вторник, 22 июня 2021 г.

Переименуют ли лошадь Пржевальского?

 

Переименуют ли лошадь Пржевальского?

04Da-r4teWq4VkbBAZi7pUnkcfffffffffffffffff

Фото: external-preview.redd.it

Клоп политкорректности присасывается ко все новым жертвам и дополз уже до пернатых. Как писали в начале месяца на сайте

Си-эн-эн, «по мере того как США продолжают переосмыслять свое отношение к расизму, меняются обидные названия спортивных команд и школ. Кто следующий? Названия птиц!».

На первый взляд, формулировка «продолжают переосмыслять свое отношение к расизму» загадочна. Я думал, что к нему уже давно относятся в США плохо, но потом вспомнил, что на расизм против белых у нас стали смотреть в последнее время более терпимо, и указанная формулировка прояснилась. Но вернемся к птичкам, примерно 149 пород которых названы в Северной Америке именами натуралистов, путешественников и других видных белых людей. Биографии ряда из них запятнаны поступками или высказываниями, которые прежде считались в порядке вещей, но сегодня, когда наше отношение ко многим вещам «переосмысливается», стали выглядеть скоромными. Некошерными сделались и их имена, оскверняющие названия невинных пташек. Отсюда тяга к их переименованию.

Людям моего поколения она не в новинку. Я еще помню, как «французские» булочки вдруг сделались в СССР «городскими», ничуть при этом не изменившись. Это произошло в 1950-х. Говорили, что это случилось в рамках борьбы с безродным космополитизмом, в ходе которой моего соседа по коммуналке Виктора Левитана (не родственнка) среди ночи увезли на Лубянку, но, слава Богу, не навсегда: вскоре после его ареста Гуталин повесил коньки на стенку, и дядя Витя вернулся в свою просторную комнату с окнами на Тверской бульвар.

Кампания за переименование птах проходит в США под девизом Birds Names For Birds и присваивает им новые имена взамен «проблематичных». Джордан Раттер, один из ее застрельщиков, приводит в пример птицу Hammond’s flycatcher, названную в честь главврача США (русское название «еловый эмпидонакс»), который провинился тем, что собирал в научных целях мозг убиенных коренных народов (в прошлом индейцев, краснокожих).

Как отмечается на сайте кампании, Александр Хэммонд также писал, что Черные люди «не намного превосходят по своими умственным или физическим качествам обезьянок шарманщиков», которые в старые времена выступали по традиции с мартышками.

В прошлом году свора переименовщиков праздновала свою победу над призраком генерала южан Джона Портера Маккауна, чье имя было прилеплено в старину к бурогрудому подорожнику. Это не растение, а птица, которая называлась до прошлого года McCown’s longspur, но после смерти Джорджа Флойда, — чья 700-фунтовая статуя была только что установлена у стен мэрии Ньюарка, — была переименована Американским орнитологическим обществом в Thick-billed longspur, «Толстоклювый подорожник».

На очереди Bachman’s sparrow («Сосновая аимофила»), названная в честь лютеранского священника, который жил в XIX веке и имел какое-то касательство к рабовладению. Как ехидно замечает Сара Шутт на сайте консервативного журнала «Нэшенэл ревью», «отрадно сознавать, что, поскольку мы решили все остальные насущные проблемы, стоящие перед человечеством, единственное, что нам осталось исправить, это имена птиц, которые не дают людям чувствовать себя в безопасности».

Птицы могут быть опасны, оговаривается автор: «Лебеди могут сломать ногу взрослого мужчины. Бывало, что казуары (страусы без крыльев — В.К.) убивали людей. Если уж на то пошло, наш библейский друг Товит ослеп от птичьего помета. Но утверждать, что вам угрожает птичье имя, нечестно и неумно».

По словам Шутт, «Вашингтон пост», публичное радио Эн-пи-ар и авторитетное издание BirdWatching Daily выходят с такими шапками, как «Расистское наследие, которое несут на себе многие птицы» или «Америка разбирается с расизмом, памятники и команды получили новые имена, на очереди — птицы», и обильно цитируют активистов орнитологического ротфронта. Активисты призывают «деколонизировать» любительскую орнитологию, сетуют, что Черные мало в ней представлены, или что Черные чувствуют себя некомфортно в теннисках с именем великого натуралиста Джона Джеймса Одюбона, чье рыльце, по слухам, было тоже в пушку рабовладения.

