"Готовиться к худшему сценарию". Страны Балтии и возможность войны с Россией
В Мадриде 29–30 июня проходит саммит НАТО. На нем много говорят о необходимости укрепления восточного фланга Североатлантического союза – в связи с российской агрессией против Украины. Часто в этой связи упоминаются страны Балтии, у которых в последнее время всё больше опасений по поводу того, сможет ли НАТО эффективно защитить их в случае нападения с востока.
Эстонский премьер-министр Кая Каллас на днях шокировала многих в своей стране и за ее пределами заявлением о том, что, согласно существующим планам, НАТО начнет полномасштабно защищать Эстонию только через 180 дней после начала конвенционального вторжения. По мнению Каллас, такая ситуация могла бы привести к тому, что к моменту контрнаступления союзников по НАТО ее страна, не сравнимая по размерам и численности населения с Украиной, оказалась бы попросту уничтожена агрессором.
В связи с конфликтом вокруг калининградского транзита, заблокированного Литвой в рамках санкций Евросоюза, вновь возникла и тема Сувалкского коридора. Это участок территории на северо-востоке Польши, имеющий особое стратегическое значение. С одной стороны, он связывает страны Балтии с Западной Европой. С другой – это самое узкое место между границей Беларуси, чей правитель Александр Лукашенко выступает в союзе с Кремлем, и Калининградской областью – самым западным регионом России, представляющим собой анклав, окруженный территорией стран ЕС и НАТО. Предполагается, что в случае конфликта между Россией и НАТО именно здесь проходило бы направление одного из российских ударов.
Итак, есть ли чего бояться странам Балтии? Полковник запаса Национальных вооруженных сил Латвии, бывший командующий сухопутными войсками страны, военный аналитик Игорь Раев начинает свой разбор ситуации с данных, приведенных премьером Эстонии:
– В план защиты Эстонии включены военные подразделения, которые находятся на уровне боеготовности 180 дней. Это значит, что у подразделения есть вся необходимая техника, вооружение, амуниция, топливо, но не хватает какого-то числа солдат. Такой срок дается, чтобы полностью укомплектовать подразделения по штату военного времени, подготовить его и отправить на выполнение боевых задач.
– То есть, проблема во времени развертывания соединений, которые должны участвовать не в каких-то гибридных конфликтах, а в конвенциональной войне?
– Да. Но, опять же, 180 дней ведут свой отсчет не с момента, когда российские танки переходят границу, а с того времени, когда данное подразделение получило приказ о подготовке к участию в военных действиях. Это может произойти намного раньше, чем реальный конфликт начнется. К примеру, мы знали, что российские войска концентрируются на границе с Украиной, задолго до того, как они перешли границу. Начало подготовки к обороне само по себе будет хорошим сигналом для того, кто планирует нападение.
– Как мы видели на примере Украины, Россия пренебрегает возможным сопротивлением противника.
– Во-первых, я надеюсь, что россияне извлекут уроки из этого конфликта. Не нужно недооценивать противника. Во-вторых, на проходящем сейчас в Мадриде саммите НАТО обсуждается новая стратегическая концепция, в которой кардинально меняется роль России в отношениях с альянсом: из возможного партнера она превращается в очевидного противника, явную угрозу, которой необходимо противостоять. Существенно будет расширена численность войск с очень высокой боевой готовностью, так называемых Сил быстрого реагирования, NATO Response Force – с 40 тысяч человек до 300 тысяч.
Существенно будет расширена численность войск с очень высокой боевой готовностью – с 40 тысяч человек до 300 тысяч
Что это значит? Одно дело, когда у меня есть 180 дней на то, чтобы рекрутировать недостающих людей, обучить их, закупить оборудование, которого не хватало. Совсем другое, если этот срок снижается до 90, 60 или 30 дней: все должно быть на месте и готово к бою, все люди должны быть обучены и находиться в подразделении. Это серьезно меняет расположение войск, то, каким образом эти подразделения укомплектованы и чем они занимаются ежедневно. Это значит, что количественно увеличатся вооруженные силы НАТО во всех странах и вырастет количество их вооружений, техники и необходимых ресурсов.
Война в Украине нас учит тому, что количество боеприпасов, которые мы планируем для ведения боевых действий, скорее всего, тоже будет увеличено. То есть это все необходимо будет еще произвести, закупить и разместить на складах, чтобы подразделения могли это в случае необходимости получить и направить на место выполнения боевых задач. Это все будет стоить денег и не произойдет вот прямо завтра.
– За какой срок это можно будет сделать, по-вашему?
– За год – это самый оптимистичный сценарий. Первые соединения, которые заступят на боевое дежурство, придут из армий с самой высокой боеготовностью. Первые ротации, скорее всего, обеспечат американские вооруженные силы.
– В каких странах Европы есть предприятия, уже сейчас готовые производить вооружения в достаточном объеме?
