Сокровенное сказание совков

АНАЛИТИКА 20.09.2023

Первая кодификация неосоветской идеологии

Оставайтесь в курсе последних событий! Подписывайтесь на наш канал в Telegram.

Учебник истории для старших классов, подготовленный под руководством Мединского, уже стал скандальной сенсацией. В самом деле, по части разного рода нелепостей, безграмотности и откровенной лжи эта книжка стала чемпионом даже в современной РФ — что, признаем, совсем непросто. Однако обсуждать это едва ли стоит, ибо смысл и своеобразная ценность этого труда заключается в другом: это первая официальная кодификация идеологии неосоветизма, сделанная в той единственной форме, которая была возможна: в форме мифа, или эпического сказания.

«История России» за авторством Мединского и Торкунова, строго говоря, не может считаться учебным пособием — прежде всего, потому, что она не основывается на какой-либо научной-методологии, даже столь примитивной и ошибочной, как, например, методология марксизма. По сути, это не учебник, а сборник рассказов «по теме», хотя и снабженный некоторым количеством заданий, вроде разбора статьи Нины Андреевой или написания сочинения о том, почему людям так нравилось жить в Советском Союзе.

Разбирать фактические ошибки, пропагандистские передергивания и откровенную ложь просто безсмысленно: «История…» Мединского всем этим переполнена. Чего здесь больше — сознательного вранья «во спасение», политически мотивированных «преувеличений» или элементарной безграмотности авторов, с самым серьезным видом пересказывающих анекдоты из газеты «Завтра» 1990-х годов — тоже разбирать едва ли стоит. Тут явно имеется и первое, и второе, и третье, причем в защиту авторского коллектива можно сказать, что немалую часть ошибок они, похоже, действительно допустили по причине профнепригодности, а не по злому умыслу. Творчество Мединского и его пажей интересно не этим.

Теорию не потянули, но создали миф

Ранее мы уже не раз говорили о том, что советская идеология имела, по Редлиху, два уровня — внешний и внутренний, экзотерический и эзотерический. Официальный отказ от коммунистической идеологии в 1991 году не затронул эзотерическое ядро, носителем которого по-прежнему остается правящий слой и аппарат власти, перекочевавший из СССР в РФ. Однако с внешним, или экзотерическим, контуром возникла проблема: марксистко-ленинская идеологическая фикция была открыто и официально упразднена, а разработать какую-то иную квази-теорию, способную ее заменить в условиях неосоветизма, не получалось.

«История…» Мединского ценна тем, что она, до известной степени, эту задачу решает, выступая в качестве первой официальной кодификации неосоветской идеологии. Причем форма для этого выбрана единственно возможная: форма мифа, эпоса советского человека, содержащего его базовые представления о социальном, политическом и экономическом космосе. По структуре, этот мнимый учебник похож, например, на «Сокровенное сказание монголов», где перемешаны легенды, сказания, исторические хроники, стихи и поучения. В сущности, это и есть «сокровенное сказание», но только не монголов, а советских.

Как и полагается в эпическом пространстве, ядром здесь является миф о золотом веке и его легендарном правителе. В этой роли выступают, соответственно, сталинский СССР и сам Сталин. О личности последнего в «учебнике» не говорится вообще ни одно дурного и даже критического слова. Пожалуй, среди официальных изданий и учебных пособий «История…» Мединского является самым сталинофильским продуктом, выпущенным на российской территории после 1953 года.

Все трудности, с которым сталкивался Советский Союз, объясняются исключительно происками «коллективного Запада». Ненависть его к СССР никак не мотивирована — это просто внешнее зло, ядром которого являются фашизм и нацизм; сущность этих доктрин и политических течений никак не объясняется. Здесь мы также видим вполне мифологическую картину: зло является злом просто в силу природы вещей, равно как и добро, без никаких рефлексий.

Сталин здесь — эпический отец-основатель, а возглавляемый им Советский Союз — самое великое и выдающее государство. Эпоха суровая, но великая и прекрасная.

