О роли местного населения в реализации «окончательного решения» в Восточной Европе
Есть два центральных вопроса о Холокосте: почему это произошло и как, пишет журналист Tablet Эндрю Апостолоу. Его недавняя книга «Ночь без конца: судьба евреев в оккупированной немцами Польше» под редакцией известного историка Яна Грабовски и Барбары Энгелькинг, директора Польского центра исследований Холокоста в Варшаве, является важным вкладом в понимание того, как немцы добивались своего «окончательного решения» в Восточной Европе, в частности с помощью местного нееврейского населения.
Усилия Германии найти и убить каждого еврея были масштабным мероприятием, охватывающим три континента. Немцы и их пособники преследовали евреев от Северной Африки до Норвегии. Они депортировали евреев на смерть с Нормандских островов и охотились на них на Кавказе. Немцы убивали евреев на протяжении всей войны, расстреливая их самих и их соратников-христиан даже менее чем в 300 метрах от позиций американской армии в Пизе в августе 1944 года. Даже в условиях глобального конфликта, в котором участвовало более 100 млн человек, так называемое «окончательное решение» требовало значительных людских ресурсов и сил.
«Ночь без конца» — 546-страничная, отредактированная и сокращенная, английская версия 1700-страничного двухтомного исследования на польском языке – является частью волны исследований, демонстрирующих, насколько значительная часть этих усилий исходила от соседей евреев.
Польша была центром массовых убийств. Из 6 млн евреев, убитых во время Холокоста, около 3 млн были польскими. До массовых убийств в ходе «Операции Рейнхардт» 1941-1943 годов в восьми исследуемых польских уездах насчитывалось 108 149 евреев. «Ночь без конца» прослеживает судьбу 9 543 человек, переживших массовую бойню. К концу войны в живых из них осталось всего 2 387 человек. Немцы назвали этот заключительный этап Холокоста — уничтожение выживших после первых серий массовых убийств — Judenjagd («охота на евреев»). Это было совместное предприятие, в котором участвовали немцы, польские власти и поляки, жившие рядом с евреями.
Восемь глав в этой книге используют микроисторический подход, терпеливо изучая противоречивые, сложные источники, чтобы описать судьбы отдельных евреев. Один из методов микроистории состоит в том, чтобы отметить пробелы в доказательствах, заставляя читателей столкнуться с отсутствием свидетельских показаний и записей, ставшим результатом убийств и безнаказанности.
Мы узнаем, например, что солдат Армии Крайовой Владислав Венгжин согласился спрятать Сабину Блауфедер и Женю Рабер, своих довоенных знакомых. Позже Венгжин предал этих женщин. Мы не знаем почему.
Немцы организовали систему контроля, которая сеяла ужас в польских деревнях, систему, основанную на том, что Энгелькинг и Грабовски называют «немецким законом и беззаконием». Местная служба безопасности также преследовала бежавших советских военнопленных и крестьян, плетя паутину страха и смерти. Немецкий террор высвободил темные силы в польском и украинском обществах. В то время как немцы уничтожали поляков, многие поляки использовали нападения на евреев, чтобы свести счеты, обогатиться, пропагандировать националистические и антисемитские идеи или выжить за счет друзей и соседей – евреев.
Микроистория, как следует из названия, особенно эффективна при реконструкции конкретных эпизодов в мельчайших деталях. Например, Грабовски подробно описывает убийство евреев в Венгровском гетто 21 сентября 1942 года — на Йом Кипур, случившееся в тот же день, что и окончательная массовая депортация из Варшавского гетто. В этот день 16-летний сын Мюллера, главы немецкой «охранной полиции», надел форму гитлерюгенда и участвовал в убийствах.
По тому же принципу Томаш Фридель анализирует социальную динамику в польской деревне, вызванную немецкой оккупацией. Немцы жестоко отомстили некоторым полякам, помогавшим евреям, и воспользовались их страхом. Немцы и польская полиция иногда убивали поляков, укрывавших евреев, что заставляло других поляков упреждающе убивать евреев, которых они укрывали, либо собственными руками, либо выдавая их. Дагмара Свалтек-Невиньска приводит в пример Войцеха Гикалу, который спросил деревенского старосту, что делать с 18-месячным еврейским младенцем из семьи Пинкес, которого он приютил. Польский полицейский застрелил и Гикалу, и ребенка.
