Одним из наиболее феерических явлений уходящей недели оказалось тотальное смещение общественного внимания на небольшой эпизод частного военного мятежа при фактически полном игнорировании признаков реального государственного переворота.
В то время как бесчисленные комментаторы наперебой обсуждали и обсуждают впечатляющую, но не имевшую шансы на успех прогулку по шоссе «Дон» колонн авантюриста Пригожина, пытавшегося решить свои частные статусно-коммерческие вопросы и не имевшего ни намерений, ни планов, ни возможностей по осуществлению государственного переворота, свержению Путина, изменению путинского режима, совсем другое лицо, обладавшее и обладающее намерениями, планами и возможностями по захвату власти в России, об этих своих намерениях не только громко сообщило, но и продемонстрировало имеющиеся к тому способности и возможности. О своих грезах на кремлевский трон, казалось бы, полностью утраченных за два десятилетия путинского правления, властно заявил Лукашенко.
Свою программную заявку на высшую власть в России Лукашенко обнародовал в развернутой речи 27 июня, посвященной успешному разрешению им российского внутриполитического кризиса.
Тайминг и форма выступления
Прежде всего Лукашенко выждал необходимую паузу и вместо того, чтобы выступать одновременно (или почти одновременно) с Путиным вечером 26 июня, как было объявлено поначалу, он перенес свое выступление на следующий день с тем, чтобы информационно отделиться от Путина и воспользоваться возможностью произнесения своего рода «последнего слова». На фоне короткого, скомканного, малоосмысленного выступления Путина 26 июня Лукашенко произнес получасовую, тщательно подготовленную, полную деталей, размеренную, логически выверенную, весьма продуманную речь. В которой были сформулированы важнейшие месседжи не столько для белорусских, сколько для российских читателей и слушателей.
Лукашенко – постоянный получатель автономной (независимо от Путина) информации из России
Лукашенко сообщил о своих собственных каналах получения информации из России:
«Но к утру субботы с 8 часов утра мне уже поступает тревожная информация о ситуации в России…
По своим каналам я получил информацию, в том числе от нашего комитета (КГБ. – Прим.) и военных, что они заняли штаб округа (в Ростове. – Прим.)».
Лукашенко не смог отказать себе в удовольствии, поделившись тем, как до него дозванивался Путин с докладом о развертывавшейся ситуации и просьбой о помощи:
«Через ФСБ и наш Комитет госбезопасности, генерала Тертеля мне докладывают: Президент Путин хочет связаться. Пожалуйста. Договорились в полдесятого, что мы переговорим в любое удобное для него время. Когда в 10 он выступил, в 10.10 позвонил и подробнейшим образом проинформировал меня о ситуации, которая происходит в России».
Лукашенко – эффективный руководитель российским государственным аппаратом
Лукашенко сообщил, как в разговоре с Путиным взял инициативу в свои руки и стал давать собеседнику советы (распоряжения):
«Задал (Путину. – Прим.) несколько вопросов, в том числе и про противодействие этому, и понял, что ситуация сложная…
Я также понял: принято жестокое решение (оно и прозвучало подтекстом в выступлении Путина) – мочить. Я предложил Путину не торопиться. Давай, говорю, поговорим с Пригожиным, с командирами его…
Я говорю: “Хорошо. Худой мир лучше любой войны. Не торопись. Я попробую с ним связаться”. Он в очередной раз говорит: “Это бесполезно”. Я говорю: “Хорошо, подожди”…
Говорю: “Как с ним связаться? Дай телефон”».
Далее Лукашенко рассказал, как давал советы, распоряжения, поручения, приказы российским чиновникам, занимающим высокие посты в российских силовых структурах – Евкурову, Пригожину, Бортникову, – и все его беспрекословно слушались:
«То есть Евкуров его позвал, отдал ему телефон: “Вот, Президент Беларуси звонит, будешь ли разговаривать?” – “С Александром Григорьевичем буду”…
В 11.00 (хоть Путин меня предупреждал: не возьмет трубку) он (Пригожин. – Прим.) мгновенно снял трубку…
В контакте были с руководством России, ФСБ занималось в основном этим вопросом, с Бортниковым. Я просто настоятельно просил этого не делать.
