А вот Германия весной…
Пожелание «скорейшей весны» я не так давно получил от своего давнего ташкентского знакомого, с которым мы особенно сблизились и начали сотрудничать в пору нашего загранбытия (Игорь Цесарский – американского, я – германского). Мне подумалось: надо открыть ему, а заодно и читателю «Континента» всю правду. Вот потому и пишу открытое письмо.
Весна стартовала в канун Новогодья
Выражение «скорейшей весны» в принципе весьма уместно в февральских реалиях. Дело в том, что мой ташкентско-чикагский коллега, сам того не ведая, перенес меня в не столь отдаленное прошлое. Вот как выглядели 20-е числа февраля несколько лет назад – снимок сделан из окна моего дома.
Скрывать тут, собственно, нечего. Дело в том, что немецкая весна что бодливая корова: календарю не подвластна. Она давно стартовала. Начал было вспоминать, да понял: и вспоминать-то нечего. За считанные часы до наступающего 2022-го.
Где-то на рассвете 31 декабря раздались аккурат под моим окном, на деревце-кустик, про которое знаю только то, что оно медонос, заливистый посвист какой-то пичуги. Правильнее говорить не пичуга, а пичуг. Он призывал пока неведомую подругу к созданию семьи такими руладами, что не откликнуться было нельзя. Но невеста помалкивала почему-то. Я не орнитолог и потому не могу оценивать композиции заоконного певца, не зная толком даже, кто он, чиж, зяблик, зеленушка, зарянка или лазоревка, которые зимуют все на тех же германских деревах. Композиции, запечатанные, подобно опере, в различные части – запевку, клик, россыпи и трели (как это делается, к примеру, при состязании канареек), завораживали.
Причины были. Во-первых, распологали плюсовые градусы. Во-вторых, метеорологи обещали их и в последующие дни.
Выглядывать из-за занавески было невозможно: я мог спугнуть птицу. Так что не разглядел я, какого она роду-племени. Слышал только, что, помучившись с четверть часа, птичий женишок решил диспозицию переменить и метнулся на кряжистую березу у соседнего дома.
Если предположить, что, как в той песне, «знает только ночь глубокая, как поладили они», которая наступила, как и Новый год, через 10–12 часов, то сейчас, почти два месяца спустя, сладкая парочка, по идее, или ждет появления яиц, или уже высиживает их. Мне почему-то кажется, что речь идет о семействе синиц – птичек смелых и даже отчаянных, поскольку способны стаей нападать на летучих мышей, не довольствуясь лишь гусеницами. Вы правильно поняли, синица обедает летучими мышами.
Похвальное слово синице
Синиц в последние годы особенно много. Для них в заповедных зонах, спасая деревья от дубового шелкопряда, орнитологи строят специальные домики. И если бы только о деревьях шла речь… Заповедные зоны, как и парки и лесные массивы, обычно являются излюбленным местом отдыха, в том числе и для велосипедных прогулок всей семьей. То и дело на всем их протяжении встречаются предупредительные знаки Eichenprozessionsspinner (дубовый шелкопряд).
Гусеница, популяция которой увеличивается в ФРГ в связи с потеплением климата, опасна не только для деревьев. Гораздо проблематичней, если она щеточкой мелких жгучих волосков (а их 600 тысяч на одной особи!), попадет на кожу или, хуже того, на слизистые оболочки, в глаза или дыхательные пути. Мгновенно пойдет воспаление, а для людей особо восприимчивых – еще и весьма опасные реакции, по виду схожие с крапивными ожогами, которые, хоть и редко, но могут привести анафилактическому шоку.
Вот синицы тут и могут оказать человеку первую помощь – профилактическую. Для того, чтобы приветить этих птиц, развешивают домики – синичники. Правда, синичка и сама ядовитых волосков побаивается, но до их появления гусеницу прилежно склевывает. Эстафету истребления перенимают кукушки и летучие мыши. Так синицы и остальные крылатые истребители обеспечивают человеку безопасность в те часы, когда он хочет отдохнуть от житейских и ковидных проблем. Понятно, что весеннее время – идеальное для такого семейного отдыха вдали от курортов и в шаговой доступности от дома.
И о погоде…
Итак, о птичках, которые остаются на зиму в Германии, уже сказано. Есть еще один предвестник, а то и спутник весны. Сильные порывы ветра, а то и штормовые, какими стали недавно два урагана, названные женскими именами. Причем, имена обеих свирепых дам, грянувших с Атлантики, ничего общего с северным регионом Европы не имеют. Сначала Ylenia, словно в насмешку, обозначенная «солнечной» (от древнегреческого helénē – факел). Потом ее сестрица Zeynep (в переводе с арабского «пустынный цветок»).
Почти сходу в Гамбурге, как и в соседних прибрежных городах, резко поднялся уровень воды. К примеру, на водомере Санкт-Паули (гамбургский район) аж на 3,75 метра над средним уровнем паводка. Это соответствует примерно 5,90 м над уровнем моря.
Сладкая греко-арабская парочка Ylenia-Zeynep в середине февраля неделю кряду бушевала над Европой – от Великобритании до Польши. Свистело, что называется, изо всех щелей. На побережье Северного моря скорость ветра достигала 162 километра в час. Со знаменитой по «Семнадцати мгновеньям весны» (а теперь еще по истории с отравлением Навального) клиники Charité сорвало крышу. Кое-где попереворачивало 20-тонники на автобанах. Попадали на строения деревья. Столетняя липа в Гравене обрушилась всем своим весом, накопленным 30-метровой высоты стволом, на дом. Пострадала Wuppertaler Schwebebahn – подвесная железная дорога в Вуппертале (главная гордость города, не считая великолепного музея искусств) в результате обрушения деревьев 40-метровой высоты. В Клеттбахе остались щепки от исторической достопримечательности – 270-летней мельницы. Не обошлось без жертв, главным образом, это водители личных автомобилей, которых накрыло теми же падавшими деревьями. Школьные занятия в ряде земель были прекращены, вылеты и движение поездов отменены. Эксперты оценили примерный ущерб минимум в 1 млрд. евро.
