пятница, 11 ноября 2022 г.

Как в СССР шла охота на подпольных членов общин Хабада

 

Как в СССР шла охота на подпольных членов общин Хабада

Довид Марголин. Перевод с английского Светланы Силаковой 10 ноября 2022
Поделиться49
 
Твитнуть
 
Поделиться

Материал любезно предоставлен Chabad.org

6 июня 1950 года генерал‑майор Михаил Поперека, заместитель министра государственной безопасности Украины (иначе говоря, заместитель руководителя украинского подразделения МГБ — советской тайной полиции, предшественника КГБ), составил служебную записку на 11 страницах о ходе не завершенного на тот момент следствия по делу «хасидов» и отправил ее Виктору Абакумову, министру государственной безопасности СССР (то есть главе МГБ). В этом рапорте с рукописным грифом «Совершенно секретно» обобщена информация, которую МГБ, расследуя деятельность «антисоветской организации Шнеерсона», собрало с помощью иностранной агентуры и осведомителей, а также путем допросов. Дескать, антисоветский центр во главе с «цадиком Шнеерсоном» (в советских документах то было стандартное краткое наименование шестого Ребе, рабби Йосефа‑Ицхака Шнеерсона, да будет благословенна память о праведнике) был создан под видом ешивы в Нью‑Йорке американской разведкой, а европейский филиал создали во Франции, и все это имело связи с разветвленной антисоветской сетью внутри Советского Союза. По крайней мере, так это виделось аппарату советской разведки, включая его высших руководителей.

Одним из самых видных деятелей подпольного движения Хабад‑Любавич в СССР был рабби Мендл Футерфас, один из организаторов «великого побега» из СССР в 1946 году. В январе 1947‑го Футерфаса арестовали. Здесь мы можем видеть его на впервые публикуемом фото из архивов МГБ. Необходимо отметить, что кипу с него насильно сняли сотрудники советской тайной полиции

Когда эта служебная записка легла на стол Виктора Абакумова, он был одним из самых влиятельных людей в СССР. Этот представитель молодого поколения партийцев‑коммунистов, глубоко преданный Сталину, в 1932 году в возрасте 24 лет стал сотрудником тайной полиции и поднялся по служебной лестнице до должности первого заместителя печально известного Лаврентия Берии (последний возглавлял тайную полицию, был очень близок к Сталину и пользовался его доверием). В 1943 году Абакумова поставили во главе недавно созданного СМЕРШа  (эта аббревиатура расшифровывается как «Смерть шпионам») — крайне жесткой сталинской военной контрразведки, действовавшей во время войны. На этом посту Абакумов подчинялся непосредственно Сталину. Абакумов не гнушался самолично пытать арестованных — не считал, что это не соответствует его высокому чину. После войны, в 1946‑м, СМЕРШ влили в тайную полицию, а Абакумова (к тому времени он стал одним из любимцев Сталина), назначили главой МГБ. «Следующие пять лет Абакумов имел контроль за жизнью чуть ли не каждого советского гражданина, и его ведомство — МГБ — могло по собственному выбору арестовать любого гражданина — не дожидаясь приказа Сталина, — пишет Вадим Яковлевич Бирштейн в своей всеобъемлющей книге “СМЕРШ, секретное оружие Сталина”. — Через отделения МГБ в оккупированных странах Абакумов также контролировал пол‑Европы» .

Другими словами, опасность «хасидов» (в документах советской тайной полиции этот термин использовался попеременно с термином «шнеерсоновцы») для государственной безопасности СССР, а возможно, и вообще для судьбы ленинской революции волновала буквально самые высшие эшелоны советской власти.

Рапорт на имя Абакумова (ниже приведен его оригинал) посвящен последствиям того, что сегодня принято называть «великим побегом» — сложной и опасной операции, которую задумали и осуществили хасиды из движения Хабад‑Любавич, чтобы после Второй мировой войны нелегально бежать из СССР. По благословению шестого Ребе за период с весны 1946 года по 1 января 1947 года примерно 1200 любавичских хасидов обзавелись фальсифицированными (целиком или частично) документами, согласно которым они были польскими гражданами, и бежали из СССР через приграничный украинский город Львов . Последний удачный переход через границу был 1 января 1947 года (9 тевета 5707 года), а затем (как отмечено в служебной записке и более детально изложено в рассказах о «великом побеге») тех организаторов операции, которые оставались в СССР, выследили и арестовали .

Львов, Украина, ранее польский Львув, еще раньше — Лемберг. После войны львовский железнодорожный вокзал (на фото) был воротами в репатриацию в Польшу как для самых настоящих, так и для фиктивных поляков

Но главное внимание в этой служебной записке высокопоставленного чина МГБ уделено второй, куда менее известной попытке массового бегства любавичских хасидов из СССР — на сей раз через Румынию. В декабре 1948‑го пробную попытку предприняли четверо хасидов — Моше‑Хаим Дубровский, Меир Юник, Яаков Лепкивкер и Моше Гринберг: начав путь из города Черновцы (находившегося в советской Украине, менее чем в 40 километрах от государственной границы), они тайно пробрались в Румынию.

На этот раз все закончилось трагически.

