП на 5%. Есть ли опасения за состояние бюджета из-за того, что сейчас ни США, ни Евросоюз не смогли одобрить обещанную финансовую помощь достаточно большую?
Александр Харебин: Я точно не буду отрицать важность заявленных пакетов помощи со стороны американского правительства, Конгресс нам в этом не помог. Нам однозначно нужна помощь со стороны Европейского союза, Орбан точно Украине не помог в своей блокировке. Но, тем не менее, я не был бы пессимистичен, как некоторые оппоненты или, наоборот, некоторые пессимисты, основная задача которых внедрить нарратив о том, что все пропало, – далеко не все пропало. Золотовалютные запасы Украины на сегодняшний день составляют 39 миллиардов долларов. В 2015 году, второй год после российского вторжения на Донбасс, золотовалютные запасы Украины были 7 миллиардов долларов. Поэтому Украина фактически способна путем денежной эмиссии, путем распродажи золотовалютных запасов найти 30 миллиардов точно для финансирования бюджета и для выплаты социальных платежей. Это в крайне критичном случае, если действительно помощь по какой-либо причине от наших западных партнеров прекратится. Украина ожидает 50 миллиардов евро от Европейского союза на протяжении четырех лет и 61 миллиард американских долларов от американского правительства в рамках бюджета 2024 года.
На сегодняшний день достаточно четко очерчены возможные даты принятия подобных решений. Европейский союз соберется на внеочередной саммит 1 февраля. Европейские лидеры обсуждают способы и методы, как остановить деструктивную позицию Виктора Орбана, который фактически единственный заблокировал эту помощь. По нашей информации, у Европейского союза есть железная политическая воля дать Украине эти деньги, потому что Европа заинтересована, чтобы Украина жила дальше. Касательно американского правительства, американского Конгресса, к сожалению, президент Байден, администрация Байдена, на мой взгляд, сделала колоссальную ошибку, объединив в общем пакете помощь Израилю и помощь Украине, тихоокеанское перевооружение и мексиканскую границу. То, что казалось идеальным решением, чтобы таким образом простимулировать республиканцев проголосовать за пакет, стало ящиком Пандоры, который открыл давно не решенный пул проблем по мексиканской границе. Я надеюсь, что у президента Байдена и у демократов хватит аргументов и политической воли найти компромисс с республиканцами, Украина в январе, точно так же, как и Евросоюз, получит пакет помощи от американцев. У меня практически нет сомнений, что Украина финансовый ресурс на 2024 год получит в нужных и оговоренных объемах.
Михаил Соколов: Может ли Украина наверняка рассчитывать и на помощь США, 61 миллиард, и на евросоюзовские 50 миллиардов на четыре года, несмотря на обструкцию господина Орбана?
Константин Скоркин: Мне кажется, что в конечном итоге да, я думаю, что средства эти будут получены, но сам процесс будет очень сложным, учитывая политическую конъюнктуру, которая сложилась. Американские выборы очень сильно усложняют, критическая позиция господина Трампа прежде всего по отношению помощи Украине. То же самое Европа, что касается блокирующих действий со стороны венгерского лидера. Ситуация становится не такой простой, как она была. Очевидно, что ресурсы западных коалиций тоже небезграничны для того, чтобы действовать так, как это было в самом начале полномасштабной войны. Поэтому тут трудности определенные будут. Но в целом, как мне кажется, расчет, который есть у Кремля, на то, что там все ждут, когда у Запада закончатся деньги, Украине перестанут помогать, вся стратегия на этом строится, потому что там тоже понимают, что у них нечем особенно воевать, российская экономика тоже, хотя оказалась крепче, чем ожидалось от нее, тем не менее, все равно не в пользу Путина. Поэтому они все ждут, что Запад бросит Украину, они хотят, чтобы произошло примерно так, как при выводе американских войск из Афганистана, эта картинка у них была перед глазами при принятии решения о полномасштабном вторжении, так она у них где-то перед глазами мелькает. Поскольку само решение о полномасштабном вторжении во многом принималось из неверных предпосылок, потому что в Кремле считали, что ни Запад так единодушно не поддержит Украину, сама Украина подточена внутренними распрями, Зеленский непопулярен, вся его власть падет через несколько дней, а пророссийские силы, напротив, очень популярны, все ждут прихода российских освободителей, ход этого вторжения показал всю неверность этих расчетов, все это не оправдалось. Примерно то же самое сейчас. Поэтому поводов для паники, которую усердно подогревает российская пропаганда, я не вижу, но ситуация сложная – это невозможно отрицать. Конфликта такой длительности и интенсивности никто не ожидал.
