ПРЕДИСЛОВИЕ К НОВОЙ КНИГЕ
Дорогие друзья, я уже не раз раскрывал свои планы сделать из лекций по истории России XIX века книгу. Я продолжаю над ней работать, и надеюсь, что первый том, посвященный преддверию 19 века и царствованию Александра Павловича вскоре будет сдан в печать. Сегодня я перечитал и подправил Вступление, которое написал примерно год назад и которое теперь, после 24 февраля не могло не быть скорректировано.
Не скрою, что вчера я был в Царском Селе и посмотрел отреставрированную часть Александровского дворца и восстановленный Федоровский собор. Как-то очень близко прикоснулся я к духовному строю той, предреволюционной России и жизненному миру последних обитателей дворца и посетителей собора - семьи императора Николая II. Прекрасен труд реставраторов, но печать страшной исторической неизбежности лежит на каждом предмете в этих комнатах дворца и в облике собора. Совсем не легкое чувство оставила эта прогулка.
И потому я решил поделиться с вами вступлением к моей новой книге, выслушать ваши замечания. Мне трудно нести все это в сердце одному.
"Вступление
Дорогие друзья, этот курс посвящен веку, непосредственно предшествовавшему тем трагическим и ужасным событиям, которые погубили историческую Россию. Вот уже сто лет длятся последствия этих событий — разрушенность страны и общества, - и я не знаю, будет ли у нашей страны возрождение. Катастрофа начала XX века, безусловно, имеет глубокие корни, которые не ограничиваются самими революциями 1905 и 1917 гг., они уходят в XIX век, а сам XIX век уходит в век XVIII.
Конечно, истоки любого крупного исторического события можно искать и в более ранних эпохах, мы можем идти от эпохи к эпохе в истории России и сопредельных стран, замечая причины нынешних явлений. Но есть определенная объективная этапность нашей истории, и мы не можем ее игнорировать .
Новый этап русской истории начинается, безусловно, с Петра I. До его правления Россия была страной во многом отделённой от Европы после монгольского нашествия и политики самоизоляции, которую в середине XV века приняло Московское Великое княжество, позже царство. Даже не монгольское завоевание, как часто думают, а именно искусственная самоизоляция России в XV–XVI веках привела к отставанию и деградации русской жизни и русской культуры.
После Дионисия на Руси нет великих живописцев ни в XVI, ни в XVII веке, а Европа в это время расцветает прекрасным искусством Ренессанса и Барокко. Архитектура русская мельчает, становясь в XVII веке совсем лубочной, и, несмотря на то, что многим из нас нравится Нарышкинское барокко, мы должны понимать, что это классический псевдостиль, — на старую архитектурную форму XVI–XVII века просто надевают западный барочный декор, да ещё и не очень глубоко воспринятый. В эпоху правления царя Алексея Михайловича, а особенно его старших детей Фёдора Алексеевича и царевны Софьи, архитектура, как и вся Россия XVII века, пыталась прорваться в Европу.
И, может быть, это случилось, если бы не появился Пётр I. Может быть, постепенное сближение с Польшей, европеизация через западную в отношении России Европу постепенно и мягко изменила бы Россию и возвела её на уровень европейских держав. Может быть, тогда не были бы принесены те невероятные бессмысленные жертвы, о которых мы обязательно будем говорить. Но этого не произошло.
Я ни в малой степени не являюсь историческим детерминистом, ни в малой степени не являюсь поклонником исторической схемы Гегеля «все существующее разумно». Отнюдь. Человек в целом неразумное существо, и мир, который он творит вокруг себя, очень далёк от воплощения Абсолютного разума. Выбор, к великому сожалению, чаще плохого, чем хорошего, — это постоянная реальность человеческой жизни.
Один из таких выборов был сделан Петром Алексеевичем, сыном от второго и во многих отношениях сомнительного брака царя Алексея Михайловича и Натальи Нарышкиной, когда Петр отстранил от власти свою единокровную старшую сестру, сослал её фаворита князя Василия Голицына на Пинегу и начал править сам.
Наша беда в том, что мы до сих пор смотрим на историю, конечно, не глазами историка-марксиста Михаила Николаевича Покровского, но глазами в основном дореволюционных историков. А ведь даже лучшие из них, такие как Сергей Фёдорович Платонов или Александр Александрович Корнилов, мыслили в категориях, характерных для конца XIX – начала XX века, — категориях национализма, территориального роста. Империи, и Британская, и Французская, и Российская, росли в это время активно.
Почитайте книгу «Англо-бурская война» Артура Конан Дойла , в которой замечательный автор Шерлока Холмса вдруг становится невероятно циничным и жестоким британским империалистом. Эту книгу, такую апологетику «крымнаш», перенесённую в англо-бурскую войну конца XIX века, неприятно читать. Если так мыслили просвещённые люди может быть самой передовой страны тогдашнего мира - Великобритании, то как тогда мыслили в России?