Предыстория: репатриация в Польшу после Холокоста

Когда большевики принялись воевать с религией, шестой Ребе, рабби Йосеф‑Ицхак, возглавил еврейское сопротивление. За эту деятельность его летом 1927 года арестовали и приговорили к смертной казни. Изначальный приговор заменили на 10 лет каторги, затем — на три года ссылки, а в конце концов, 12–13 тамуза по еврейскому календарю, шестого Ребе выпустили на волю, сняв с него все ограничения свободы. В октябре 1927‑го рабби Йосеф‑Ицхак был вынужден покинуть Советский Союз, «но не раньше, чем подготовил многих наставников, чье влияние ощущалось в СССР еще долгое время после его отъезда» . С начала до конца 1930‑х годов, в эти поистине адские времена, любавичские хасиды рисковали жизнью, чтобы, как поручил им шестой Ребе, сохранить в СССР еврейскую жизнь и образование. Многие, включая рабби Леви‑Ицхака Шнеерсона (это отец седьмого Ребе, рабби Менахема‑Мендла Шнеерсона, да будет благословенна память о праведнике, главный раввин Днепропетровска на Украине вплоть до ареста в 1939‑м), — заплатили за свою деятельность самую дорогую цену .

Когда началась война, значительная часть общины Хабад‑Любавич спаслась от натиска немцев и рвения местных коллаборационистов, эвакуировавшись в Ташкент и Самарканд — в советский Узбекистан. Там, вместе с десятками тысяч еврейских беженцев из других советских республик и Польши, они возродили еврейскую жизнь, открывая ешивы, сооружая миквы и молясь в синагоге. Любавичские хасиды не только заботились о собственных нуждах, но и активно вовлекали в изучение Торы еврейских детей (многие из которых занялись такой учебой впервые в жизни). Эти дети (кстати, об их материальных нуждах тоже заботились) происходили из самых разных семей — как местных бухарских евреев, так и беженцев из Польши и представителей советской номенклатуры. Среди учеников был даже 16‑летний родственник сталинского приспешника Лазаря Кагановича . В служебной записке на имя Абакумова этот период описан так:

 

По директивам ШНЕЕРСОНА хасиды активизировали свою антисоветскую деятельность, создали в г.г. Самарканде и Ташкенте нелегальные школы, в которых в религиозном и националистическом духе обучалась попавшая под влияние их еврейская молодежь.

 

В годы войны жизнь в Узбекистане отнюдь не была легкой: тайная полиция продолжала действовать, взрослые и дети умирали от лишений и болезней. Тем не менее для гонимых хасидов Советского Союза это была относительно спокойная передышка. Однако с окончанием войны стало ясно, что это положение дел скоро изменится. Именно тогда впервые подвернулся редкостный шанс сбежать из СССР.

6 июля 1945 года, всего через несколько месяцев после окончания войны, СССР и временное правительство Республики Польша подписали договор об обмене населением. В его рамках этнические русские, украинцы, белорусы и литовцы должны были получить советское гражданство взамен польского, а этнические поляки и польские евреи, находившиеся тогда в СССР, — репатриироваться в Польшу. «В секретной инструкции от декабря 1945 г. уточнялось, что из СССР могут вернуться поляки и евреи (т. е. не украинцы и не белорусы), проживавшие на территории Польши до 17 сентября 1939 г.» . Это означало, что даже подпадавшие под условия договора лица, ранее проживавшие в восточной половине Польши, присоединенной к СССР после подписания Гитлером и Сталиным пакта о ненападении (и доныне входящей в состав Белоруссии и Украины), могли отказаться от предоставленного им в одностороннем порядке советского гражданства и вернуться «домой» в Польшу .

Групповое фото любавичских хасидов из числа отбывших из Львова. 9 кислева 5707 года. Снимок сделан в отделении организации «Бриха» в Кракове (Польша). В центре (в очках) — Нахум‑Шмарьяу Сосонкин. На фото также запечатлены члены семьи Цейтлин, Нахум‑Залман Гуревич и Элька Хеин

Чтобы упростить репатриацию, учредили особые совместные польско‑советские комитеты, и в 1946‑м все больше людей получали разрешения на выезд. Многие отбывали в Польшу в отдельных вагонах, прицепленных к поездам регулярных маршрутов. По оценке Альберта Кагановича, в 1946 году таким путем выпустили из СССР примерно 147 тыс. евреев. Казалось бы, весьма великодушно со стороны Сталина, но истинная подоплека в том, что временное правительство Республики Польша, ранее называвшееся «Люблинский комитет», было просоветским режимом, которым Сталин тогда пользовался для обходных маневров против Польского правительства в изгнании, чтобы воплотить свой план преобразования послевоенной Польши в коммунистическое государство‑сателлит. Но, что бы ни побудило Сталина выпустить евреев за границу, факт тот, что репатриация в Польшу создала недолговечное «окно возможностей», через которое можно было выбраться из СССР.

Список мужчин, женщин и детей, благополучно прибывших в Поккинг, Германия

Всю войну любавичские хасиды в эвакуации в Средней Азии и других уголках СССР прожили бок о бок с еврейскими беженцами из Польши. Теперь польские евреи двинулись во Львов, чтобы репатриироваться обратно в Польшу, откуда им был открыт путь в подмандатную Палестину, США или другие западные страны. Любавичские хасиды, будучи советскими гражданами, не подпадали под вышеупомянутый договор, но к концу 1945 года их умами овладела идея как‑то воспользоваться распахнувшимся окошком .

