Владимир Соловьев | Бикфордов шнур Эйнштейна
Физика: арийская или еврейская?
По порядку – начну с предыстории. Почему нацисты предали анафеме теорию относительности в частности и новую физику в целом, полагая всё это от лукавого, а конкретнее – еврейской лажей? Не из одного только зоологического жидоедства Гитлера сотоварищи. Были на то свои основания – от идейных до обывательских, вплоть до научных – представьте себе!
Создавая свой тысячелетний Рейх, который просуществовал только двенадцать лет, но бед натворил, дай бог, немцы исходили из незыблемых абсолютов: арийская раса как мировой доминант, а все остальное – от культуры до науки – в идеологической обслуге у нации-властелина. Концепция довольно простенькая, доходчивая, доступная массам, которые потому и обожали своего фюрера, что он вбивал им в головы гвозди этих идей, лишал каких-либо сомнений и избавлял от необходимости лично, на индивидуальном уровне разбираться в хитросплетениях реальности и собственных душевных потемках, а потемки – не только чужая душа, но и своя, и, кто знает, может быть, даже куда больше, чем чужая.
И вот пришел Эйнштейн со своей теорией относительности и прочими еретическими («еврейскими») штучками и подложил динамит под основу основ нацизма – его идеологическую базу. Коли все на свете относительно, то нет ни абсолюта, ни авторитета, а расовое превосходство, краеугольный камень нацизма, не более чем пропагандистский пшик нацистов, да? Эйнштейн в роли бикфордова шнура? Его теории были запрещены, а сам он, персона нон грата у себя на родине, вынужден был бежать из зачумленной Германии.
На агитпропном и филистерском уровне теория относительности была объявлена очередным трюком сионских мудрецов, а те, как было хорошо известно каждому добропорядочному и верноподданному немцу, давно уже замышляют подкоп против человечества во главе с арийской нацией-владыкой. Самое поразительное, однако, что к нацистскому крестовому походу против новой физики подключились крупные немецкие ученые, порядка тридцати, во главе со знаменитым Филиппом Ленардом, который за исследования по катодным лучам получил в 1905 году Нобелевскую премию. Именно он назвал теорию относительности, а заодно и квантовую механику «еврейской физикой», противопоставив ей «арийскую физику». Согласно Ленарду, само познание природы зависит от расы, и у немцев очевидные преимущества перед другими народами в научном отношении (как, впрочем, во всем остальном). А евреи, те вообще мутят воду и пудрят мозги бедной «немчуре» (словечко из лексикона Иосифа Бродского, который нежных чувств к немцам не испытывал).
Деление на арийскую и иудейскую традицию, конечно, достаточно условно, и, скажем, все импрессионисты – и француз Монэ, и еврей Писсаро, и англичанин Сислей, само собой, сенсуалисты и субъективисты. Однако Филипп Ленард, основатель «арийской физики», свято верил в это различие, считал его коренным и основополагающим и перенес в научный ряд, издав в 1936 году четырехтомный кирпич «Немецкая физика» и объявив ее единственно истинной:
«Вы спросите — Немецкая физика? Я мог бы назвать её также арийской физикой или физикой людей нордического типа, физикой исследователей реальности, искателей истины, физикой тех, кто основал естествознание… В действительности наука, как и всё, что создают люди, зависит от расы, от крови».
Просто, как мычание. При таком уставном раскладе за бортом науки оставались еврейские физики, типа Эйнштейна или Нильса Бора, пусть тот был евреем только наполовину (по маме). К слову, автор теории относительности и отец квантовой механики принадлежали к противоположным направлениям современной физики. Апокриф приписывает им такой обмен мнениями: «Бог не играет в кости», – будто бы сказал Эйнштейн о квантовой механике, полагая, что это не «настоящий Иаков», то есть не истина в последней инстанции. На что Бор тут же отпарировал: «Эйнштейн, перестаньте указывать Богу, что ему делать».
Однако создателю арийской физики было не до различий между Нильсом Бором и Альбертом Эйнштейном. Как говорил Ницше, у немцев нет пальцев для нюансов. Филипп Ленард опирался на традиции классической физики, утверждая, что научное знание может быть добыто исключительно путем эксперимента, тогда как «еврейская физика» опирается на интуицию, прозрения, озарения, откровения, парадоксы и гипотезы и создает теории, минуя научные опыты. Так, наверное, и есть. За доказательствами ходить недалеко – достаточно перечесть высказывания изгнанных из научного рая ученых. Эйнштейн растаскан на цитаты, но вот парочка неслабых афоризмов Нильса Бора. «Каждое предложение, произносимое мной, должно рассматриваться не как утверждение, а как вопрос». Или: «Как замечательно, что мы столкнулись с парадоксом – теперь у нас есть надежда на продвижение». А то и вовсе блеск: «Ваша теория безумна, но недостаточно безумна, чтобы быть истинной». Каково было читать подобное бедному создателю «арийской науки»!
