Никакой материализм не может выдержать борьбы против натиска буржуазных идей и восстановления буржуазного миросозерцания, считал Ленин.
С подачи Сталина 1929 год, — то есть начало индустриализации, — в советской историографии было принято называть «годом великого перелома». А между тем с большими основаниями таковым можно считать 1922 год, потому что именно тогда произошли эпохальные события, определившие будущее Советской страны.
Неумолимая поступь 1922 года. В апреле Сталин стал Генеральным секретарем ЦК РКП (б), а в мае у Ленина случился первый инсульт. Случайный наследник Ильича предопределил развитие СССР на многие десятилетия вперед. Более того, положительные и отрицательные стороны его правления до сих пор сказываются не только на современной России и постсоветских странах, но и на государствах Центральной и Восточной Европы.
В апреле все того же 1922 года РСФСР преодолела международную изоляцию, подписав Рапалльский договор с Веймарской республикой. До заключения Договора о ненападении между Германией и Советским Союзом оставалось более двенадцати лет. Однако вектор движения большевистской России, определившийся преимущественно под давлением внешних обстоятельств, безусловно, был задан.
Главные организаторы Октябрьского переворота, — Ленин и Троцкий, —под антиимпериалистическими лозунгами добили в 1917 году агонизировавшую Российскую империю и уничтожили зарождавшуюся Российскую Республику. Но едва укрепив власть в своих руках, они принялись «собирать русскую землю». И если советско-польская война 1919–1921 годов закончилась для большевиков неудачей, то на других фронтах им сопутствовал успех. 30 декабря 1922 года был создан СССР, подчинивший основные территории царской империи. А то, что не сумели сделать Владимир Ильич и Лев Давидович, довершил Иосиф Виссарионович, распространив свою власть на страны, о которых даже и не мечтали российские императоры.
Однако среди громких побед большевиков случались события, которые, на их взгляд, должны были положительно отразиться на будущем пролетарского государства и советских людей. (Сейчас, по прошествии многих лет, совершенно очевидно, что это не так). К их числу с полным на то основанием можно отнести массовую административную высылку из РСФСР нелояльных большевистской власти интеллектуалов, происходившую сто лет назад — в сентябре 1922 года. Сегодня эти карательные мероприятия известны под собирательным названием «философский пароход», которое в 1990 году ввел в общественный оборот советский и российский ученый Сергей Хоружий, опубликовавший в двух номерах «Литературной газеты» статью под таким названием.
В 1922 году власть большевиков уже была достаточно прочной, тем не менее еще оставались сферы общественной жизни, в которых мнимая «диктатура пролетариата» наталкивалась на сопротивление идеологических противников. Особенно сильны эти настроения были в гуманитарной среде, но только потому, что, в отличие от аристократии, высшей бюрократии, крупных капиталистов и частично высокопоставленных военных, до профессоров, писателей, артистов и некоторых других у партии Ленина элементарно не дошли руки.
Между тем еще в августе 1921 года большевики ошельмовали и разгромили Помгол (Всероссийский комитет помощи голодающим). Практически все его члены были арестованы ВЧК и ждали смертной казни на Лубянке, однако их спасло заступничество Фритьофа Нансена. Следует напомнить, что в состав этой организации входили: Максим Горький и Владимир Короленко, Константин Станиславский и Александр Южин-Сумбатов, Вера Фигнер, экономисты Николай Кондратьев и Александр Чаянов, писатели Борис Зайцев и Михаил Осоргин.
Кроме того, в Помголе было немало бывших кадетов — членов Конституционно-демократической партии (Партии народной свободы), разогнанной большевиками еще в ноябре 1917 года. Заметную роль в деле помощи голодающим сыграли: председатель II Государственной думы Федор Головин, министр государственного призрения Временного правительства Николай Кишкин, главноуправляющий землеустройством и земледелием в Совете министров Российской империи, который возглавлял Сергей Витте, Николай Кутлер, академик Сергей Ольденбург, историк Алексей Дживилегов. Однако подлинными лидерами Всероссийского комитета помощи голодающим были экономист, министр торговли и промышленности Временного правительства Сергей Прокопович и его жена, общественный деятель Екатерина Кускова. К слову, в партийной печати Помгол издевательски называли «Прокукиш», образовав это презрительное название от фамилий Прокопович, Кускова и Кишкин.