«Великий побег» из Львова в Польшу

В начале 1946 года 22‑летний учащийся ешивы Лейбл Мочкин приехал во Львов, так сказать, на разведку. С помощью своего старшего брата Шмуэля (Мули) Мочкина и бывшего латвийского парламентария‑еврея Мордехая Дубина, к тому времени переехавшего в Москву, он связался с главой еврейской общины Львова, а тот, в свою очередь, похлопотал, чтобы перед эмиссаром распахнулись двери, от которых зависел успех операции . Первые любавичские хасиды — маленький ручеек, скажем так, — прибыли весной 1946 года во Львов и начали пересекать границу. Их успех воодушевлял других. С каждым месяцем все больше хасидов стекалось во Львов, ради возможности выбраться из страны бросая работу, дома, мебель и вообще все имущество, которое невозможно было прихватить с собой.

«Положение становилось отчаянным, еды и жилья остро не хватало, — вспоминал Мойше Левертов. — Официально, как и повсюду в СССР, здесь было противозаконно находиться больше суток или получить продуктовые карточки, не будучи зарегистрированным в качестве местного жителя. Чтобы получить документ о регистрации, требовалось разрешение на работу. Хуже всего, если бы не располагавшего положенными документами остановил милиционер. В столь опасной обстановке все требовали посадить их в первый же [поезд], который подвернется».

Теперь требовались не считанные подложные паспорта, а сотни документов. И вскоре возникла более масштабная и замысловатая инфраструктура, обеспечивающая возможность побега. Организаторы научились подправлять паспорта, устраивали фиктивные браки и подкупали нужных людей среди чиновников, в том числе работников вокзала и сотрудников местного МГБ.

Поскольку приходилось решать вопросы жизни и смерти, был созван специально сформированный раввинский суд из 23 судей . Судьи  постановили, что каждый участник операции должен внести в общую копилку все имеющиеся у него деньги и ценности, дабы как можно больше людей смогло уехать. Членом более малочисленного оперативного комитета, осуществлявшего операцию на практике (как и членом раввинского суда) был Моше‑Хаим Дубровский (к его истории мы вернемся позже). Его внуку Берлу Дубровскому в то время было лет 17–18.

94‑летний Берл Дубровский вспоминает, как во Львове раздавал людям фальшивые польские удостоверения личности. Его дед Моше‑Хаим Дубровский и его младший брат Иеуда оказались в числе тех, кого арестовали при попытке пересечь румынскую границу. Берел Дубровский больше не увиделся с ними лично

«У меня еще не росла борода (и потому внешность была не такая приметная), поэтому меня посылали к людям за деньгами <…>, — вспоминает 94‑летний Дубровский. — Помню, один раз мне понадобилось забрать у кого‑то деньги. Как это сделать? Мы вот что придумали: он усядется на скамейке в парке, держа в руках определенную газету, а рядом поставит портфель. Я подошел к нему, и мы обменялись портфелями: его портфель был набит деньгами, а мой — газетами».

Несколько раз ему также поручали раздавать подложные польские удостоверения личности. А однажды поручили где‑нибудь раздобыть грузовик, чтобы поздно ночью доставить несколько семей на вокзал. Затея едва не закончилась плохо, потому что грузовик направился не туда, и в результате советский часовой подслушал русскую фразу кого‑то из группы: это выдавало, что они на самом деле не поляки. Дубровский пошел за часовым на его пост. «Я спросил его: “Сколько хочешь?”, а он сказал: “700”. Я сказал ему: “У меня тут в кармане есть 300: 200 тебе и 100 для твоего друга”, и он сказал: “Хорошо”» .

 

Моше‑Хаим Дубровский (справа) в трудовом лагере вместе с любавичским хасидом Берлом Рикманом, арестованным примерно в то же время

Лейбл Мочкин отвечал за оформление подложных польских паспортов, Кан и Футерфас ведали деньгами, а Дубровский‑старший урегулировал всяческие чрезвычайные ситуации. В малом оперативном комитете также активно работала Ципа Козлинер . В конце концов благодаря Б‑жьей помощи, дополненной хитростью, смекалкой и немалыми взятками, операция удалась: ядро уцелевшей к тому времени любавичской общины переместили из России, где эта община всегда существовала, на Запад и в Израиль. Успех тем поразительнее, что все группы репатриантов состояли из мужчин, женщин и детей характерно хасидского вида, причем никто из них не мог сказать ни слова по‑польски.

Супруги Козлинер: Ципа и Хаим‑Залман. Сразу после того, как Ципа, проведя почти два года в ГУЛАГе, оказалась на свободе, ее мужа Хаима‑Залмана арестовали

Самой видной фигурой, вывезенной этим путем из СССР, была, безусловно, мать Ребе, ребецн Хана Шнеерсон . Самая большая — общей численностью 232 человека — группа нелегальных эвакуированных, сформированная хасидами во Львове, выехала 2 декабря 1946 года (9 кислева 5707 года) . По оценке Кагановича, за тот период только примерно 1500 советских евреев нелегально выбрались из страны по подложным польским документам. В подавляющем большинстве то были хасиды Хабада.