Михаил Соколов: Насколько убедительно выглядит план Б, о котором говорил Владимир Зеленский, на время заместить финансовую помощь США и Евросоюза некими прямыми дотациями, которые обещают Норвегия, Япония, Южная Корея и ряд других стран?
Александр Харебин: Президент Зеленский не только говорил, он привел конкретные цифры помощи, которые наши партнеры, которые не входят в Евросоюз, гранты Японии, гранты Мирового банка, то есть это прямые финансовые вливания, либо гранты, которые помогут Украине пройти тяжелый январь. На сегодняшний день после четкого понимания, что Украина в январе не может рассчитывать на европейские и на американские деньги, полтора миллиарда евро Украина получает от Мирового банка, который профинансирован был японским грантом, плюс дополнительные деньги от скандинавских стран. Для наших зрителей, которые не совсем знают украинскую экономику, я прокомментирую таким образом эти цифры. Украинский бюджет должен получить в 2024 году дефицит бюджета 42 миллиарда долларов – это то, что не покрывается налоговыми поступлениями, в целом экономикой. Если мы разделим 42 на 12, то украинскому бюджету необходимо ежемесячно иметь 3,5–3,7 миллиарда дополнительных денег. Когда мы говорим о том, что полтора мы уже получили сейчас, нам остается добрать два миллиарда. Я думаю, что те цифры, которые президент Зеленский озвучил от наших партнеров, они будут набраны и Украина январь встретит в достаточно спокойном настроении, они не коснутся социальных платежей. Бюджет делится на две части: первая часть – это военные расходы, они полностью оплачиваются за деньги украинских налогоплательщиков, с денег работающей экономики, остальные 50% - это дотации, это гранты, это кредиты, это субсидии, которые мы получаем от западных партнеров.
То есть фактически вся социалка и вся экономическая работа вокруг обычной мирной жизни – это наши партнеры, война полностью оплачивается украинским налогоплательщиком. С точки зрения бюджета войны Украина полностью обеспечена, украинская экономика способна финансировать эту войну в тех рамках, которые есть сейчас. Социальные выплаты и работа с населением – это наши партнеры. Если будет проблема с финансированием, если мы будем видеть, что необходимо переводить экономику на другие экономические реалии, у нас есть запас, чтобы это сделать.
Михаил Соколов: На пресс-конференции Владимира Зеленского прозвучала тема весьма острая: дополнительная мобилизация по новым правилам. Вот что сказал президент Украины.
Михаил Соколов: Нуждается ли сейчас Украина в призыве такого количества людей? Есть мнение Владимира Зеленского, оно звучало на пресс-конференции, насчет призыва женщин на военную службу. Он, видимо, против. Это достаточно непопулярная, наверное, мера?
Константин Скоркин: Легко предположить, что, да, это мера непопулярная. Я вижу, что в данном случае Зеленский говорит не только как Верховный главнокомандующий, но и как политик. Потому что он всячески подчеркивает, что инициатива этих предложений исходит от военных, что он это рассматривает, но инициаторами являются все-таки военные – это их план. Я смотрю на это как на часть наметившегося в Украине спора между военными и гражданскими властями, который принимает политическую окраску. В этом вопросе их разногласия в том числе проявляются. Они касаются тактики дальнейшего ведения войны, в частности, вопрос о мобилизации.