Я говорю (Пригожину. – Прим.): “Хорошо. Бортников этим занимается. Тебе надо с ним связаться” – “Он не берет трубку” – “Возьмет. Через 20 минут звони”. Попросил Ивана Станиславовича (Тертеля, председателя КГБ. – Прим.): срочно, говорю, найди Бортникова, пусть мне позвонит. Он позвонил. Я говорю: “Александр Васильевич, обязательно возьми трубку, если тебе позвонит Пригожин”. У него, конечно, внутри все клокочет. Я говорю: “Слушай, отложи все в сторону и сделай, как мы с ним договорились”. Они переговорили. Он развернул колонну и они пошли в свои лагеря в Луганскую область. Они ушли в лагеря…
(я знал, меня Бортников проинформировал)…
…он говорит: “Разрешите мне собрать командиров и посоветоваться”. Я говорю: “Конечно, ты с ними посоветуйся…».
Вишенка в завершение – последнее поручение Лукашенко Путину, выполненное Путиным:
«Я переговорил с Путиным вечером. Я его еще раз попросил: “Ни в коем случае” – “Да. Хорошо. То, что обещал, я все сделаю”. Он выполнил».
Лукашенко – мудрый воспитатель российского общества
Наряду с отдачей распоряжений российским государственным руководителям Лукашенко перешел к руководству другими чиновниками, да и всеми российскими гражданами:
«Сейчас никого не надо сажать. Это я просто обращаюсь к россиянам – ура-агитаторам и патриотам. Не надо никого сейчас сажать, не надо никого расстреливать. Надо остыть и перевернуть эту страницу. Придет время, если будет необходимо, вернемся к этой истории. Но сейчас надо остыть. Не надо накалять обстановку и кого-то упрекать».
Не остался Лукашенко в стороне и от «отеческих» внушений и воспитательных тирад всем россиянам:
«Но в России, как всегда, всегда так бывает, появились ура-патриоты, я увидел эту тенденцию, которые начали выть и кричать, осуждать Путина, требовать от него не прекращать уголовные дела, ловить, мочить, сажать. Вот это то, от чего я хотел бы предостеречь и нас, и российское общество».
«Нам надо быть внимательнее к таким военным коллективам, если мы их породили, как, допустим, ЧВК “Вагнер” и другие. И нам надо вовремя реагировать на их просьбы и запросы. Вовремя встречаться. Их тоже надо ориентировать и поддерживать. Это большой урок».
Лукашенко – справедливый оценщик качеств российских лиц, вовлеченных в конфликт
Лукашенко нашел ласковые слова для всех лиц из российского госапппарата:
«Матвиенко оказалась мужественной, Володин, Патриарх, пара человек – и все…
Должен в этой связи поблагодарить особенно генерала Юнус-Бека Евкурова. Повезло нам…
Человек очень отважный. Был ранен серьезно, когда в Ингушетии руководителем работал. Очень серьезно. Я помню, мне Путин рассказывал, его еле вытащили из могилы. Человек военный, ответственный, и он очень многое сделал в рамках этих переговоров…
Кто такой Пригожин? Это очень авторитетный сегодня человек в вооруженных силах. Как бы кому-то этого ни хотелось…
Пойдем на Москву, нам нужна справедливость. Мы воевали, мы честно воевали. Вы же, Александр Григорьевич, знаете, как мы воевали?” – “Знаю”…
Я знаю работу Шойгу. Незаслуженно его порой критикуют. Шойгу здесь бывал не единожды… Мы с ним вели очень серьезные переговоры. Генерал Хренин с ним встречался не единожды, и мы спокойно поддерживали, чем могли (а могли многое), и многое сделали. И в этом отношении Шойгу немало сделал. То есть он занял свою нишу там, где он может чего-то сделать…
Бортников умный человек…
И мне было важно с Путиным договориться, чтобы он их не трогал. Он пообещал, выполняет свое обещание…
“Молодец Путин, вчера сказал: “Если кто-то не хочет контракт заключать, воевать там и прочее – хорошо, вы свое отвоевали”».