В Польше хасиды установили связь с членами подпольной сионистской организации «Бриха», которая нелегально переправляла выживших в Холокост евреев в Палестину, находившуюся тогда под управлением Великобритании. «Членов “Брихи” потряс изобретательный побег [любавичских хасидов] из России и глубоко впечатлили дисциплина, чувство солидарности и благоговейное отношение к Ребе в Нью‑Йорке — все то, что сплачивало хасидов, — вспоминал бывший командир “Брихи” Эфраим Декель. Он отмечает, что эти люди держались скрытно и сотрудничали с членами “Брихи” строго на своих условиях: — Фактически “любавичеры” руководили своей подпольной сетью…» 

Среди лидеров Хабада, арестованных после операции, были Мендл Футерфас (в 1947‑м арестован в поезде после выезда из Львова, в 1956‑м освобожден из ГУЛАГа), Йойна Кан («Полтавер», арестован в 1948‑м, умер в ГУЛАГе в 1949‑м) и Мордехай Дубин (арестован в 1948‑м, умер в советской тюрьме в 1957‑м). В этой служебной записке не упомянуто, что в поезде вместе с Футерфасом арестовали Шмуэля Нотика («Криславера»), в прошлом — хасидского наставника, завоевавшего любовь в подпольных ешивах Хабада по всему Советскому Союзу. В начале 1949‑го он погиб в ГУЛАГе .

В ГУЛАГе Моше Гринберг несколько месяцев переписывал одолженный у товарища по заключению махзор — текст праздничных молитв. В 1973 году Гринберг подарил свой махзор Ребе. Здесь вы видите обложку и лист с молитвой «Аль Хет»

Вторая попытка: план «Черновцы — Румыния»

После того как «великий побег» прервался, часть хасидов переместилась в город Черновцы на советской Украине, который до 1940 года был частью Румынии, а еще раньше — главным городом области Буковина Австро‑Венгерской империи . Хотя к тому времени Черновцы прочно оказались в пределах СССР, румынская граница пролегала неподалеку, и хасиды, участвовавшие в организации побега через Львов (а именно Моше‑Хаим Дубровский, Моше Вышедский, Хаим‑Залман Козлинер, Ашер Сосонко  и др.), прослышали, что там можно нелегально пробраться в Румынию. Это были вовсе не фантазии. С февраля по апрель 1946 года из Черновицкой области в Румынию нелегально иммигрировали 22 307 евреев: этот процесс санкционировал лично Сталин и организовали советские органы власти. «…Решение было мотивировано вовсе не заботой о многострадальном еврейском населении, — отмечает историк Мордехай Альтшулер. — Отнюдь; его, видимо, приняли главным образом под влиянием таких явлений, как неприязнь местного населения к евреям (после Холокоста возвращавшимся в свои дома и города) и общая тенденция к украинизации территорий, присоединенных к Советскому Союзу» .

Пока Ашер Сосонко, в документах МГБ именуемый «Сосонко, он же Батумский», жил в СССР, его арестовывали трижды. Это фото сделано при его первом аресте в 1929 году, когда он еще учился в ешиве

Тайные тропы между Черновцами и Румынией, по‑видимому, оставались открыты даже в середине 1946 года и позднее. В июле 1947 года хасиды, находившиеся в СССР, отправили шифрованное сообщение  координатору побега любавичских хасидов Ицхаку Гольдину, находившемуся тогда в Чехословакии, в Праге. Они изложили свой замысел и попросили отправить в Румынию, в Бухарест, кого‑то, кто бы помог с другой стороны границы скоординировать побег.

Моше Вышедский

В конце концов в Румынию отправили молодого учащегося ешивы по имени Залман Абельский, родившегося в Москве. Как и большинство любавичских хасидов, проживавших тогда в Европе, Абельский в 1946‑м бежал из СССР через Львов, и начальной точкой его пути был лагерь перемещенных лиц в Поккинге (Германия). Сначала он направился в Прагу, оттуда с помощью «Брихи» пробрался в Австрию. Оказалось, что дальше путь заказан, так что он вернулся в Чехословакию, оттуда нелегально просочился в Венгрию и через несколько месяцев добрался до Румынии. Там он связался со Скулянским ребе — рабби Элиэзером‑Зусей Португалом (тот руководил сетью приютов для еврейских детей в Бухаресте и был героическим еврейским лидером в коммунистической Румынии). Помогал Абельскому и Яаков Гриффел , ортодоксальный еврейский активист военного времени, представитель таких организаций, как «Ваад Хацала», «Агудат Исраэль» и Центральный ортодоксальный комитет. Служебная записка МГБ пестрит упоминаниями о Скулянском ребе и Гриффеле.

Доктор Яаков (Джейкоб) Гриффел

В декабре 1948 года, спустя 17 месяцев после того, как возникла эта идея, трое молодых учащихся ешивы — Меир Юник, Яаков Лепкивкер и Моше Гринберг — отправились через границу в Румынию, чтобы проверить маршрут побега перед более массовой попыткой . В последнюю минуту к ним решил присоединиться и Дубровский, вдовец, которому тогда было под семьдесят лет или уже за семьдесят. Новые коммунистические власти Румынии схватили всех четверых и передали обратно в руки советских властей. Их жестоко допросили, признали виновными в государственной измене и приговорили к 25 годам лишения свободы — самому суровому наказанию, предусмотренному тогдашними советскими законами . Позднее Лепкивкер вспоминал, что следователь ему сказал: их счастье, что смертных приговоров официально не существует, потому что иначе им всем вынесли бы такой приговор .