В 1921–1922 годах в Советской России прошла так называемая «Профессорская забастовка». Она началась после того, как в сентябре 1921 года был принят первый устав советской высшей школы — «Положение о высших учебных заведениях РСФСР». На фоне всеобщей разрухи и тяжелого материального положения профессуры и студенчества этот документ сильно ограничил права и свободы Московского университета и других высших учебных заведений, что вызвало резкое неприятие со стороны научной общественности. И уже 21 февраля 1922 года Ленин написал письмо Каменеву и Сталину, предложив уволить «20-40 профессоров обязательно», поскольку «они нас дурачат», а следовательно, по ним надо «ударить сильно» (речь шла о профессорах МВТУ).
И вскоре положение российской профессуры изменилось к худшему. 12 марта 1922 года в третьем номере журнала «Под Знаменем Марксизма» вышла статья Н. Ленина (один из псевдонимов Владимира Ильича Ульянова-Ленина) «О значении воинствующего материализма». Вождь мирового пролетариата констатировал, что без должного отпора «никакой материализм не может выдержать борьбы против натиска буржуазных идей и восстановления буржуазного миросозерцания». В качестве примера он привел научную статью «О влиянии войны» «некоего» Питирима Сорокина, определив ее как «якобы „социологические“ исследования». В частности, особый гнев Ильича вызвали данные, согласно которым в тогдашнем Петрограде на 10 тысяч браков приходилось 92 развода.
Ленин прямо писал: «Марксистскому журналу придется вести войну и против подобных современных „образованных“ крепостников. Вероятно, не малая их часть получает у нас даже государственные деньги и состоит на государственной службе для просвещения юношества, хотя для этой цели они годятся не больше, чем заведомые растлители годились бы для роли надзирателей в учебных заведениях для младшего возраста». И в заключительном абзаце своей погромной статьи предложил принять меры: «Рабочий класс в России сумел завоевать власть, но пользоваться ею еще не научился, ибо, в противном случае, он бы подобных преподавателей и членов ученых обществ давно бы вежливенько препроводил в страны буржуазной „демократии“».
Таким образом, идеологическая база для расправы с инакомыслящими была создана. И теперь дело оставалось только за надлежащей организацией административной высылки неугодных большевистским вождям. 19 мая 1922 года Ленин направил секретное письмо Феликсу Дзержинскому, в котором содержалась инструкция, как выдворить «контрреволюционных» деятелей. В ответной записке, подготовленной в июне ГПУ, говорилось о «контрреволюционной работе» антисоветской интеллигенции в научных обществах, частных издательствах, высших учебных заведениях. Ведь в марте–октябре 1922 года прошли Всероссийский агрономический съезд, Всероссийский съезд врачей, I Всероссийский геологический съезд, Всероссийский съезд сельскохозяйственной кооперации, участники которых открыто критиковали социально-экономическую политику большевиков.
Постановлением Политбюро ЦК РКП (б) «Об антисоветских группировках среди интеллигенции» от 8 июня 1922 года была образована специальная комиссия, которой предстояло составить списки инакомыслящих. В нее вошли многие видные большевики: Феликс Дзержинский (председатель), Лев Каменев, Иосиф Уншлихт, Дмитрий Курский, Генрих Ягода, Яков Агранов. Репрессии должны были затронуть «контрреволюционеров», живших в Москве, Петрограде, Орле, Вологде и некоторых других российских городах, а также их единомышленников на Украине. Согласно данным, приведенным в «Большой российской энциклопедии», в проскрипционные списки, утвержденные Политбюро, вошли свыше 200 человек.
Однако в июне, без соблюдения каких-либо формальностей, большевики первым делом выслали за границу Прокоповича и Кускову. А в конце того же месяца арестовали участников II Всероссийского съезда врачебных секций и секции врачей Всемедикосантруда, которые в дальнейшем были отправлены в ссылку. В довершение этого 16 июля Ленин написал письмо в ЦК, в котором предложил арестовать и выслать без объяснения причин «несколько сот» представителей интеллигенции.