Книга оказывает важную услугу, рассеивая польские мифы о евреях как о пассивных жертвах и о поляках как о спасителях. Рассказ о том, что евреи безропотно пошли на бойню, по умолчанию освобождает поляков от морального соучастия. Как и везде в Европе, неевреи придумывали сказки, чтобы замаскировать свое участие в этой истории. Позже многие утверждали, будто не знали, что немцы делали с евреями. Или что немцы всегда убивали тех, кто помогал евреям, оправдывая тем самым отсутствие помощи.
Аналогично в Польше, как и повсюду в Европе, ныне проводится целенаправленная политика, направленная на то, чтобы преувеличить роль неевреев в спасении евреев. Спасение становится нравоучительной пьесой: порядочные, принципиальные христиане спасали слабых, сбитых с толку евреев; и иногда немцы убивали христиан-спасителей. Грабовски называет такие разговоры о спасении в отсутствие более широкого контекста Польши военного времени «заблуждением и искажением истории». Немногие поляки были готовы помочь евреям, а те, кто помогал, терпел угрозы, а иногда и возмездие, включая убийства, со стороны собратьев-поляков.
Очерки описывают изобретательность и решимость в деревнях, лесах или трудовых лагерях, где евреи переживали беспрецедентную катастрофу. Получение еды было очень трудным процессом, неевреи часто бывали враждебны. В Злочевском уезде сохранился только один хорошо устроенный бункер под фундаментом дома, с выходом к колодцу. Немногие были в таких условиях.
Описан замечательный эпизод Сопротивления при участии Йоханана и Авраама Амстердам в Дулецком лесу на юго-востоке Польши. Семья Амстердам, сефардского происхождения, владела землей у этого леса, таверной и жертвовала деньги местной католической церкви. Йоханан Амстердам написал руководство под названием «Десять заповедей леса» о том, как избежать опасности. В разгар своей деятельности Амстердамы приютили у себя 60 евреев. В конце концов германо-советский фронт достиг и их укрытия. 27 ноября 1944 года последние 48 членов группы Амстердама бежали на советские позиции. После перехода через минное поле и обстрела со стороны немцев и советских войск живы остались 36 человек.
Очерки из новой книги развеивают миф о том, что немцы всегда убивали тех, кто помогал евреям. Немцы действительно всегда убивали евреев, но их действия против тех, кто евреям помогал, были различны. Например, после того, как в июне 1943 года поляки в Венгрове предали свою соседку Янину Рогинскую за то, что она спрятала 10 евреев, немцы расстреляли и ее, и евреев. Однако в августе 1943 года в том же уезде немцы просто оштрафовали Витольда Ратынского за то, что он укрыл 9 евреев (их всех расстреляли).
Точно так же поляки не могли оставаться в неведении о страданиях евреев. Страдания евреев были публичными, и иногда они становилась катализатором участия поляков в антисемитском насилии. Шрага Файвель Белявски слышал, как Манек Карбовски, его «друг» и сосед, предлагал принести топор, чтобы выломать дверь дома, в котором он прятался. Белявски слышал, как поляки смеялись, когда сгоняли евреев. Словами Алины Скибинской, «немецкие преступники не пытались скрыть то, что они делали, от местных жителей; все происходило открыто и публично. Кто хотел знать, тот знал; кто хотел услышать, тот слышал».
«Ночь без конца» демонстрирует: успех геноцида был бы невозможен без сотрудничества поляков. Соседи-поляки могли идентифицировать евреев так, как это не могли сделать немцы. Деревенские евреи интегрировались в окружающее население. Евреи местечка, напротив, были посредниками, полагавшимися на более слабые социальные связи, например, на бывших сотрудников и деловые контакты.