В постсталинский период амнистирования троим молодым осужденным смягчили приговор, изменив обвинение в госизмене на обвинение в незаконном переходе границы. В конце 1953‑го или начале 1954 года Юник, Лепкивкер и Гринберг вышли на свободу, и в итоге им разрешили покинуть СССР . Но заключение Дубровского было более длительным. Вышеупомянутый Муля Мочкин (в 1951 году его арестовали по другому делу, и в ГУЛАГе он сидел вместе с Дубровским) вскоре после освобождения в 1958 году поехал в Сибирь повидать друга, все еще остававшегося за решеткой. Мочкина шокировало, насколько Дубровский одряхлел физически, эта картина неизгладимо врезалась в его память. В конце концов, примерно в 1959 году, Дубровский вышел на свободу, но вскоре после возвращения в Черновцы скончался .

Ашер Сосонко

Была еще одна трагическая подробность. При переходе через границу поймали не четверых хасидов, как утверждается в документе МГБ, а пятерых. Пятым был 15‑летний внук Дубровского. За несколько лет до описываемых событий зять Моше‑Хаима Дубровского утонул, и тогда Дубровский взял к себе двоих внуков, Берла и Иеуду, и растил как собственных сыновей. Вернувшись во Львов, Моше‑Хаим особенно радел о еврейском образовании и духовно‑нравственном здоровье своего внука‑подростка Берла и постарался отправить его поездом за границу . А младший внук остался с дедом. Решив перейти румынскую границу, Моше‑Хаим взял с собой Иеуду. Когда хасидов арестовали, Иеуду передали под опеку государства и поместили в советский детдом.

Лишь спустя десятки лет Берлу Дубровскому удалось найти младшего брата, которого теперь все называли Юрой. Берл узнал, что его брат отслужил в Советской армии, а затем поселился в Черновцах. Они много лет переписывались, но так больше никогда и не увиделись .

Разгром

Именно Абакумов в октябре 1946 года первым предостерег Сталина об опасности «еврейского буржуазного национализма» для коммунистической идеологии и развернул послевоенную антисемитскую кампанию против «безродных космополитов», то есть евреев . В эти черные дни был ликвидирован Еврейский антифашистский комитет — организация, созданная Сталиным в военные годы, чтобы заручиться общественной поддержкой усилий СССР и собрать крайне необходимые пожертвования (когда война закончилась, членов комитета арестовали и расстреляли), и началась подготовка к «делу врачей», в рамках которого еврейских врачей объявили участниками широкого заговора, направленного на то, чтобы отравить советских руководителей (дело не получило дальнейшего хода, только когда в 1953‑м Сталин внезапно умер) .

В тот период остервенения со стороны МГБ была вполне естественной новая атака на любавичских хасидов — «подрывную группу» по меркам коммунистической идеологии и долговременной политики СССР . Таким образом, дело «хасидов» было важной частью следствия по делу «еврейских буржуазных националистов», которое МГБ Украины вело в соответствии с указаниями, поступившими от МГБ СССР в декабре 1949 года, и приказом № 2/3/1692 от 7 января 1950 года, исходившим от Второго Главного управления МГБ СССР — ведомства, отвечавшего за контрразведку.

То, что следствие по этому делу проводилось в рамках более широкой атаки на евреев, помогает понять, почему в служебной записке упомянуты Бен‑Цион Гольдберг  и обреченный идишский поэт Ицик Фефер  — два заметных фигуранта дела Еврейского антифашистского комитета.

Вначале МГБ и ухом не вело, когда в 1946 году любавичские хасиды покидали СССР, но ситуация стремительно изменилась. Во‑первых, к концу года во Львове собралось так много явно ненастоящих польских евреев, что МГБ больше не могло это игнорировать. Разумеется, более существенным фактором стало резко переменившееся отношение Сталина к еврейскому вопросу: те годы, вплоть до смерти Сталина в 1953 году, врезались в память как самые черные годы советского еврейства. Евреев вообще и хасидов в частности ожидали тяжелые времена.

Рабби Биньямин Городецкий (справа) беседует с Ребе, рабби Менахемом‑Мендлом Шнеерсоном

Затея с побегом в Румынию была, видимо, ловушкой, которую расставила советская тайная полиция. Во время многомесячных допросов следователь как‑то заявил Яакову Лепкивкеру: «Хватит врать!» Этот кабинет, кричал следователь МГБ, — «храм истины!». Допросы почти всегда проводились по ночам, и, пока заключенного вели из камеры в кабинет следователя, он обычно не видел вокруг ни единого живого существа, кроме конвоиров. Однажды из‑за какого‑то недоразумения Лепкивкер, когда его вывели из камеры, заметил — явно вопреки правилам — нескольких человек в коридоре. Они поспешно удрали, но одного мужчину Лепкивкер успел опознать. В коридоре, одетый в форму офицера МГБ, находился один из их «румынских» проводников.

