Биометрия и чипирование пугают больше, чем война
Россияне боятся за свои биометрические данные, но не замечают войну
Иван Воронин: Дело, правда, не только в социальных сетях и сомнительной информации оттуда, аналогичные опасения звучали, к примеру, в эфире вполне себе зарегистрированного при Роскомнадзоре как СМИ телеканала "Царьград". Единая биометрическая система существует уже пять лет. На февраль 2021 года в нее набрали данных чуть больше 160 тысяч россиян. Процедура добровольная. А в конце прошлого года Владимир Путин подписал закон, по которому все организации, собирающие биометрические данные, должны разместить их в единой системе до 30 сентября. Это суммарно данные около 75 миллионов граждан.
Люди не доверяют властям и боятся их
С нами на видеосвязи журналист, автор Телеграм-канала "Занимательная конспирология" Сергей Ковальченко, религиовед Константин Михайлов, а также политик, сооснователь проекта "Хроники" Алексей Миняйло. Почему сдача биометрии в банке не вызвала вопросов, а трансфер данных властям приводит к паническим атакам?
Алексей Миняйло: Потому что люди боятся властей. Не хотят об этом говорить, делают вид, что все нормально, но как только доходит до решительной проверки, сразу же оказывается, что властям не доверяют и боятся. Мы это уже видели в пандемию, когда речь шла о введении QR-кодов на транспорт. Регулярно, когда государство пытается залезть в частную жизнь, в последний бастион, в который люди прячутся от ужаса происходящего, мы наблюдаем такую реакцию.
Иван Воронин: А вот что говорил по этому поводу политик и политтехнолог Максим Кац.
Алексей Миняйло: В плане персональных данных – наверное, да. В плане политическом – к сожалению, пока что нет. Усилия по деполитизации, которые с начала 2000-х целенаправленно и последовательно проводились властями, достаточно успешны, граждане все еще стараются не лезть в политику.
Сергей Ковальченко: Я бы сказал, что эта история – вотум доверия протоирею Ткачеву. Я бы на месте властей очень сильно запарился по этому поводу, потому что человек, который, с одной стороны, за войну (Донбасс и все такое), с другой стороны, может взять и сгоношить людей на такую дичь. Управляем ли этот человек? Он может в следующий раз выпустить ролик о том, что Путин, например, якшается с Антихристом, и эти 70 миллионов человек пойдут, что-нибудь сделают. На самом деле власть сама порождает таких монстров.
Усилия властей по деполитизации достаточно успешны, граждане стараются не лезть в политику
Есть люди, которые все последние 15 лет получали биометрические загранпаспорта, сдавали государству эти данные, и ничего страшного. Но таких, наверное, меньшинство. Женщина, которая говорит в очереди, что она посмотрела ролик Ткачева, переслала его всем подругам, и они поскакали в МФЦ запрещать государству все свои биометрические данные, – это такие специальные люди, которые смотрят телевизор, подвержены пропаганде, смотрят фильмы про магов, экстрасенсов, верят во всякую дичь. Медиа и государство за последние 20 лет приучили не самых образованных российских людей верить таким вещам, а теперь пожинают эти плоды. Ничего удивительного.
Иван Воронин: Неужели настолько сильно влияние роста популярности программы "Битва экстрасенсов"? Что еще тут оказывает влияние?
Сергей Ковальченко: События последних лет, политические и экономические кризисы приводят людей в невротическое состояние. А главное, они спинным мозгом понимают, что государство постоянно врет. Они просто боятся начальства и в нужный момент делают, как ему надо, но при этом говорят: ты не лезь к нам с этой противной биометрией! Считается, что, например, лучше я не сдам биометрию, но пойду и погибну на войне.
Это связано с годами работы над людьми, которая, к сожалению, дает свои плоды. Можно людей просвещать, а можно вгонять в невежество. Людей в невежество вгоняли для того, чтобы они не мешали власти жить: вы не мешайте жить нам, а мы не мешаем жить вам. Теперь получите эти побочные эффекты! Таких побочных эффектов будет много. Как будет появляться какая-то тема, сразу же будут появляться очереди в МФЦ, отказы от прививок. Андрей Ткачев, заявивший, что каждую ракету "Град" нужно освещать и креститься при каждом ее старте, Марина Шукшина, которая тоже лоялистка, главная антиваксерша России, – что делать с этими людьми? Они ведь лояльны власти. Но с другой стороны, они могут скозлить. Власть, мне кажется, сама не понимает, где выход из этой кроличьей норы, в которую она попала.
Иван Воронин: Это та самая ситуация, где "красная линия" пройдена, власти в очередной раз ее нарушили, тот самый социальный договор?
События последних лет, политические и экономические кризисы приводят людей в невротическое состояние
Алексей Миняйло: В России уже давно нет социального договора. Как справедливо замечает Григорий Юдин, договор – это когда договариваются две стороны. А государство уже как минимум несколько лет ни с кем не договаривается. Оно жестоко подавляет любое хоть сколько-то опасное несогласие. Так было в ситуации мятежа священника на Урале против РПЦ, когда он захватил монастырь и его разогнал ОМОН. Так произошло с Гиркиным, который тоже долго был лоялистом, а потом начал критиковать и в итоге оказался в СИЗО. По отношению к тем, кто проявлял антипутинскую позицию, уже достаточно давно применяются и тюремные сроки, и "Новичок". Поэтому некорректно говорить, что в России есть какой-то общественный договор и какие-то "красные линии".