Хрущев — это неумелый, даже недостойный, преемник. Который хочет хорошего, но выступает против наследия великого прародителя — Сталина, запутывается в собственных проектах и начинаниях и, в итоге, терпит фиаско. Тут, опять же, сочетаются фундаментальные мифологические архетипы: талантливый, но возгордившийся и павший наследник, и гений, посягнувший на божественные установления и закономерно проигравший. Такая фигура может вызывать симпатию, но за ней нельзя следовать, ибо это посягательство на фундаментальные основы сакрального миропорядка.

Следом за кукурузным Прометеем идет Брежнев — верный хранитель наследия сталинского «золотого века», честный, добрый, даже мудрый, но это уже мудрость обычного, земного человека, в отличие от мудрости великого прародителя и сакрального основателя. Это хранитель наследства, но не творец, тот, кто за которым неизбежно следует упадок.

Горбачев в этом ряду становится чем-то вроде реинкарнации Хрущева, но гораздо более ничтожной. Он тоже неопытный мечтатель, но он еще слабее, еще недальновиднее — классический «недостойный сын». В результате, прекрасная советская страна, населенная прекрасными советскими людьми, рушится под напором «Запада».

Далее в эпическое полотно паровым катком въезжает политическая конъюнктура. Логика мифологической структуры подводит нас к тому, что следующим номером должно идти воплощение онтологического зла, на битву с которым выйдет великий герой — возродитель золотого века. Но тут возникает неувязочка. Ведь если главный злодей — это Ельцин, а несравненный герой — Путин, то второму много лет работать на первого, да еще и получить из его рук власть, будет совсем не комильфо. Зигфриду не полагается работать в администрации дракона, Илья Муромец не может стать исполняющим обязанности Змея Горыныча. По этой причине, происходит сюжетная пробуксовка, и личность Ельцина обрисовывается хоть и безо всякого восторга, но вполне нейтрально, местами — даже и позитивно.

Ну а главным его достижением, само собой, становится передача власти Путину. Путин — новый герой, творец второго золотого века, который возрождает чудесную страну советских людей, начинает контрнаступление против метафизического зла – «объединенного Запада», а школьникам прямым текстом говорится, что они очень счастливы, что будут жить в столь прекрасную эпоху. Кульминацией битвы с «Западом» становится война в Украине. Примечательно, что на этом этапе появляется в качестве надежного союзника и примера для подражания красный Китай.

Триумф национал-большевизма

«История…» Мединского может стать чем-то вроде сталинского краткого курса истории ВКП(б), то есть идеологическим камертоном и шорами, через которые полагается смотреть на историю XX века. Но есть и очевидное, и очень значительное, отличие: «Краткий курс» существовал в пространстве марксистко-ленинской идеологической фикции, и на ее основе строился. «История…» Мединского — это эклектичный по своему составу кодекс мифологических историй и ценностных установок, который его создатели не связывают с какой-либо определенной идеологической концепцией, но который, при этом, должен стать скелетом идеологии неосоветизма.

При этом идейные корни этой работы высчитываются без особого труда. Очевиднейшим предшественником Мединского и его команды является Николай Васильевич Устрялов, создавший концепцию национал-большевизма, в которой, по его мнению, должны были соединиться элементы собственно большевизма и фашизма.

По большому счету, национал-большевицкие тенденции начали проявляться еще в сталинский период, и то, что сегодня эта идеология стала в РФ фактически господствующей, можно рассматривать как закономерный результат столетнего развития советской системы.