Фарбренген в Израиле примерно в 1970‑х годах, спустя много лет после испытаний, которым его участники подверглись в СССР. Слева направо: Мендл Футерфас, Хаим‑Залман Козлинер, Элимелех Левенхарц

«Мой отец вошел в кабинет и стал орать на следователя: “И это — храм истины?” — вспоминает его сын, рабби Борух Лепкивкер. — “Ваши офицеры — провокаторы, и все это было провокацией!”»

Хотя финальный вариант плана бегства в Румынию, возможно, был ловушкой, замминистра государственной безопасности Украины писал Виктору Абакумову докладные о новых поворотах вовсе не для того, чтобы держать его в курсе какого‑то пустяшного дела, которым должна была заниматься местная милиция. Высокопоставленные сотрудники советской службы безопасности явно считали хасидов во главе со Шнеерсоном, находившимся в Нью‑Йорке, диссидентской группой. Хотя к их представлениям примешана всевозможная чушь: в 1930‑х — тема польского империализма, в 1950‑х — американской разведки, в конечном счете их дело основывалось на продолжавшейся много десятков лет руководящей, организационной и лоббистской деятельности, которой шестой Ребе и его зять и преемник Ребе занимались на благо евреев СССР.

Пожилой Моше Гринберг помогает надеть тфилин. Израиль

Если то, что евреи шли сквозь огонь, чтобы продолжать служить Б‑гу так, как служили их предки, — путем изучения Торы и соблюдения мицвот, было антисоветской деятельностью, то движение Хабад‑Любавич действительно несло угрозу режиму. И в этом смысле советские чекисты были абсолютно правы.

[Сов. Cекретно] 

[6 июня 1950 года]

[№ 1487/п]

МИНИСТЕРСТВО ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ СССР

товарищу АБАКУМОВУ В. С. 

[Н‑ку 2 Главного Управления МГБ СССР генерал‑майору тов. Питовранову Е. П.] 

В 1949 году от закордонной агентуры МГБ УССР были получены сведения о том, что в гор. Нью‑Йорке /США/, под прикрытием школы по подготовке раввинов, американской разведкой создан антисоветский центр, который возглавляет выдворенный в 1928 году из СССР известный еврейский цадик ШНЕЕРСОН .

В гор. Париже /Франция/ создан Европейский филиал этого центра, руководит которым американский разведчик ГРИФЕЛ Якуб, являющийся заместителем председателя сионистской организации «Чентрале ортодокс Комите» /«КОК»/ .

По тем же данным, заграничная шнеерсоновская организация установила связь с антисоветским подпольем в г.г. Москве и Черновцах и в декабре 1948 года организовала нелегальный побег из СССР в Румынию четырех хасидов /религиозная секта/ последователей Шнеерсона, которые как нелегалы были задержаны румынскими властями и возвращены на Советскую сторону.

Проверкой этих данных было установлено, что действительно румынские власти 9 декабря 1948 года передали 31 погранотряду войск Закарпатского Пограничого Округа задержанных в гор. Радэуцы перебежчиков из СССР ДУБРОВСКОГО Мойше‑Хаима Евсеевича — 1881 года рождения, ЮНИКА‑МАРГУЛИСА Меера Туловича — 1930 года рождения , ЛЕПКИВКЕРА Якова Борисовича — 1930 года рождения  и ГРИНБЕРГ Моисея Нафтуловича — 1930 г. рождения .

Указанные лица тогда на следствии скрыли свою принадлежность к нелегальной шнеерсоновской организации и в марте 1949 года были осуждены Военным Трибуналом войск МВД Прикарпатского Военного Округа, как перебежчики.

В целях проверки сведений, полученных от закордонной агентуры, осужденные — ДУБРОВСКИЙ, ЮНИК, ЛЕПКИВКЕР и ГРИНБЕРГ были доставлены в МГБ УССР в гор. Киев и взяты в агентурно‑следственную проработку.

В процессе дополнительного расследования МГБ УССР частично вскрыта вражеская работа нелегально существующей на территории СССР шнеерсоновской антисоветской организации, ее связь с шнеерсоновским центром в США и филиалом во Франции, а также произведены аресты вновь выявленных участников этого подполья.

 

По делу арестованы:

ВЫШЕДСКИЙ, он же ВИТЕБСКИЙ Моисей Пинхусович — 1912 года рождения, уроженец гор. Витебска, еврей, гр‑н СССР, беспартийный, до ареста проживал в гор. Черновцах, работал мастером трикотажной фабрики .

КОЗЛИНЕР Хаим‑Залман Борухович — 1894 года рождения, уроженец гор. Десна /Польша/, еврей, гр‑н СССР, беспартийный, без определенных занятий, проживал в гор. Черновцах .

ФЛОМ Хаим Ихелевич — 1882 года рождения, уроженец м. Секуряны, Черновицкой области, еврей, гр‑н СССР, со средним духовным образованием, раввин, проживал в гор. Черновцах .

Кроме того, в апреле с.г. по ориентировке МГБ УССР в гор. Ташкенте МГБ Узбекской ССР установлен скрывшийся от ареста из г. Черновиц хасид‑шнеерсоновец — СОСОНКО, он же БАТУМСКИЙ Ошер Шмеркович — 1889 г. рождения, уроженец гор. Днепропетровска, еврей, гр‑н СССР, беспартийный, без определенных занятий и постоянного местожительства .