10 августа 1922 года ВЦИК принял декрет «Об административной высылке» и учредил Особую комиссию по высылке при НКВД РСФСР, наделив ее правом высылать «контрреволюционеров» в административном порядке за пределы Советской России или же ссылать таковых в глубь страны на срок до трех лет. В ГПУ составили три списка: московский — 67 человек, петроградский — 51, украинский — 77, то есть в общей сложности 195 человек. Но за многих ученых ходатайствовали различные ведомства и влиятельные люди, поэтому в конечном счете к изгнанию были приговорены около 160 человек.
Аресты и обыски прошли 16–17 августа в Москве, Петрограде и Казани, а 17-18 — на Украине. И все же найти удалось не всех, однако с тех, кто попался чекисты взяли подписки о невозвращении в РСФСР под угрозой смертной казни. 31 августа Особая комиссия по высылке удовлетворила ряд ходатайств, отменив изгнание из «советского рая» 19 москвичам и 9 питерцам. Кроме того, в последний день лета и в первый день осени сотрудники ГПУ провели аресты среди «антисоветского студенчества». Правда, из 33 студентов, которых предстояло репрессировать, обнаружены были только 15 человек.
19 сентября из Одессы в Константинополь на пароходе прибыли представители украинской интеллигенции — историк Антоний Флоровский и физиолог Борис Бабкин. Дальнейшая судьба ученых, включенных в «украинский список», сложилась очень по-разному. Те из них, что уже были высланы за границу, осели в Праге и встретили там радушный прием. Однако после письма Политбюро ЦК КП (б)У, в котором говорилось, что крайне нежелательно «укреплять за счет эмигрантов украинское националистическое движение», остальные ученые были сосланы в отдаленные российские губернии.
Следующая партия инакомыслящих была отправлена поездом Москва — Рига 23 сентября. В их числе, в частности, были социолог Питирим Сорокин и экономист Алексей Пешехонов. А следом за ними в поезде, шедшем из Москвы в Берлин, ехал философ Федор Степун. 29 сентября из Петрограда в Штеттин отплыл пароход «Обербургомистр Хакен», пассажирами которого были философы Николай Бердяев, Борис Вышеславцев, Иван Ильин, Сергей Трубецкой, Семен Франк, историк Александр Кизеветтер, писатель Михаил Осоргин, инженер Владимир Зворыкин. Сверх того, 16 ноября тем же маршрутом, но только уже на пароходе «Пруссия», в изгнание отправились философы Лев Карсавин и Николай Лосский.
Все мероприятие было успешно завершено к началу 1923 года. После чего Троцкий резюмировал: «Мы этих людей выслали потому, что расстрелять их не было повода, а терпеть было невозможно». Впрочем, в скором времени доказательства вины и вовсе перестали быть нужны. От железной поступи Октября содрогнулся не только сам Лев Давидович, но и многие из тех, кто не принял пролетарскую революцию, однако в силу разных причин не попал в проскрипционные списки 1922 года. К примеру, член-корреспондент Петербургской академии наук и академик АН СССР, историк Сергей Платонов умер в ссылке в Самаре в 1933 году.
Наибольшего признания за рубежом добились два человека — Питирим Сорокин и Владимир Зворыкин. Первый основал социологический факультет Гарвардского университета и стал президентом Американской социологической ассоциации. Второй считается основоположником телевидения. Впрочем, и практически все остальные изгнанники не уронили чести российской науки и культуры.
Массовая высылка российских интеллектуалов не имеет аналогов в истории. Большевистская власть пошла на беспрецедентный шаг, сознательно подорвав интеллектуальный потенциал нации. Уже много позднее, в статье «Сигнал тревоги», Троцкий высказал следующую мысль: «Важнейшую задачу диктатуры Ленин видел в демократизации управления: „каждая кухарка должна научиться управлять государством“». Более того, в дальнейшем выяснилось, что до поры до времени могут править даже «кухаркины дети». Вопрос лишь в том, что осталось от этого государства.
Роман Трунов
Комментариев нет:
Отправить комментарий