Мой дорогой, мой милый Гирш...
Мне бывает иногда страшно, липкий и непреодолимый страх из детства. Что-то в этой истории разбудило его, что-то очень глубоко личное. Хайфа.
"Утром приехали из похоронного бюро увезти тело нашего соседа, Гирша. Он жил в квартире над нами, маленький человек с пятнами, оставленными старостью на лице и на руках, с номером на кисти. Тихий маленький человек.
Когда он переехал в наш дом, постучал в мою дверь и представился:
"Здравствуйте, я ваш новый сосед, Гирш."
Мы поздоровались, и я почувствовал себя неуютно. На следующий день зашел в ближайшую кондитерскую, взял шоколадные шарики и поднялся к нему.
Он обрадовался. Обрадовался, как ребенок, к которому пришел друг. Да что там, он был именно таким, счастливым от того, что друг зашел в его дом.
Он пригласил меня войти и так смотрел, что хоть я совсем не собирался терять время в квартире, где все пропахло старостью, вошел. На удивление дом был чистым и светлым.
Гирш старался, чтобы я почувствовал себя хорошо. Чай. Удобное кресло. На стене висели портреты двух детей, пятерых внуков (двое в армии, одна замужем) и правнука. И еще одна, черно-белая. "Жена", сказал он, смущаясь: "Да будет благословенна ее память". У меня запершило в горле.
Гирш почувствовал мое смущение и показал на другой снимок, висевший на стене: "А это победа!" Он попытался перехватить мой взгляд, и я кивнул: "Да, да, действительно, победа".
"Они присылают мне фотоснимки на компьютер, а я распечатываю и развешиваю". Гирш похвастался своими технологическими познаниями, которых у людей в его возрасте нет. Перед тем, как уйти, он словил мою руку и сказал: "Если ты как-нибудь захочешь попить чаю, приходи" и осекся: "Я почти всегда свободен".
И я стал приходить. Обычно раз в неделю. Сидеть и слушать. Слушать, как он рассказывал...
Берген Бельзен, 1944.
Люди? Люди умирали, как мухи. Ничего человеческого в нас почти не оставалось. Пришел транспорт с "голландцами". Они умирали от тифа один за другим. Падали, как в домино.
Стоя в шеренге. Нечего было есть. Чтобы выжить, надо есть все. Так надо. Не важно откуда мясо.
Освенцим, 1942.
Эсэсовец вытащил меня из строя. На лице скука. "Лай, собака". Стоя на четвереньках лаю. Пять палок. "Плохая собака", еще пять. Кровь из носа и из ушей. Валюсь в грязь и лаю.
История за историей. Ужас. Холодный. Леденящий.
После войны он нашел брата. Познакомился с женой, показывает на ее портрет: "Посмотри, какая она была красивая". Они поженились и добрались до Израиля.
Родилась дочь, потом сын. Его жена не увидела правнука. Рак легких.
Только когда пришла к нему старшая внучка в армейской форме, его прорвало. Слезы. Он не мог их сдержать.
"Смотри. Смотри!" он показывал на фотографию, гордо висящую посередине, улыбающийся солдат в красном десантном берете. "Это победа!"
Мой дорогой, мой хороший Гирш.
Похоронное бюро забрало его с утра и я подумал: "Как он сумел умереть в такой день, в День памяти жертв Катастрофы?!" Душа его ушла на небо к чистым и святым, он заслужил легкую смерть, заслужил жизнью. После похорон я поднялся к нему в дом, ждал, что придут дети или внуки. Я хотел рассказать им о нем. Про их отца, про деда. Про хорошего и трогательного Гирша. Про моего Гирша. И тут поднялась она. Дочь.
Поднялась по крутым адарским ступеням и остановилась, сдерживая одышку, глядя прямо мне в глаза. Женщина лет шестидесяти. Она улыбнулась и поздоровалась.
"Здравствуйте", сказал я, "здравствуйте дочь Гирша".
"Нет, нет", ответила она, "я соцработник. Гирш был одиноким, у него не было детей."
Я горько улыбнулся. Как раздражают эти люди, как ничего не знают о своих подопечных. Я посмотрел на нее и сказал: "Ты ошибаешься. Зайди в дом. В гостиной вся стена увешана фотографиями его семьи, покойной жены, детей, внуков. Его внука, бойца и десантника... Его победы"
Улыбка сошла с ее лица. Она открыла дверь, мы вошли. В светлую и чистую квартиру. Я чувствовал, что Гирш все еще здесь, что вот-вот откроется дверь кухни.
"У него была жена. Жена и дочь. Их убили в Освенциме, как только они сошли с транспорта. В тот же день. В газовой камере. Его жена была на последних месяцах беременности..."
Я стою и молча качаю головой. Она ошибается и ничего не знает! Я показываю на фотографии, висящие на стене: "Тогда, кто они?! Кто все эти люди!?"
Она вздыхает. Кладет руку мне на плечо. "Он распечатывает снимки из интернета. Находит фотографии людей из соцсетей, распечатывает и вешает на стену."
Слезы душат меня. Не могу их остановить. Не могу сказать слова.
Мой Гирш. Мой дорогой, мой милый Гирш..."
Источник: RePublic Haifa
Комментариев нет:
Отправить комментарий