 

В МГБ Узбекской ССР высланы материалы на СОСОНКО‑БАТУМСКОГО, для производства ареста и этапирования его в МГБ УССР — гор. Киев.

Как установлено по делу, после выдворения ШНЕЕРСОНА за пределы СССР, его последователи — хасиды продолжали поддерживать с ним нелегальную связь и не прекращали своей антисоветской деятельности.

В период Отечественной войны, основная масса хасидов эвакуировалась в Среднюю Азию, откуда через Иран возобновила связи с ШНЕЕРСОНОМ в США.

По директивам ШНЕЕРСОНА, хасиды активизировали свою антисоветскую деятельность, создали в г.г. Самарканде и Ташкенте нелегальные школы, в которых в религиозном и националистическом духе обучалась, попавшая под влияние их, еврейская молодежь.

Обучавшиеся в шнеерсоновских школах обеспечивались общежитием, питанием и работой в кустарных артеля , во главе которых стояли хасиды.

Арестованные по делу ЮНИК‑МАРГУЛИС и ГРИНБЕРГ являлись воспитанниками этих школ.

 

По окончании войны, из США от ШНЕЕРСОНА через связанных с ним хасидов — ЛЕВИТИНА Самуила — сына быв. Кутаисского раввина, бежавшего за границу к ШНЕРСОНУ и шурина ЛЕВИТИНА Самуила — БОБРУЙСКОГО Элю, была получена директива о необходимости бегства хасидов из СССР за границу, для чего рекомендовалось использовать действовавшее в тот период Московско‑Люблинское соглашение о репатриации быв. польских граждан из СССР в Польшу .

В этих целях хасиды — ДУБРОВСКИЙ Моисей, МОЧКИН Лев /бежал за границу/, ФУТЕРФАС /арестован в 1947 году Укр. МГБ ЛьВО как перебежчик/, и др., в контакте с быв. председателем еврейской религиозной общины СЕРЕБРЯНЫМ  /осужден, показаний об этом не дал/ организовали в гор. Львове нелегальный переправочный пункт, через который переправили в Польшу более ста хасидов и еврейских националистов , в том числе имевших связи со ШНЕЕРСОНОМ — ЛЕВИТИНА Самуила и БОБРУЙСКОГО Элю.

ДУБРОВСКИЙ, МОЧКИН и ФУТЕРФАС по антисоветской деятельности были связаны с проживавшими в Москве представителями руководящего звена организации хасидов в Москве — ДУБИНЫМ Мордухом, КАГАНОМ Ейно , ГУРАРИ Мотлом и ЛЕВЕРТОВЫМ Берило  /в разное время арестованы МГБ СССР и осуждены/, по указаниям которых непосредственно проводили свою практическую работу.

ДУБИН Мордух проживал в период Отечественной войны в гор. Куйбышеве, где поддерживал подозрительную по шпионажу связь с представителями польского, английского и американского посольств.

Как установлено, СОСОНКО‑БАТУМСКИЙ и ДУБРОВСКИЙ в гор. Львове имели связь с хасидами — КАНТОРОВИЧ, ЖИВОТОВСКИМ, ШЕЛЕНСКИМ, МИНЦ и другими, разрабатывавшимися УМГБ Львовской области по агент. делу «ХАСИДЫ», на которых оказывали влияние [и склоняли их] к активизации антисоветской деятельности.

По агентурным данным указанные лица на квартире ШЕЛЕНСКОГО и других хасидов устраивали сборища, занимались нелегальными переправами евреев за границу, а также организовали нелегальную шнеерсоновскую школу, средства на содержание которой получали через еврейскую религиозную общину,

По тем же данным хасид — ШЕЛЕНСКИЙ Борис Нахманович — 1896 г. рождения, по профессии врач, высшее образование получил в Германии, в совершенстве владеет английским, французским и немецким языками, до начала войны проживал в гор. Москве, где работал переводчиком в гостинице «Интурист», был знаком с быв. послом США в СССР ГАРРИМАНОМ, с которым якобы лично встречался в синагоге .

ШЕЛЕНСКИЙ в настоящее время проживает в гор. Вильнюс, МГБ Литовской ССР готовится к аресту.

Кроме того МГБ УССР располагает агентурными данными о том, что проживавший в г. Львове МИНЦ /других данных нет/ в 1946 году встречался с приезжавшим в гор. Львов, под видом корреспондента, американским разведчиком ВЕЙФ‑ГОЛЬДБЕРГОМ, который рассказал МИНЦУ о том, что проживавший в США известный раввин ЛЮБАВИЧ /ШНЕЕРСОН — уроженец местечка Любавичи/ дал указание о переброске хасидов из СССР за границу .

По данным источника «ЮРЬЕВОЙ» и показаниям арестованного МГБ СССР ФЕФЕРА Исаака, МИНЦ по заданию ВЕЙФ‑ГОЛЬДБЕРГА в 1946 году выезжал в Дрогобычскую область для розыска дочери быв. Львовского раввина ФАЙНЕРА‑ГУТКО, проживающего в США, с целью переброски ее за границу.