В целом, идеологические основы «Истории…» Мединского раскладываются по следующим тезисам:

• Советская идентичность как высшая ценность. В отличие от классического коммунизма, это никак не связывается с идеей классовой борьбы — и никак не связывается с идеей борьбы расовой, как в германском национал-социализме. Советская идентичность — это совокупность ценностных установок, претендующих на уникальный и высший статус. Если искать этому какие-то аналоги в смысле концептуальной формы, то можно провести параллель с конфуцианством — универсальным этическим учением, базирующемся на некой «традиции», идущей «от предков». Здесь в роли праотцев выступают советские люди времен классического советского режима.
• Этатизм, доходящий до тоталитаризма — компонент, который можно считать самым фашистским. Государство должно быть непременно «сильным», контролирующим все стороны жизни общества. Родина здесь тождественна государству, лояльность государству — тождественна патриотизму.
• Антизападничество — главным антагонистом «сил света» в лице СССР-РФ является «коллективный Запад».
• Антикапитализм — производная от всех трех вышеперечисленных элементов. Рыночные отношения рассматриваются как «хаос», который государство должно контролировать и «упорядочивать».
• Социалистические тенденции, вытекающие как из антикапиталистических установок, так и из идеи «сильного» (тоталитарного) государства, которое заботится о своих гражданах.
• Антигражданственность — фактическое отрицание не только права, но и возможности гражданской самоорганизации и инициативы. По сути, любая гражданская активность трактуется как инспирированная враждебными силами. Политическая, экономическая и даже творческая и религиозная самореализация возможны лишь в рамках государственных институтов.
• Антинационализм. Этнокультурная самобытность и этнонациональная идентичность фактически отрицаются. В этом отношении, очень характерно определение понятия «русский», которое дает группа Мединского: «В истории России во все времена русские люди (а значит, и великороссы, и татары, и украинцы, и дагестанцы, и башкиры — все народы нашей великой страны) вставали на защиту Родины».

Под «русскими людьми» понимаются все лояльные подданные государства, вне зависимости от этнических и религиозных различий. Право на собственную идентичность отнимается как у большинства (русских), так и у меньшинств, которых сваливают в один общий, неосоветский плавильный котел. Всех их должна соединить советская идентичность. Что же касается идентичности этнонациональной, то ей отведена фольклорно-декоративная роль, в виде праздничных караваев, подносимых директорам и председателям, танцев, плясок и узоров на панельных домах.

Советский — значит антирусский

Само собой, что ничему собственно русскому, кроме, разве, языка – «средства межнационального общения», места здесь не остается. В эпическом «сказании» Мединского ни слова не говорится о том, что свыше полутора миллионов русских эмигрантов и бывших граждан СССР сражалось против красной армии во время Второй Мировой войны. Русская диаспора и ее культура, история Русской Зарубежной Церкви не упоминаются вообще (РПЦЗ первый и последний раз всплывает на страницах «учебника» в связи с униональным «воссоединением» с Московской Патриархией в 2007 году). Наконец, даже русские антикоммунисты из Всероссийского социал-христианского союза освобождения народа, легендарного ВСХСОН, прямо зачисляются в группы, «поддерживаемые ЦРУ».

Подразумевается, что русские (как, впрочем, и все остальные) должны либо принять советскую идентичность и раствориться в ней, либо же их зачислят в «предатели». И в этом отношении, «История…» Мединского — это крайне русофобский текст, в буквальном смысле этого затасканного слова.

В целом, ничего принципиально нового во всем этом «эпосе» нет. Все эти установки о «хорошем» Советском Союзе, который надо было лишь чуть-чуть «поправить», чтобы сделать «экономику как в Китае, не меняя идеологии», на протяжении трех десятков лет обмусоливались в армейских комендатурах, школьных классах, в курилках, на кухнях, да и в телевизоре. Уникальность и важность «Истории…» Мединского заключается в том, что все это было собрано в одном томе под одной обложкой, а благодаря статусу учебника обрело значение официальной идеологии. Мифы и легенды советского народа кодифицированы и изданы.

И это является новым и важным этапом в формировании «внешней» идеологической фикции неосоветизма, которая рано или поздно должна прийти на смену и классическому марксизму-ленинизму, и мнимой «деидеологизации», доставшейся в наследство от девяностых годов.

Источник