В начале июня Американское орнитологическое общество (АОО) сделало еще один важный шаг навстречу активистам и объявило о формировании комитета, который разработает руководство по «выявлению и изменению вредных английских названий птиц». Цель этой затеи — сделать орнитологию и наблюдение за птицами «настолько инклюзивными, насколько возможно». То есть позаботиться о том, чтобы 60% американских орнитологов были белыми, 13% — Черными, а процент уроженцев тихоокеанских островов я забыл и искать не хочу.

Основоположник Раттер с удовлетворением отмечает, что процесс пошел. Не далее как в 2018 году АОО отвергло призыв переименовать подорожник имени рабовладельца Маккауна, а вот сейчас безропотно согласилось и просит еще. Джордж Флойд умер не зря.

Раттер добавляет, что следует «расширить перспективы небелых орнитологов». Я не понял, что это значит, но в нынешнем расистском климате, скорее всего, значит что-то мерзкое. Тем более что АОО подчеркнуло в своем заявлении Си-эн-эн свою «бескопромиссную поддержку расширению многообразия и инклюзивности в орнитологии и неуклонную приверженность антирасизму», то есть расизму лишь против белых.

Если кому-то показалось, что я утрирую, вот заголовок статьи Зака Шварца-Вайнштейна на птичьем сайте 10000birds.com: «Переименовать всех птиц, названных именами белых людей!».

Автор приводит имя одной птахи, названной «в честь мертвой белой женщины», и толкует его как «показатель соучастия орнитологии в истории европейского империализма и поселенческого колониализма» (settler colonialism)».

«Нам следует прекратить называть птиц, особенно неевропейских птиц, в честь европейских и евроамериканских натуралистов и ученых», — продолжает белый расист и швыряет еще один камень в огород Джона Маккауна, который, оказывается, был не только генералом Конфедерации, но чинил геноцид коренных народов на американо-канадской границе и гнобил семинолов во Флориде.

Шварц-Вайнштейн, который вряд ли голосовал за Трампа, приводит цитату из своего единомышленника Роберта Драйвера о том, что «этот подорожник был назван в честь человека, который много лет воевал за право иметь рабов, а также воевал против многих Туземных племен».

По словам автора, называть североамериканских пернатых именами белых первопроходцев, значит, «упрочать ультрамужественный империалистический миф о европейских исследователях нецивилизованных рубежей и затенять и вычеркивать из памяти огромный вред, который эти нарративы маскируют и сами причиняют продолжающейся борьбе потомков народов, живших на этом континенте», до прихода белых.

Вот сколько вреда приносят белые имена птах.

«Давайте переименуем подорожник Маккауна незамедлительно, — продолжает Шварц-Вайнштейн, — но давайте начнем переименовывать всех других птиц в соответствии с их отличительными чертами, повадками или средой обитания. Будем везде, где возможно, использовать их туземпые имена. Многие птицы были названы теперь уже мертвыми белыми людьми, не понимавшими, что большая часть видов, которые они «открывали», уже были открыты и имели имена».

Или, как гласил 7 июня заголовок на сайте Эн-пи-ар, «Чтобы наблюдение за птицами стало инклюзивным, птицам нужны новые имена, не коренящиеся в колониализме».

Дожили.

И тут я вспомнил о лошади Пржевальского. Во-первых, она наверняка имела до него какое-нибудь монгольское, джунгарское или иное туземное имя. Во-вторых, Пржевальский — это мертвые белый мужчина. В-третьих, он участвовал в подавлении Польского восстания, воевал с коренными народами, а то и имел крепостных, которые, возможно, включали и моих предков. В России очередная волна переименований уже прошла, но она не обязательно была последней.

Если там и впредь будут обезьянничать у янки, то в следующую волну лошадку Пржевальского переименуют. А также пеструшку, песчанку, поползня, сцинкового геккона и бабочку-сатириду Пржевальского.

Рано или поздно американские прогрессисты доберутся и до растений. Вслед за ними в России могут переименовать бузульник, жузгун, лук, рогоз, шалфей и шлемник Пржевальского. А что: идиотизм заразителен.

«Путинский режим падет, когда никто не будет этого ожидать. И все же, оглянувшись назад, мы все поймем, что дело давно шло к этому»

 

«Путинский режим падет, когда никто не будет этого ожидать. И все же, оглянувшись назад, мы все поймем, что дело давно шло к этому»

"Владимир Путин – популярный человек. А еще он диктатор". Так начинается книга "Кто здесь власть?" Сэма Грина и Грэма Робертсона, британского и американского политологов, которые изучали социологические основания популярности российского президента, столь длительной и столь прочной.