Лукашенко – настоящий защитник россиян, подлинный противник пролития русской крови
«Я говорю: “Хорошо. Худой мир лучше любой войны. Не торопись. Я попробую с ним связаться”. Он в очередной раз говорит: “Это бесполезно”. Я говорю: “Хорошо, подожди”…
Это было очень важно. Заметьте, это было очень важно, что они, зайдя в Ростов, никого не тронули”…
Поэтому я подумал: замочить можем. Я и Путину сказал: “Замочить можем”. Это не проблема. Не с первого раза, так со второго. Я говорю: “Не делайте этого”. Потому что потом никаких переговоров не будет. Эти ребята, которые умеют друг за друга постоять, которые там и в Африке, Азии, Латинской Америке воевали, они пойдут на все. Тоже можем замочить, но тысячи, тысячи погибнут мирных людей и тех, кто будет противостоять вагнеровцам…
…прежде чем мочить, надо подумать, что будет завтра. Надо посмотреть дальше своего носа, особенно ура-крикунам, которые сегодня топчутся на этой теме…
Я начал уточнять. Я говорю: “Ты чего, убил кого-то там из гражданских, военных, которые тебе не противостояли?” – “Александр Григорьевич, я вам клянусь, мы никого не тронули…
…я его предупреждаю: “Евгений, никакого кровопролития. Как только ты нарочно, ненарочно убьешь хоть одного человека, особенно гражданского, – все, никаких с тобой переговоров не будет, и я с тобой разговаривать не буду”. Он мне поклялся. У нас, говорит, такой цели нет, и я вам клянусь, что этого не будет…
Я также понял: принято жестокое решение (оно и прозвучало подтекстом в выступлении Путина) – мочить. Я предложил Путину не торопиться. Давай, говорю, поговорим с Пригожиным, с командирами его…
Я говорю: “Хорошо. Худой мир лучше любой войны. Не торопись. Я попробую с ним связаться”.»
Лукашенко – более надежная (в сравнении с Путиным) крыша для разруливания внутрироссийских конфликтов
«Если они где-то остановятся, колонна сожмется… Она в кучу соберется… Чтобы не было, знаете, желания и искушения взять и ее тут накрыть. Пообещали: этого не будет. Я и сказал Пригожину: “Это – гарантия” – “Что дальше?” – “Вплоть до того, что я выведу тебя в Беларусь и гарантирую тебе полную безопасность. И твоим ребятам, которые вот сюда продвинулись этой колонной” – “Да, я вам верю. Я верю” – “Хорошо, в этом направлении будем действовать“».
Лукашенко (наравне с Путиным) – руководители общего Отечества, включающего Россию и Беларусь
Одной из наиболее подготовленных оказалась вброшенная Лукашенко концепция «общего Отечества», единой восточнославянской цивилизации, воспринимаемая российскими гражданами, кажется, заметно лучше остающейся по-прежнему вполне маргинальной путинской концепции «исторической России»:
«А наше Отечество – от Бреста до Владивостока. Это земля, свобода и наши народы, которые здесь живут. Два государства, но Отечество у нас общее…
Потому что Отечество одно…
…это наше Отечество…
Мы с Путиным виноваты, что не приняли вовремя меры…
…ни Путин, ни Лукашенко не герои. Мы делали свою работу. Но многое упустили. И даже не упустили, а не придали значения этому…
Я не посредник. Я – такой же участник этих событий, как Президент Путин. Потому что это наше Отечество…
Я потребовал, чтобы все войска были приведены в полную боевую готовность. Всякое может быть…
Мы союзники. Остаться в стороне не можем…
…это общая наша цивилизация. Восточнославянская цивилизация».
Лукашенко – скромный труженик на благо общего Отечества, без каких-либо особых политических амбиций
«Мы делали и делаем свою работу. Притом без амбиций. У меня нет абсолютно никаких амбиций. Я не оправдываюсь, чтобы вы понимали. Никаких амбиций, о которых говорят»…
«Мы, я не раз это говорил, я и Путин – поколение уходящих политиков. Ни у него, ни у меня нет уже таких амбиций».
Иными словами, в ходе недавнего кризиса (только ли в ходе него?) управление силовыми структурами Российской Федерации перешло к лицу, не только не имеющему на то необходимых конституционных полномочий, но и являющимся гражданином иностранного государства. По фактам совершения государственной измены никакие уголовные дела не были открыты, а сами эти лица предателями и изменниками названы не были. Причем ни руководители силовых структур, ни сотрудники правоохранительных ведомств и судебных учреждений, ни внешние наблюдатели, похоже, этого просто не заметили.
Комментариев нет:
Отправить комментарий