На самом деле – как и на примере с насквозь космополитическим импрессионизмом – такой подход не был еврейской прерогативой, а являлся свойством и методом современной физики вообще, и чистокровный немец великий Вернер Гейзенберг, с его принципом неопределенности, демонстрировал, может быть, даже в большей мере, чем ученые еврейского происхождения, внеопытность знания в современной физике. Не говоря уже о моем любимом Эрвине Шрёдингере, чей знаменитый образ я позаимствовал для названия своего романа-трактата «Кот Шрёдингера». Можно и так сказать, что творец «арийской физики» попросту выпал из времени, стал безнадежным анахронизмом в научном мире, а его антиеврейские предрассудки затуманили, а то и пошатнули, сдвинули по фазе (в известном направлении) его прежде научные, «нобелевские» мозги. Антисемитизм – болезнь, от него надо лечиться, хотя некоторые полагают его неизлечимой болезнью: горбатого могила исправит. Не знаю.
Нет худа без добра. Есть мнение, что именно звериный антисемитизм нацистов – «недостойно немца быть духовным последователем евреев» – был причиной, почему Германия с опозданием взялась за создание атомного оружия, тогда как до американского правительства быстро дошло, что научные открытия можно использовать в утилитарных, военных целях для создания сверхмощной бомбы. А произошло это благодаря тревожно-предупредительному письму Альберта Эйнштейна (в соавторстве с другими физиками-эмигрантами Лео Силардом, Юджином Вигнером и Эдвардом Теллером) президенту Рузвельту. У Эйнштейна сложились дружеские отношения с американским президентом, ученый даже провел как-то ночь в Белом доме, и Рузвельт оперативно внял совету ученого: Америка в срочном порядке запустила «манхэттенский проект», пойдя на опережение в этом смертельном поединке с Германией.
Можно и так сказать: антисемитизм определил судьбу тысячелетнего Рейха.
Если нет арийской науки, то, следовательно, нет и еврейской науки?
Ставлю знак вопроса и отвечаю амбивалентно: и да, и нет.
Даже сломанные часы два раза в день показывают точное время.
Тем не менее, существует талмудическая традиция детального, полемического обсуждения и семантического анализа библейских текстов, которая входит в плоть и кровь иудеев с раннего детства и передается из поколения в поколение, становясь чуть ли не генетическим свойством. Напомню, что грамотность среди мужской части еврейского народа была испокон веков поголовной, тогда как христианское население Европы в Средневековье и даже в эпоху Возрождения было по большей части безграмотно: евреи обогнали титульные народы в странах проживания как минимум на 1700 лет. Именно традиционная грамотность и вековые навыки аналитической работы с текстами пригодились евреям в последние столетия, оказались востребованными в новые времена, к которым с силу исторического развития они оказались более приспособлены, чем другие этнические либо религиозные страты. Все это и сделало евреев на пару веков самой продвинутой группой на европейском, а потом североамериканском континенте, чему свидетельство, например, высокий (до сих пор) процент евреев среди нобелевских лауреатов по науке. Вплоть до стопроцентных попаданий, из-за чего кто-то шутя назвал Нобелевку «кошерной».
Однако это базовое суждение – все-таки общее место, и нынешние исследователи, типа помянутого Стивена Гимбела, добавляют к нему весьма существенную конкретику. Дело, оказывается, не только в привычке евреев к аналитическому мышлению, но еще и в характере этого мышления. Сам научный подход Эйнштейна к универсуму – миру как целому, близко напоминает пути, которыми идет талмудический схоласт в поисках истины и Бога. Основа основ талмудического подхода состоит в том, что хоть абсолютная истина и существует, но прямо и целиком недоступна человеку – «непостижная уму». Стремление к истине – да, но процесс познания бесконечен, как сам универсум. Нет, современные авторы далеки оттого, чтобы объявить еврейскую монополию на современную науку, но кое-какие ее корешки они находят в иудейской традиции, скорее сознательно, чем невольно подтверждая клише нацистской пропаганды о «еврейской науке» – в противоположность «арийской науке».
Стоит ли тогда удивляться, что подобные провокационные тезисы вызывают полемику? Иначе и быть не может. Не то чтобы в спорах неизменно рождается истина, но сама тема того заслуживает разговора. В противном случае, согласно парадоксу Честертона, раз они никогда ни в чем не сходились, им не о чем спорить. А здесь есть о чем.
К юбилею Владимира Соловьева в издательстве Kontinent Publishing выходит его новая книга с двойным названием “Парадоксы Владимира Соловьева – Кот Шредингера в поисках автора”. 540 страниц. Цена книги с автографом автора – $25 (включая пересылку). Чеки направлять по адресу: Vladimir Solovyov 144-55 Melbourne Avenue, Apt. 4BFlushing, NY 11367
Комментариев нет:
Отправить комментарий