Государство, безусловно, старается по возможности без необходимости слишком не бесить граждан, потому что ненавидит народ и боится его. Ожидают худшего: если выйдет из-под контроля, то опять случится что-нибудь плохое. Хотя, наоборот, когда граждане получают власть и она распределяется между ними, они начинают размышлять о том, как ее применить и тем самым продвигаются в развитии.
На самом деле по косвенным социологическим данным мы видим и усталость людей, и их желание, чтобы уже произошло что-то хорошее. Например, мы проводили опрос по следам пригожинского мятежа, и просто поражает, что менее половины россиян считают этот мятеж предательством интересов России. Это говорит нам как раз о низком уровне доверия властям и о том, что накопилось недовольство, о котором граждане на рациональном уровне нам пока не сообщают. Есть желание каких-то изменений, которые рационально они пока не осознали, но которые уже потихоньку бурлят.
Иван Воронин: Сергей Ковальченко считает, что есть причинно-следственная связь между кризисом и вспышками конспирологических идей, их популярностью и внешними факторами. Легендарный пример – условный Кашпировский как раз выпал на развал Союза, когда огромное количество людей не понимало, что происходит и как дальше жить. Тут правда есть корреляция, или в этой конкретной истории вы видите другую причину?
Мы видим и усталость людей, и их желание, чтобы уже произошло что-то хорошее
Константин Михайлов: Научная статистика показывает, что в общем и целом вера в конспирологические теории очень мало зависит от политических взглядов, от уровня образования, медийной включенности и так далее. Такого рода конспирологические теории с легкостью возникают не только в авторитарных или тоталитарных, но и в демократических странах: вспомним богатейшую конспирологию Соединенных Штатов, богатейшую конспирологию Индии, которая, как известно, самая большая демократия на планете. В России мы тоже хорошо это видим. То, что мы видим сейчас, органично вырастает из страхов ИНН, например, которые я фиксировал в начале 2010 годов в разговорах с респондентами, а де-факто они существуют гораздо раньше. Мы это видим во всех медийных сферах, вспоминаем Фейсбук, в котором постоянно прокатывают оповещения в духе: Цукерберг вот-вот получит право распоряжаться вашими личными данными, и спасет вас только немедленное публичное заявление, что вы не позволяете ему это сделать.
Да, большой блок исследований конспирологических теорий показывает, что периоды общественных кризисов, войны, финансовые кризисы, стихийные бедствия, распады государств, конечно, увеличивают спрос на конспирологию. Люди оказываются в нестабильной ситуации, им нужны какие-то ответы на беспокоящие их вопросы. Чем менее понятен окружающий мир, тем более они склонны искать простые и понятные объяснения. А конспирология как раз причудливо, с нашей точки, зрения, дает простые и понятные объяснения. Говорить о том, что это какая-то специфическая российская ситуация, что это спровоцировано именно российскими властями, совершенно невозможно, хотя бы по той причине, что протесты против сбора биометрических данных происходят в разных формах и в Евросоюзе, и в США, где только мы их ни встречаем, кроме разве что Китая, где их давным-давно собрали, и люди боятся пикнуть. Ничего необычного в этом нет.
Иван Воронин: Почему тогда именно сбор биометрических данных вызывает такое неадекватное количество реакций?
Константин Михайлов: Это новое явление, пока мало исследований, которые прояснили бы ответ на этот вопрос. Что можно выдвинуть из очевидных гипотез? Прежде всего, то, что Тоффлер называл футуршоком. Всякое столкновение с новыми технологиями в непонятных сферах внушает страхи. Вспомним аналогичную конспирологическую теорию о генной модификации, вообще все, что вязано с генетикой, – это очень популярная тема. Вспомним вышки 5G, страхи перед адронными коллайдерами и так далее. Для большинства из нас биометрия – это сверхновая технология, мы мало к этому привыкли, и это, конечно, внушает страх. Кроме того, в христианском мире существует традиционное недоверие ко всяким переписям, сбору данных: мы можем увидеть это у русских старообрядцев в XVII-XVIII веках, у средневековых католиков, у современных протестантов-фундаменталистов, это стартует с негативного описания любой системы переписи прямо в Ветхом завете. Представление о том, что когда у тебя собирают какие-то данные, это нечто, приближающее тебя к печати Антихриста, который будет ставить знаки на грешных дланях и челе.
В христианском мире существует традиционное недоверие ко всяким переписям, сбору данных
Мы видим страхи и в нехристианских странах. Понятно, что речь идет о чем-то биологическом, интимном, что вторгается прямо в наше физическое пространство, светит в глаза, собирает группу крови и так далее: это воспринимается очень близко, очень интимно переживается, это что-то магически окрашенное. Представление о том, что тот, кто заполучил мою кровь, мои волосы, прочие мои биологические отходы, обладает некоторой властью надо мной, – это одно из самых архаичных и при этом самых популярных представлений, встречающихся во всех мировых культурах. В русской культуре это тоже присутствует на уровне порчи, проклятий, сглазов и так далее, просто модифицируется под новую технологическую эпоху.
Иван Воронин: Самым упоминаемым событием августа среди респондентов Левада-центра стала смерть основателя ЧВК "Вагнер" Евгения Пригожина. Об этом известно 89% опрошенных. С того момента призрак Пригожина буквально бродит по России.
Комментариев нет:
Отправить комментарий