"Иронический человек" Меир Шалев — R.I.P.
...И он уходит — некого, мол, корить, —
как будто вышел из комнаты покурить,
на улицу вышел воздухом подышать
и просит не затрудняться, не провожать.
("Иронический человек", Левитанский)
Из Израиля пришла печальная весть — умер Меир Шалев.
Один из самых читаемых вне Израиля (могу и ошибаться) израильских писателей. У меня на полке в ряд стоят рядком все его книги. Из тех, разумеется, что переведены на русский Рафаилом Нудельманом. Но оценив по достоинству безукоризненный перевод, ни одну из этих книг я никогда не смогла дочесть даже до середины. А ведь слава Меира Шалев среди русских эмигрантов, по крайней мере у нас в San Francisco — Bay Area, была в нулевых — начале десятых годов просто оглушительной. Все читали и обсуждали на book clubs его "Русский роман", "Эсава", "Дело было так", "Вышли из леса две медведицы"...
Дочитывать книги — не дочитывала, но зная о его детстве в мошаве Нахалаль, о его службе в элитных частях Голани, об его отце — израильском писателе, пошла на его вечер в Сан-Франциской Джуйке. Было это в декабре 2011 года. Он до того нас всех очаровал тогда, что я решила еще раз попытать счастье и дочитать до конца хотя бы ту новейшую его книгу о русской бабушке и ее пылесосе, о которой он так очаровательно поведал нам на встрече в Джуйке. Попытала, но опять не забрало. Личное обаяние автора и сами его книги — не совпадают часто по воздействию на читателя.
Впечатления свои от Меира Шалев образца 2011-го года записала прямо после того вечера в Джуйке:
Встреча с Меир Шалев
Вчера была на встрече с Меир Шалев в местном Еврейском Центре. Целый час слушала замечательные рассказы, анекдоты и байки о его безумной русскоговорящей бабке с материнской стороны, о ее патологически-неустанной борьбе с грязью и о ее природном даре рассказчицы. Эти рассказы вошли в его последнюю книгу "А дело было так" или "Моя русская бабушка и ее Американский пылесос" — дань памяти ожившим под его пером обитателям мошава Нахалаль на севере Израиля, где прошло его детство.
Он высокий, смуглый и совершенно неотразимый "иронический" человек. Ну, прямо по Левитанскому:
Мне нравится иронический человек.
И взгляд его, иронический, из-под век.
И черточка эта тоненькая у рта —
иронии отличительная черта.
Говорит изысканно просто, немного печально, и, как будто, не собираясь смешить, но выходит как раз убийственно смешно. А он вроде ни при чем. К концу в зале уже не смеются, а повизгивают от хохота. В особенности женщины. Изредка просит знающих иврит перевести какое-то ивритское слово на английский. Каждый раз после этого заверяет зал, что его иврит намного выше его английского. Получается у него это "по-милому", без малейшего кокетства или рисовки.
Короче, в качестве выступальщика Меир Шалев показался мне совершенно неотразимым, а книгу про русскую его бабку захотелось немедленно купить и так же немедленно прочесть, вот прямо от первой до последней страницы. Надо заметить, что ни один из предыдущих его романов я до конца так и не дочитала. Скука каждый раз одолевала где-то ближе к середине. Тягостно как-то делалось. Почему?
А черт его знает. Возможно, по причине моей обобщенной незатейливости, с одной стороны, и его назойливой экстравагантности — с другой. При том, еще, экстравагантности заемной, маркесовской, хотя и искусно адаптированной к израильскому пейзажу.
Но по мне судить нельзя, у меня с детства вкусы извращенные. Я люблю читать забытых человечеством авторов. Ну там, "Уолден, или Жизнь в лесу", или "Дочь священника"...
Потом он отвечал на вопросы из зала, не по запискам, а прямо так, по выкрикам. Больше всего вопросов задавали "наши". Трясли русскими переводами его книг, восхищались гениальным переводчиком Рафаилом Нудельманом. Меир признал, что русские переводы — лучше английских.
В самом конце он рассказал, что не представляет себя вне Израиля. Что может полноценно писать, дышать и жить только на родине. Все его заграничные турне длятся не более двух недель. "Это тот максимальный срок, который я могу продержаться, не впадая в депрессивную ностальгию", — сказал он. И как-то опять "по-милому" у него получилось это сказать, без малейшего пафоса, а у нас в носу защипало.
Прихожу домой, совершенно очарованная, и заказываю на Амазоне книгу про бабушку с материнской стороны и ее американский пылесос в переводе Нудельмана. Потом вспоминаю, что слышала что-то о его, меир-шалевской, "левизне". Нет, думаю, не может быть. Рос в мошаве, служил в Голани... Папа "такой хороший, про паровоз поет"...
При таком уме, такой интеллектуальной честности, такой вечной еврейской иронии, и таком безупречном вкусе — не может быть, потому что не может быть никогда.
"Когда-то лидеры политического сионизма попросили евреев на время отложить в сторону привычную для наших рук скрипку и взять в руки оружие. Однако оккупация территорий и всё, что с этим связано, превратили временную, вроде бы, ситуацию в постоянный кошмар. В этом и заключается наша трагедия. Но в конечном итоге победа будет за скрипкой!" Эти и подобные им благоглупости, весь этот безвкусно-высокопарный бред, вздор, нонсенс принадлежит не расслабленному идиоту, как можно было бы предположить, а Меир Шалев, с его вкусом, умом, иронией и любовью к Израилю, ничуть не уступающей любви к Стране моих "правых" израильских друзей.
Но если их, умных, супер-одаренных, и неотразимо обаятельных и при этом левых — много, то как же можно бороться с этим типом сознания, когда его носители — пусть даже не Меир Шалев, а одна десятая от него.
Этa загадкa, которую я не берусь разгадать. Это противоречие, которое разрешить мне не под силу.
Может быть, потому что я сторонний наблюдатель?
Блог автора в Livejournal
Комментариев нет:
Отправить комментарий