– Это больной вопрос. Очень мало стран сейчас обладают производственными линиями, способными производить вооружения в большом количестве. Это Германия, Великобритания, Франция, Испания, Италия. После конца холодной войны вооруженные силы и военная индустрия в Европе были сильно сокращены. Восстановление ВПК потребует денег. Но это возможно, потому что не утрачен интеллектуальный потенциал, технологии имеются. Я надеюсь, что люди сейчас поймут, что такая необходимость назрела, и всерьез начнут готовиться к худшему сценарию.
– Распространено мнение, что военный потенциал Германии, крупнейшей экономики Евросоюза, недостаточно высок, и именно по этой причине она не готова сейчас поддерживать оружием Украину.
– Это не совсем так. Я только что побывал на Eurosatory в Париже, крупнейшей в Европе выставке вооружений сухопутных войск. Германия показала там два новых танка. Один произведен совместно с Францией, второй полностью свой. Это, конечно, пока еще только прототипы, но они могут быть запущены в серийное производство. Необходима политическая воля, а также финансирование и ресурсы. Второе на Западе всегда найдется, дело за первым. И сейчас именно Германия наиболее решительно поворачивается лицом к проблемам безопасности и собирается снова отстраивать свои вооруженные силы.
Люди поймут, что такая необходимость назрела, и всерьез начнут готовиться к худшему сценарию
– Что с производством боеприпасов? Верно ли, что перед европейскими странами стоит дилемма: либо поддерживать амуницией Украину, либо экономить, чтобы при необходимости прикрыть собственные нужды?
– Да, дефицит амуниции – это факт. Впервые он выявился во время операции в Ливии, от которой США изначально дистанцировались. Европейские страны храбро заявили, что справятся сами, и через неделю у них закончились ракеты. Только американцы смогли поставить со своих складов амуницию, необходимую для продолжения операции. Однако этот урок не был усвоен, и, в принципе, ни у кого на данный момент больших складов боеприпасов нет. Одна из причин состоит в том, что армии стран НАТО переходят на высокоточные боеприпасы. Они дороже, но эффективнее. По мере истечения срока годности старых, обычных боеприпасов, их утилизировали, а новые взамен не производились. То есть замещение шло в сторону сокращения. Теоретически высокоточных снарядов нужно меньше, чем обычных, но на практике так не выходит. И теперь пополнение складов во всех странах – критический вопрос, который нужно решать. Ни один аналитик 4 месяца назад не сказал бы вам, что артиллерия будет потреблять боеприпасы в таком количестве, как они сейчас расходуются в Украине. Это касается обеих сторон конфликта. Несмотря на то что Украина стреляет в сравнении с Россией мало, она делает это намного интенсивнее, чем любая страна НАТО планировала бы в такого рода конфликте.
– Распространено мнение, что современные армии оринетированы на гибридные угрозы, подавление террористов и повстанцев, скоротечные конфликты и поэтому, в основном, совершенствуют силы быстрого реагирования, которые не приспособлены к ведению войны на истощение, подобной той, какая сейчас идет в Украине. Что в концепции обороны стран Балтии меняет реальная возможность конвенциональных военных действий?
– Действительно, фокус был на операциях в Афганистане, Ираке, в Африке. Но в отношении сил быстрого реагирования это не совсем правда. Они всегда были достаточно мощным "кулаком". Перед ними ставилась задача первыми прибыть на место боевых действий и там создать плацдарм, который потом можно было бы расширять. Даже самый небольшой их элемент включал в себя танковый, артиллерийский батальоны, ракетный дивизион: вы не можете создать плацдарм с десятком солдат, вооруженных автоматами. Если мы говорим про страны Балтии, то Латвия в этом отношении немного отстает от соседей. Но и Литва, и Эстония закупали самое современное вооружение. Например, немецкую Panzerhaubitze 2000 и корейскую K21 – это две лучшие гаубицы на данный момент в мире. Мы видим у них боевые машины с модулями, способными справляться с любыми российскими БМП. Может быть, за исключением Т-15 ("Бумеранг-БМ"), но их всего шесть. То есть они могут решать именно конвенциональные боевые задачи. И если мы рассмотрим планы подготовки вооруженных сил, то несколько лет назад в ежегодные учения вернулась отработка конвенционального ведения боевых действий. В отличие от стран Западной Европы, мы всегда знали, кто наш сосед и к какому сценарию нам надо готовиться.
– Сколько времени могут оборонятся объединенные армии стран Балтии?
– Это очень сложно прогнозировать. Один из аспектов, который может кардинально изменить ход боевых действий, – это способность НАТО добиться господства в воздухе. Если его удастся достигнуть в течение первой недели, у российской армии не останется никаких шансов продвинуться даже при тех слабых, в общем, войсках, которые мы имеем здесь на земле. Мы помним конвой, который простоял у Киева неделю. У нас он прекратил бы движение через день и был бы весь уничтожен. У Украины сильные сухопутные войска, но слабая авиация. Да, она героически продолжает сражаться, хотя самолеты сбивают. Но господство в воздухе все равно принадлежит России, которая в силу некоторых системных причин не может превратить его в реальные удары по сухопутным войскам Украины. Этой проблемы нет у стран НАТО, и особенно у армии США. Любые сухопутные цели, которые появятся здесь, будут уничтожаться.
