Москва делает все возможное, чтобы закрыть глаза на войну и забыться
Недавним вечером в Парке Горького фестивали под открытым небом, кинотеатры и бары были переполнены: молодые пары кружились под музыку бальных танцев, а другие останавливались, чтобы сделать селфи на берегу Москвы-реки неподалёку.
«Да, у нас вечеринка», — сказала Анна Митрохина, одна из танцовщиц на открытой танцевальной площадке на берегу Москвы-реки, одетая в синее платье с пайетками и сильно накрашенная. «Мы вне политики, мы хотим танцевать, чувствовать и веселиться. Я больше не могу волноваться, и это помогает мне забыться».
Прогуляйтесь по городу или включите VPN, чтобы пролистать Instagram или Facebook, и вы можете даже не знать, что страна находится в состоянии войны, слово, которое российская цензура запретила в местных СМИ и которое даже среди многих друзей стало табу.
Инстаграм-блогер с более чем 100 000 подписчиков, которая выступает против войны, сказала, что она сознательно решила прекратить говорить на эту тему — из-за официальных ограничений, а также из-за негативной реакции со стороны подписчиков.
«Никто больше не хочет слышать о войне, о спецоперации, мне говорят перестать говорить об этом и вернуться к нормальным темам, таким как красота и фитнес», — сказала она, попросив не называть ее имени. «Каждый раз, когда я упоминала об этом, я получала много ненависти в своих сообщениях. Мне больно, это вредит моему бизнесу. Я перестала об этом упоминать. Этого просто не существует для многих людей».
«Больше всего обидно, что это не совсем [из-за закона], просто нет желания об этом говорить», — сказала она. «Люди отключаются».
В готовящейся к публикации статье Guardian под названием «Как общественное мнение прячется от правды» российский политолог Андрей Колесников и социолог «Левада-центра» Денис Волков пишут, что война стала «рутиной» для многих россиян.
«Невозможность влиять на происходящее заставляет людей меньше думать о глобальных политических вопросах и больше сосредотачиваться на бытовых темах, на жизни здесь и сейчас», — пишут авторы.
По их словам, если россияне были шокированы началом войны в марте, то к июню гораздо меньшее их число назвало ее самой важной проблемой для страны прямо сейчас.
И многим стало легче присоединиться к «мейнстриму» поддержки или равнодушия к войне, добавили они, назвав это «наиболее удобной» позицией, не заставляющей людей «наблюдать или, главное, думать».
После волны репрессий стало меньше голосов, публично выступающих против войны. Но некоторые остаются.
За столиком у окна в московском кафе «Пушкин» Алексей Венедиктов громко осуждает конфликт как «катастрофический», а официанты смотрят на него с беспокойством. Бывший руководитель «Эха Москвы», российской радиостанции, которая была закрыта из-за своего публичного несогласия с войной, теперь объявлен иностранным агентом. «Я был врагом, теперь я предатель», — говорит он о своих отношениях с Владимиром Путиным.
Венедиктов годами вел осторожную игру, одновременно защищая независимость своей радиостанции и поддерживая хорошие отношения с высокопоставленными кремлевскими чиновниками. Все это закончилось после вторжения России в конце февраля.
«Я сказал своим сотрудникам, что закрытие Эхо — это цена нашей свободы», — сказал он. «И ваша безработица — это тоже цена… вы хотели свободы, я ее предоставил. Я был твоей крышей (защитой). Теперь мы расплачиваемся».
Он также дружил с такими людьми, как Маргарита Симоньян, руководитель телеканала RT и один из главных чирлидеров войны на телевидении. «Я показал ей фотографии погибших детей в Мариуполе, — сказал он. «Я видел, как ее глаза стали стеклянными. А потом я услышал то, что слышу по телевидению: «Они сделали это с собой. Это постановка. Это нацисты…» Так что мы больше не разговариваем. Я просто не понимаю, как она как мать может такое допустить. И так в каждой семье».