Михаил Соколов: Там же еще есть проблема понижения возраста и ротации, насколько я понимаю?
Александр Харебин: Я бы разделил эту проблему на две части. Первая часть – это ротация, это возможность демобилизации, замены тех военнослужащих, которые прошли двухлетний этап войны, свежими, сильными воинами, которые их заменят. Вторая задача, которая, возможно, будет решена путем дополнительной мобилизации, – это все-таки расширение наступательного потенциала украинской армии для решения задач выхода на границы 1991 года. Фактически Украина обладает наступательным потенциалом. Я совершенно четко знаю потенциальные узлы обороны, которые могут быть украинской стороной взломаны. Украина имеет шансы решить задачи ожидаемого нами наступления, освобождения наших территорий. Я бы сделал акцент немножко на другом, даже не цифре в 500 тысяч мобилизованных или на цифре 500 миллиардов гривен, которые необходимы для финансирования такого набора и такой ротации. По большому счету, 500 миллиардов при нынешнем курсе гривны к доллару 37–40 гривен за доллар, 12,5 миллиардов долларов, то есть это дополнительное финансирование в размере миллиарда долларов, не такие критические цифры, которые Украина не могла бы найти. Я больше обратил бы внимание на возможности украинской армии, наших западных военных союзников вооружить и обеспечить такой набор мобилизованных современными видами вооружений, подкрепить их вооружениями, снарядами, боеприпасами и авиацией. Если Украина получит в рамках американской помощи, потому что 51 миллиард – это не только деньги в бюджет, это и в том числе деньги на вооружение и перевооружение украинской армии, подготовку ее к ведению боевых действий в 2024 году. Без решения ключевой задачи – это военный потенциал мобилизованных и обеспечение их необходимыми средствами наступления и обороны, вопрос мобилизации менее актуален, чем многие думают. Вопрос мобилизации женщин, на мой взгляд, это откровенная информационно-психологическая спецоперация, которая против Украины ведется. Никогда в украинских реалиях не стоял вопрос о мобилизации женщин. То, что президент ответил на этот вопрос, это, к сожалению, данность, вынужденные реалии, в которых мы живем. То есть информационное поле, информационный шум, информационные инструменты пропаганды или антипропаганды против Украины ведутся, мы вынуждены на них реагировать так, как украинская власть может реагировать.
Михаил Соколов: Идея изготовления за год миллиона дронов, например, это реально?
Александр Харебин: Да, это абсолютно реальная цифра на сегодняшний день, эта информация подтвержденная, в декабре Украина сделала 50 тысяч дронов. В год 600 тысяч Украина уже способна производить в нынешних условиях. На 2024 год в украинском бюджете предусмотрены, выделены и имеются 58 миллиардов гривен дополнительного финансирования на разработку, производство и обучение операторов беспилотных летательных аппаратов. У меня нет сомнений в том, что миллионов дронов Украина сделает, я думаю, что даже больше. Понятно, что вопрос обеспечения комплектующими, микросхемами, много чего нужно решить в рамках решения этой задачи, но они будут решены. По той информации, которой я обладаю, мы способны решить проблему обеспечения украинской армии необходимым количеством беспилотных летательных аппаратов, которые смогут переломить ситуацию на фронте. Мы видим темпы, с которыми разворачивает свою беспилотную армию Российская Федерация, – это тоже учитывается. Мы понимаем типы БПЛА, которые Россия использует. Мы рассчитываем на то, что мы, если не сравняемся, то приблизимся к тем возможностям, которыми сейчас обладает Российская Федерация за счет Ирана, за счет Китая, за счет сотрудничества с этими режимами. Все-таки за Украиной стоит западная производственная база, западная мощь и западное финансирование.
Комментариев нет:
Отправить комментарий