Грин и Робертсон подчеркивают, что Путин управляет "гигантской машиной принуждения", чтобы "запугивать потенциальных соперников…, отправлять в тюрьму оппонентов и высылать их из страны". "Некоторые из тех, кто особенно яростно критиковал Путина, когда мы начинали работу над настоящим исследованием, не дожили до его публикации", – замечают авторы.

Однако при этом они подчеркивают, что власть Путина не основана лишь на подавлении и насилии, без которых он был бы изгнан народом при первой возможности. Путина поддерживают десятки миллионов людей, и в книге описывается его путь от "неприметного подполковника КГБ" к "стержню нации и синониму самого Российского государства".

В книге говорится, что "в глазах общества никто не имеет достаточного авторитета, чтобы стать реальным соперником" Путину, но это "чувство неизбежности Путина" является и источником огромной силы, и, потенциально, источником слабости. Авторы вспоминают о крахе коммунизма в Восточной Европе и СССР. "Авторитарный режим в огромной степени зависит от того, что люди ожидают от окружающих. Когда ожидания людей о наиболее вероятном поведении окружающих меняются, это порой в одночасье приводит к падению целых режимов".

Авторы говорят о затруднительности давать прогнозы: "Поддержка может раствориться в одночасье", и описывают способность Путина адаптироваться под обстоятельства и находить новые группы поддержки.

Однако в нынешней волне ужесточения режима и репрессий – преследовании оппозиции, уничтожении независимых СМИ, искоренении инакомыслия среди ученых – один из авторов, Грэм Робертсон, видит намеки на то, что Путин мог исчерпать способности к адаптации. В интервью Радио Свобода он, в частности, комментировал два представления об источнике популярности Путина: первое, что внезапный и колоссальный рост цен на нефть, пришедшийся на начало его правления, привел к росту благосостояния населения, особенно в сравнении с 90-ми годами, и благодарные люди подарили ему свою поддержку. Второе, что Путин апеллирует к каким-то более глубинным чувствам россиян, привыкших жить в империи и скучающих по ощущению собственной могущественности:

– Идея, что популярность Путина базируется на экономической трансформации 2000-х в сравнении с 1990-ми, выглядит вполне убедительным объяснением путинской популярности в 2000-е. Любой лидер, при котором экономика растет на 6–7 процентов в год, и доходы людей более чем удваиваются, будет популярным. Но это было правдой лишь до 2008–2009 годов, когда произошел глобальный финансовый кризис, и Россия пострадала, и мы говорим не о нескольких годах, а о более чем десятилетии экономической стагнации, нескольких годах рецессии, – но путинская популярность, по имеющимся социологическим опросам, оставалась выше 60 процентов. Тут экономика не может быть объяснением, если только не считать, что россияне испытывают вечную благодарность за 2000-е, – и это не похоже на наши представления о том, как люди думают об экономике. Должно быть другое объяснение. Один из вариантов – эта идея, что Путин обращается к глубинному стремлению быть великой державой. В этом наверняка что-то есть. И в нашем исследовании в книге говорится о том, что Путин в 2000-х вовсе не был националистом, но стал гораздо больше обращаться к националистической идее после протестов на Болотной, после перевыборов в 2012 году, и очевидно, во время украинского кризиса. Но даже это объяснение, связанное со способностью Путина "вновь сделать Россию великой", вернуть ей центральное место на международной арене, не охватывает всей истории. Важно думать не столько об отношениях Путина с отдельными гражданами и не об их оценке того, что он сделал для экономики или на международной арене, важно подумать о том, как россияне взаимодействуют между собой, и как мнение сограждан меняет их мнение. И мы показываем в книге, что значительная часть путинской популярности базируется на том, что его воспринимают как "фокальную точку" всей страны, и в этом смысле он выше политики, экономики, – упреки достаются правительству, а не Путину, хотя в конечном счете именно он должен был бы нести ответственность. Его успехи в международной политике считается здоровым и патриотичным поддерживать, а критиковать его считается нездоровым и непатриотичным, и это дополнительное давление в обществе в поддержку президента важно для понимания, почему популярность Путина столь невероятно крепка, несмотря на экономический кризис, да и на плохие новости во внешней политике. Аннексия Крыма и затем "приключения" на востоке Украины едва ли прошли удачно: война продолжается, способность России нормализовать жизнь на оккупированных территориях была очень ограниченной. Так что должно быть что-то еще [в смысле поддержки Путина], это не суждение, вынесенное на основе результатов [его деятельности], это результат более широкого общественного давления, общественных сил, и это наша аргументация в книге.