Эта напряженность проявляется в семьях по всей стране, особенно в больших городах, где молодое поколение часто либерально. В небольшой церкви при монастыре на северо-западе Москвы отец Алексей говорит, что в течение нескольких месяцев его родители ссорились с ним и была напряженности в семье из-за конфликта, многие просили совета, как уладить семейные разногласия или изменить свои отношения или мнение родственников о войне.
«Я не могу вам сказать, сколько человек пришло поговорить со мной… десятки, может быть, сотни», — сказал он, отметив, что, в частности, с февраля у него постоянный поток пенсионеров. «Люди находятся в состоянии огромного стресса. Семьи рушатся».
Поскольку эта напряженность часто проявляется в частном порядке, Москва занята тем, чтобы поддерживать видимость, отчаянно пытаясь показать, что она сопротивляется санкциям и изоляции, поскольку западные бренды бежали из столицы.
Первый в стране «Макдоналдс» на Тверской улице теперь переименован во «Вкусно и все» — это копия американского бренда фаст-фуда, который также помогает россиянам работать. «Некоторые вещи меняются, но стабильная занятость остается», — кричит баннер. Это звучит как боевой клич России, которая стремится осудить санкции, игнорируя конфликт, который их спровоцировал.
«Я думаю, что наши ребята первоклассные», — сказал Дмитрий, который купил двойной чизбургер и большую картошку фри с несколькими пакетами соуса, на которых все еще был логотип «Макдоналдс». «Мы можем делать все то же самое, ту же еду, тот же дизайн без западных владельцев. Я надеюсь, что они все выброшены».
Но многие люди, особенно в деловых кругах, осознают, какой удар нанесен экономике и что худшее еще впереди. «Мои родители выросли в стране, где не было иностранной конкуренции, и мы знаем, как это было», — сказал Александр Перепелкин, редактор журнала о моде и культуре Blueprint, директор по маркетингу, регулярно работавший с иностранными брендами. «Это было нехорошо».
Когда на этой неделе его издание открыло новый pop-up магазин местных брендов в торговом центре «Авиапарк» — одном из крупнейших в Европе, это событие было сдержанным. «Мы не думаем, что сейчас самое время устраивать большую вечеринку», — сказал он.
Но для других это именно то время, чтобы дать волю. «После марта я перестала говорить о политике и спецоперациях, — говорит Марина Белова, обедавшая в паэлья-ресторане на берегу Москвы-реки в среду вечером. «Я поссорилась со своими родителями и поняла, что могу потерять их и все равно никогда не передумаю, это было очень горько. Держу друзей рядом, стараюсь расслабиться, не думать о будущем. Я надеюсь, что скоро снова смогу путешествовать. Но я не знаю, что другие подумают обо мне, или что я буду делать, если встречу кого-то из Украины за границей».
Другие казались более мотивированными, отвергая то, что они называют западной пропагандой, в частности, обвинения в зверствах, заявляя, что война не в их руках.
«Нам не за что грустить, — сказал Вадим Пресняков, катавшийся в парке на роликовых коньках. «Нам говорят чувствовать себя виноватыми, но никто из нас ничего не мог сделать с тем, что происходит. И чем больше вы говорите людям, что они чувствуют себя виноватыми, тем больше они просто отвергают вас».
Альтернатива очевидна: события складываются плохо для тех, кто хоть немного критиковал войну. Алексей Горинов, член Моссовета, выступавший против войны, в начале этого месяца был приговорен к семи годам лишения свободы за «дискредитацию российской армии».
«О каком конкурсе детского рисунка можно говорить ко Дню защиты детей… когда у нас каждый день умирают дети?» - сказал он. И это ключевое доказательство против него в суде.
«Самое печальное, что я не увижу свою собаку», — сказал он российской правозащитнице Еве Меркачевой, когда она навестила его в тюрьме на этой неделе. — К тому времени, как я освобожусь, ее уже не будет в живых.
Комментариев нет:
Отправить комментарий