Эти факты напомнили жителям Германии ураган 2014-го. Те же покореженные деревьями крыши домов и побитые автомобили.
В общем, весна германская не то чтобы только огорчает – удивляет. Но и радует: перемещение больших небесных масс дает возможность дышать качественным воздухом. В городе, где я живу, более половины площади занимают парки и лесные массивы. «Качество воздуха высокое». Без подобной отметки в моем мобильном телефоне редко какой день обходится. При этом строительные работы на нашей улице (меняют то ли водопроводные, то ли канализационные трубы) ни на секунду не прекращаются: есть график, а немцы – приверженцы точного выполнения заказов, особенно в ковидное время, когда есть риск потерять их (заказы то есть) вовсе.
А там – все цветет, цветет, цветет…
Тема «Весна в Германии» уже когда-то была в моей журналистской практике.
Помню, весной 1995-го, когда я работал в редакции передач на Ташкент и Ташкентскую область Узбекского радио, я получил задание подготовить интервью с героем войны, которую тогда не знали как называть: то ли Великая Отечественная, как в годы СССР, то ли, после распада СССР и с обретением независимости бывших союзных республик, Вторая мировая. Нужна была кандидатура «не замыленная», как сказал мне главред. При другом обязательном условии: герой интервью – участник штурма Берлина (передача выходила в канун 50-летию Великой Победы). «Незамыленную» кандидатуру мне подсказали в городском комитете ветеранов войн. Это был скромный преподаватель Ташкентского хореографического училища, до 1941-го успевший поработать в цирке воздушным акробатом. Мы встретились в училище, я изложил просьбу главреда и включил магнитофон.
Но мой собеседник заговорил неожиданно свежо: «…Ну, мы всем взводом и рванули вперед. Немцы стали поливать нас минометным огнем. Я вспомнил свои профессиональные навыки, нырнул под мост и замахал руками однополчанам: дескать, давайте мигом сюда, здесь не накроет огненный шквал. Те за мной. И тут…» Собеседник остановился, и по щекам его покатились слезы. Я молчал, видя, как переживает фронтовик. Подумал я: «Сейчас начнет говорить, каково это – терять боевых друзей». А тот: «Мы не заметили, как буквально вкатились в какой-то палисадник. А там – все цветет, цветет, цветет, куда ни посмотри, понимаешь?! Словно в другом мире оказались. Кругом война, кровь, развалины. А деревья в цвету! Они жили вопреки войне. Как будто наставляли нас, бойцов, дескать, все, войне вот-вот конец, пора думать о жизни, о любимых женщинах, о детях, о цветах в родном доме…»
И ни слова о потерях, о том, как прошли трудный путь от Москвы, как чудом выживали в сражениях… Советский боец влюбился в Берлин, в это логово зверя, за усыпанные лепестками деревья, за горшки с цветами на подоконниках. То есть ничего традиционно ожидаемого, включая флаги над рейхстагом, ветеран войны, кавалер ордена Славы (не помню, какой степени) не произнес. «Если цензор не пропустит этот текст в эфир, нисколько не удивлюсь», подумал я. Но случилось чудо – пропустил.
И вот это выражение «А там – все цветет, цветет, цветет» я запомнил навсегда. И вспоминаю его, когда под моими окнами вспыхивает по весне сакура.
Но она у моего подъезда не одна, рядом пристроились две ее подруги. А вот в массовом формате увидел я это дерево впервые в самом центре весеннего Вашингтона.
Но – в Германию. Вынырнули на днях подснежники, которые, вопреки своему названию, снега нынешней зимой так и не дождались на большей площади Германии, не считая предгорий в южных регионах. Люди радуются дружно вспыхнувшим на пригорках в лесах и парках цветочным коврам, которые прежде появлялись в начале апреля.
Первые стайки насекомых, покинувшие зимние убежища, еще в середине февраля устремились в палисадники, которые уже были расцвечены желтым жасмином и, как говорят, хорошей компанией для него – подснежниками и нарциссом. «Нектар для первого жужжания» – такими заголовками пестрят немецкие СМИ. По заведенной природой программе умиляющий ухо гул издают шмель, пчела, божья коровка. Зимний жасмин и цветы фундука предпочитает черно-голубая пчела, живущая в лесах, за что и названа плотником. Пастбищные угодья, в которые попали ива и так называемые рогатые фиалки, довольно обширны и богаты – не только пыльцой, но и нектаром. Разнообразие в саду имеет большое значение. Дикие пчелы, шмели и многие виды бабочек в настоящее время страдают от голода. В конце зимы, которая оказалась нынче изысканно скупа на снег, но щедрой на дожди, они истово ищут корм, но, к сожалению, огородные растения еще не готовы для выпаса.
Так что, друг мой Игорь, «скорейшая весна» – это не из нашего актуального лексикона. Правильнее сказать, скорейшего лета. Ну а тебе и американцам – скорейшей весны, без ковидных, социальных и прочих проблем.
Александр МЕЛАМЕД. Фото автора.
Комментариев нет:
Отправить комментарий