Поляки предпочитали убивать евреев. В Новотаргском уезде именно польская деревенская «самоохрана», а не немцы, рыскала по лесам в поисках евреев. Польские пожарные-добровольцы охотились на евреев. В Луковском уезде поляки выдавали евреев за мешок сахара. В очерках упоминается, что поляки насиловали еврейских женщин. А некоторые из числа Сопротивления сами стали угнетателями. Так, Армия Крайова освободила 120 заключенных в Новом Вишниче в июне 1944 года. А осенью 1944 года некоторые из этих освобожденных напали на еврейский бункер, убив семь из восьми евреев. Энгелькинг и Грабовски пишут: «Значительная часть польского населения участвовала в акциях по ликвидации, а позже, в период между 1942 и 1945 годами, прямо или косвенно способствовала гибели тысяч евреев, искавших у них убежища».
Для евреев бегство было мучением. Беглецы из гетто Семятыче вернулись, не найдя, где им спрятаться. Те немногие, что добрались до леса, продержались две недели. Некоторые сдались полиции, которая расстреляла их на еврейском кладбище.
Бывало, еврейские женщины находились в качестве подневольных рабочих в Германии, притворяясь христианками. Вопреки представлению о том, что трудовые лагеря всегда означали смерть, кое-какие евреи в них выжили, особенно в плохо контролируемых лагерях в Дембицком уезде в Польше. В лагерях у евреев из числа крестьян было больше шансов на жизнь благодаря их сельскохозяйственному опыту. Немцы поощряли веру в то, что евреи будут жить, если будут работать. Но ни работа, ни сотрудничество не помогали евреям спастись.
Однако окончание оккупации тоже не означало выживания. Послевоенный период нередко оказывался смертельно опасным. Лонека Линденбергера и Людвика Герца из Нового Тарга спас Оскар Шиндлер. Но поляки убили их в 1946 году.
Имели значение и региональные различия. В восточной Польше, где немецкая оккупация была относительно короткой, евреям помогали советские партизаны. Поляки, которые чувствовали угрозу со стороны украинцев, с большей вероятностью помогали евреям. В Бельске-Подляском потомки мелкой знати больше симпатизировали евреям. Эти бывшие дворянские семьи жили на хуторах, которые были удалены от деревень, наполненных враждебно настроенными крестьянами. Как справедливо утверждают Энгелькинг и Грабовски, «часто упоминаемая предполагаемая «неизбежность Холокоста» состоит из многих элементов, которые отнюдь не были неизбежны».
«Ночь без конца» по сути представляет собой продолжающуюся революцию в историографии Холокоста. Наиболее интересные исследования больше не сосредоточены на политике Германии по отношению к евреям или нацистских механизмах убийства. Вместо этого историки исследуют местное нееврейское население и его причастность к немецким преступлениям. Эти исследования часто сталкиваются с противодействием, иногда проникнутым антисемитизмом.
Польский закон 2018 года предусматривает тюремное заключение на срок до трех лет для тех поляков и иностранцев, которые утверждают, что «польский народ или Республика Польша несут ответственность или со-ответственность за нацистские преступления, совершенные Третьим рейхом». Первоначально закон не включал художественную и научную деятельность. После критики Польша отменила уголовное наказание, разрешив вместо этого подавать гражданские иски. Но ловкостью рук она отменила и художественные и академические исключения, отдав историков на милость судебных разбирательств и запугиваний.
Самое главное, «Ночь без конца» предлагает защиту от попыток отрицать значение Холокоста и памяти о нем. В политике левые и правые экстремисты защищают отрицателей Холокоста и лживо жалуются, что память о Холокосте заслоняет память о других преступлениях. В научных кругах есть мнение, что Германия «чрезмерно увековечивает память о Холокосте». Однако «Ночь без конца» демонстрирует, что Холокост еще многому может научить. Вопреки мифам, ответственность за убийства в промышленных масштабах была шире, реальность Холокоста суровее, а моральная бездна Европы — глубже.
Комментариев нет:
Отправить комментарий