В отличие от стран Западной Европы, мы всегда знали, кто наш сосед и к чему нам надо готовиться
– В 2015 году говорилось о том, что территории стран Балтии в принципе не защищаемы. Был в ходу лозунг "продержаться 72 часа".
– Но за такое же время должны были взять Киев! Это просто физически невозможно с теми силами, которые есть у российской армии на данный момент. Да что там, американская армия не могла дойти за это время до Багдада и Басры во время иракской войны. Еще одну сказку рассказывали о том, как важен Сувалкский коридор, единственный сухопутный коридор, соединяющий Западную Европу со странами Балтии. Понятно, что его нужно удерживать. Но возьмем самый плохой сценарий: Россия и Беларусь ударили с двух сторон и захватили его. Мы через неделю его отобьем! А уж неделю войска, которые здесь находятся, продержатся.
– Сколько войск стоит в Западном военном округе России?
– Насколько понимаю, там сейчас никого не осталось. Только две бригады Таманской дивизии не были переброшены к Украине. 76-я дивизия "выпотрошена". Действуют на территории Украины 2-я бригада спецназа, 336-я бригада морской пехоты, вертолеты из Острова. Любое сокращение войск РФ в Украине чревато тем, что Украина получит передышку и возможность перейти в контрнаступление. Единственное, что может кардинально изменить соотношение сил, – это официальное объявление войны и всеобщая мобилизация. Но и в этом случае для создания боеспособных соединений необходимо время. Пока Россия ведет войну в Украине, не объявляя ее, риск нападения на страны Балтии нулевой.
Военный эксперт Мартиньш Вердиньш указывает на большое значение ожидаемых изменений политики НАТО в регионе.
– Если сейчас военное присутствие альянса составляет около 5 тысяч человек, то по итогам саммита оно, видимо, будет увеличено как минимум вдвое. Кроме того, в НАТО вступают Финляндия и Швеция, и это очень сильно повлияет на общую ситуацию с безопасностью в Балтийском регионе. Сильные армии Швеции и Финляндии полностью соответствуют стандартам НАТО, времени на синхронизацию в этом случае не потребуется, а формальности при необходимости можно уладить за несколько часов.
– Но у стран Балтии с ними, наверное, уже есть двусторонние договоры о военном сотрудничестве?
– Конечно, но военное сотрудничество – это не прямая военная помощь в случае конфликта. Более того, имелся сложный юридический вопрос, сможет ли НАТО использовать территорию нейтральных Швеции и Финляндии для поставки вооружений и персонала в Балтийские страны в случае войны. Их вступление весьма облегчает ситуацию с восточным флангом НАТО в плане логистики и отчасти решает проблему Сувалкского коридора.
– Как влияет на проблемы безопасности в регионе увеличение сил быстрого реагирования?
– Эти силы могут оперативно отвечать на возникающие кризисы. Например, на учения у границ Балтийских стран. Возможно, какая-то часть этих сил переместится ближе к нашим странам. За год до 24 февраля все, что происходило у украинской границы, называлось учениями. Их используют как прикрытие для концентрации войск.
Какие-то провокации, обстрелы, бомбардировки ракетами морского и воздушного базирования могут произойти
– Каковы риски военного конфликта в Россией?
– Если будет объявлена всеобщая мобилизация (а не скрытая, как сейчас), то это будет достаточно решительный шаг со стороны России. На мобилизацию и подготовку первой волны, которая позволяет собрать 200–300 тысяч человек, требуется несколько месяцев. Без мобилизации на два фронта, да еще и против НАТО, Россия воевать не сможет. Для полноценной сухопутной кампании ей просто не хватит персонала. Она вряд ли будет сейчас планировать нападение. Но какие-то провокации, артиллерийские обстрелы, бомбардировки ракетами морского и воздушного базирования могут произойти.
Думаю, что вариант подкрепления риторики какими-то действиями возможен и рассматривается сейчас в российском руководстве. Потому что на слова уже никто не реагирует, все угрозы уже прозвучали. Например, Роскосмос недавно разместил спутниковые фотографии центров принятия решений Запада, в том числе зданий в Лиссабоне, Брюсселе с координатами. Это, может быть, не очень оригинально, но вполне гибридно и забавно. Но что дальше? Это намек на удары по этим центрам? Какие? Уже идут кибератаки на инфраструктуру стран Балтии. Есть опасность мелких физических нападений. Они могут произойти как запланированные провокации, обстрелы, что-то откуда-то "не туда" залетит. Это напряжение способно вылиться в инциденты, конфликты при полетах над Балтийским морем, пролеты на близком расстоянии, выдавливание.
Однако в такой накаленной ситуации растет риск возникновения незапланированных конфликтов, "эксцессов исполнителя", потому что, как ни планируй провокацию вплоть до выхода из нее, всегда что-то идет не так. И реакцию сторон, когда каждая из них не может уступить не то что политически, а чисто физически (например, уклониться от столкновения в небе), сейчас предсказать невозможно. Потом вступают планы реагирования другой стороны, и пошло-поехало. Это и приводит, по большому счету, к большим конфликтам, – считает Мартиньш Вердиньш.
Комментариев нет:
Отправить комментарий