И лекции историка Корнилова 1911 года, несмотря на наличие интересных фактов, в целом пронизаны элементарной схемой: России всегда кто-то угрожает, и чтобы России этот кто-то не угрожал, его надо завоевать и раздвинуть границы.
Так же в то время мыслили во Франции, в Британии, в Германии, в США - и это, безусловно, полный абсурд, ведь тогда всем надо завоевать всех. Кончилось все это двумя мировыми войнами в XX веке, все остались при своём, никто никого не завоевал, и самое умное, что сделал мир, — создал Европейский Союз и НАТО.
Но последние десятилетия XIX века — это империализм. Как бы ни было морально предосудительно то или иное правление, сколько бы жизней и благополучия людей оно ни сожрало, всё это историк той эпохи может оговорить, но обязательно после знаменательного «но». Сначала он скажет, что в это время Англия или Россия раздвинула свои границы, упрочила свою мощь, разбила того и разбила этого, и только после этого упомянет, чего это стоило. Именно такое отношение к человеческой жизни — прямой путь в безнравственный XX век, к армянскому геноциду, холокосту, к большевизму, ко всем тем ужасам, наследниками, а то и соучастниками которых мы с вами, так или иначе, являемся.
Тем ужаснее сознавать, что наша власть ныне играет в реконструкторство. Сейчас модны любительские реконструкции наполеоновских войн, реконструкции рыцарских турниров, а у нас сама власть реконструирует империализм начала ХХ века, играет в Российскую империю, в сталинское государство. Это нравится самым главным начальникам, а остальные, как всегда и всюду бывает, и мы не раз с этим встретимся в истории и XIX, и XVIII века, им подражают, мало кто решается сказать что-то вопреки. Да и народ такой реконструкцией империи большей частью доволен. О том, что мы, почти все, потомки жертв революции и того, что к ней привело, люди, как ни странно, забыли, и с восторгом приняли захват Крыма в 2014 году, «освобождение» Донбасса, равнодушно продолжают смотреть на испепеление Сирии российской авиацией, а теперь и на страшную войну в Украине, уже исковеркавшую миллионы жизней.
Но европейский христианский мир идёт другой дорогой — дорогой персонализма. Уже в межвоенный период самые умные люди отошли от безумия национализма, они уже не мыслили так, как мыслил Артур Конан Дойл, как мыслил Александр Корнилов, они заговорили о бесценности не империи, не государства, а человеческой личности.
Экзистенциональный персонализм Эммануэля Мунье, персонализм Анри Бергсона, осмысленный в хасидских формах персонализм Мартина Бубера, и в православных – Николая Бердяева, вот, собственно говоря, межвоенный залог того, что после Второй Мировой войны Запад осуществил. И то, что сейчас кому-то из нашего русского общества очень не нравится на Западе, это издержки именно персонализма — право человека быть человеком, право человека строить свою жизнь так, как он хочет.
Для персоналиста важно, что государство подчинено человеку, государство существует для человека, государство — раб человека, а не человек — раб государства и каких-то фантомных империй. И когда Запад осознал этот простой факт и стал жить в соответствии с ним, мир не рухнул, но процветал без большой войны в Европе семьдесят пять лет, пока 24 февраля 2022 г. по почину России ни началась война в Украине. Впрочем, и эта война не результат отхода Европы от новых, обретенных ею персоналистских ценностей, но как раз их единодушная защита перед лицом вызова, который бросила им Россия.
Поэтому на события XVIII-XIX веков я буду смотреть, делая акцент в первую очередь на человеке, на цене всех исторических решений и событий для человека, а не на том, насколько увеличилась империя и сложились ее институты управления. К чему империи? Все они всё равно развалились. И Британская, и Французская, и Германская, и Российская, и Японская. У государства, чтобы оно не разваливалось, должны быть совсем другие зиждительные принципы, нежели принуждение к повиновению – imperium.
Ныне могучие общества созидаются на основаниях – взаимной заинтересованности людей в сосуществовании и признании за всеми людьми, как соплеменниками, так и иноплеменниками, безусловного права на личную свободу и равное достоинство. Пример тому — Соединенные Штаты Америки и Европейский Союз. Может быть, в будущем появится что-то другое, но на наш век точно хватит этой новой формы, блистательного политического достижения человека, который не хочет опять испепеляться в войне, порожденной ненавистью и гордыней, хотя есть, к сожалению, сторонники и иных вариантов.
Москва, август 2022 г.
Комментариев нет:
Отправить комментарий