Установлено, что тринадцатилетняя дочь ФАЙНЕРА‑ГУТКО действительно воспитывалась у гр‑ки ПЕТРИКЕВИЧ Дарьи Николаевны, проживающей в м‑ке Трусковец, Дрогобычской области, откуда была забрана в 1946 году неизвестным иностранцем.

Является ли этот МИНЦ лицом, разрабатывавшимся по агент. делу «ХАСИДЫ» пока не установлено. В г. Львове проживают несколько лиц под фамилией МИНЦ, которые взяты в разработку.

По агентурному деду «ХАСИДЫ» УМГБ Львовской области в настоящее время разрабатывается 12 чел. 

Агентурно‑следственными мероприятиями также установлено, что после ареста в 1947 году в гор. Львове ряда участников нелегальных переправ /ФУТЕРФАСА, СЕРЕБРЯНОГО, КОЗЛИНЕР/ хасид ДУБРОВСКИЙ скрылся в г. Минске, где пытался возобновить нелегальную переправу последователей ШНЕЕРСОНА, но якобы безуспешно, а СОСОНКО‑БАТУМСКИЙ бежал в гор. Черновцы, где установил нелегальную связь с сионистами, проживающими в Бухаресте.

Как установлено, переправа через госграницу осужденных ЮНИКА, ЛЕПКИВКЕРА и ГРИНБЕРГА в декабре 1948 года была организована французским филиалом шнеерсоновского центра через председателя бухарестской сионистской организации «АГУДАТ»  — ПОРТУГАЛ Сузи  эмиссара сионистского центра «КОК» в Париже ШУБ Залмана , хасидов СОСОНКО‑БАТУМСКОГО, ФЛОМ и ВЫШЕДСКОГО.

ПОРТУГАЛ Сузи — раввин, быв. Вице‑председатель еврейской религиозной общины в Черновцах,откуда в 1946 году бежал в Бухарест, где, кроме сионистской организации «АГУДАТ», руководит еврейскими домами детей‑сирот.

ШУБ Залман подозрителен в принадлежности к американской разведке, в Румынию прибыл нелегально из Франции по вопросу переброски воспитанников еврейских детских домов в Палестину. В течение двух месяцев скрывался на квартире ПОРТУГАЛА .

Налаживая связь с сионистским подпольем в СССР и пытаясь возобновить переброску их за кордон, ШУБ Залман и ПОРТУГАЛ Сузи направили к раввину ФЛОМУ двух переправщиков с письмом для СОСОНКО‑БАТУМСКОГО, в котором сообщалось указание ШНЕЕРСОНА, о необходимости ухода хасидов за границу и предлагалось воспользоваться для этого услугами подателей письма, что черновицкими хасидами и было сделано, однако неудачно.

 

Получив сообщение от членов организации «АГУДАТ» БОЙМАНА Нафтула, проживающего в г. Радэуцы  и ВАГНЕРА Михеля, проживающего в с. Гура‑Гомурулуй  о задержании румынской полицией бежавшей из СССР группы хасидов, ШУБ Залман вместе со старшим администратором детских домов САЛТЕПЕРОМ немедленно выехали в Радэуцы, имея намерение за крупную денежную взятку освободить задержанных, но опоздали, так как задержанные хасиды были уже к тому времени переданы румынской полицией советским пограничникам.

К уходу за кордон готовился также арестованный хасид‑шнеерсоновец КОЗЛИНЕР Хаим‑Залман Борухович, который еще в 1946–47 г.г., проживая во Львове, был связан с хасидами и нелегальной переправой.

Его жена КОЗЛИНЕР Циля в 1947 году, как участница нелегальных переправ, УМГБ Львовской области была арестована и осуждена к 10 годам ИТЛ, однако в 1949 году при невыясненных обстоятельствах из‑под стражи оказалась освобожденной, проживала вместе с мужем в Черновцах и узнав об аресте ДУБРОВСКОГО, перешла на нелегальное положение .

Арестованный по делу раввин ФЛОМ, на следствии подтвердил свою связь с ПОРТУГАЛ Сузи, которую по его заявлению, осуществлял через свою дочь ШЛИНГЕР Хаю, проживавшую в Бухаресте по ул. Попараду 37.

 

ФЛОМ также показал, что после провала нелегальной переправы хасидов в Румынию, ПОРТУГАЛ в 1949 году арестовывался румынскими карательными органами, но после 2‑месячного пребывания под стражей, был освобожден.

Эти данные ему незадолго до ареста стали известны якобы из письма дочери, обусловленного характера .

По делу ФЛОМ ведется тщательное расследование.

По прибытии СОСОНКО‑БАТУМСКОГО из МГБ Узбекской ССР в МГБ УССР, последний будет взят в активную следственную проработку.

О результатах буду докладывать.

[Приложение: Протоколы допроса Юника, Лепкивкера на 22 листах в копиях только для 2 Гл. Упр. МГБ СССР]

ЗАМ МИНИСТРА ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ УССР

Генерал‑майор

/ПОПЕРЕКА/

печ. 3 экз.

экз. — тов. Питовранову

« — Секрет. Мин‑ва

« — в дело 2 Упр МТБ УССР

[ — тов. Абакумову]

Лухтионов

Павлова

Оригинальная публикация: Memo to Secret Police Chief Reveals Hunt for Chabad’s Soviet Underground

Комментариев нет:

Отправить комментарий