– Существует представление, что Путин пришел к власти и затем злоупотребил ею, использовал пропаганду, чтобы одурачить людей и получить их поддержку. Но если признать, что Путин выражает нечто очень важное для значительной части российского народа, не окажется, что Путин в каком-то смысле является эманацией народа, воплощением его желаний. Правда, эта идея в опасной близости от концепции, что каждый народ имеет того лидера, которого заслужил, а вы пишете, что не согласны с этой концепцией.

– Очевидно, что в России есть большая группа людей, поддерживающих идею о величии российского государства, что-то вроде национализма – не этнического национализма, но государственнической концепции национализма, который считает, что Россия – великая держава, ее должны уважать, она должна быть сильной, – и это важнее, чем индивидуальные свободы, свобода прессы и так далее. Это существенная часть электората, и даже если бы выборы были свободными и честными, всегда будет кто-то выдвигающийся на этой платформе – вспомните Жириновского в 90-х. В российской политике всегда будет это националистско-государственническое течение. Путин в какой-то степени является отражением этой тенденции в политике, но, с другой стороны, есть много других потенциальных направлений в российской политике: демократическая традиция, социалистическая, левая традиция, и даже есть небольшая либеральная, рыночная традиция. Люди выбирают из данных им вариантов, – но когда выборы контролируются, и что еще важнее, контролируется, кто допущен к выборам, то и вариантов нет, ими сильно манипулируют, и это даже не принимая во внимание пропаганду на гостелевидении. Так что Путин является эманацией какой-то части российского общества, но я не думаю, что у нас есть ясные представления, как велика эта часть общества или какой она была бы в условиях свободных выборов, свободного распространения информации. И традиция, которую представляет Путин, лишь одна из многих и не будет всегда успешной в более открытой соревновательной среде.

 В книге вы упоминаете о том, что рост благосостояния делает население более склонным к демократизации, и это, наверное, можно отнести к участникам "болотных" протестов, многие из которых были средним классом, пожавшим плоды 2000-х. Интересно, что с того времени российская экономика стагнирует, и власть это, кажется, устраивает, выглядит так, она и не стремится к быстрому экономическому росту, предпочитая медленное обеднение – не знаю, можно ли это считать осознанной реакцией на "болотные протесты". И тут есть противоречие с представлением, что население благодарно лидеру, при котором оно богатеет, а беднеющее население легче готово протестовать.

– Один из законов общественных наук, который в долгосрочной перспективе выглядит правильным, – что более богатые общества обычно более демократичны, и у людей по мере роста благосостояния начинают развиваться, используя профессиональный термин, "постматериальные ценности": они меньше беспокоятся о том, будет ли у них еда на столе и как обеспечить жизнь в тепле и безопасности, и начинают больше беспокоиться о демократии, свободе слова, окружающей среде и множестве других вопросов. Политологи всегда ищут тесные связи между уровнем доходов людей и их требованием свобод. Но тот, кто наблюдал за происходящем в России и рассчитывал, что политика будет следовать за экономикой, мог испытать разочарование: в 2000-х было много экономического роста и было сужение политического пространства, а не расширение, не укрепление демократии, а ее эрозия. Многим сложно осознать, что взаимосвязь между экономикой и демократией существует на очень больших временных отрезках, а на коротких не очень заметна. Есть различные политические стратегии, которые политики могут использовать, чтобы, по сути, отвлечь общество. То что Путин делал с 2011 года, а на самом деле начал делать с 2009–2010 годов, было попыткой отвлечь внимание общества от экономики на национализм, положение на международной арене, роль России как защитницы традиционных консервативных ценностей. И он добился этого, хотя экономические показатели были плохими.

Если вы спросите моего мнения, может ли это быть преднамеренной стратегией держать население бедным и благодарным, то я в это не верю. Думаю, если бы они могли выбирать скорость экономического роста, то предпочли бы очень быстрый рост, чтобы люди становились богаче, это сделало бы историю о "Путине – спасителе России" более достоверной и придало бы России больше веса в мире, например, в отношениях с Китаем, тем "другом", дружить с которым России довольно трудно. Но быстрый экономический рост, видимо, несовместим с олигархической клептократической политической системой, которая имеется в наличии. И будучи как бы приговоренными к длительной стагнации, лишь иногда получая помощь от всплесков цен на нефть, они пытаются отвлечь внимание на консервативные ценности и национализм. И в этом они следуют примеру китайской компартии, которая, хотя была очень успешной экономически, стала менее успешной в последние годы, десятилетия невероятного роста заканчиваются, и они пытаются отвлечь внимание общества на роль Китая в мире, на китайский национализм, на китайское "достоинство". Это тот же трюк, который пытаются устроить Путин и его окружение. Это классика, наверное, еще со времен древнеримской республики. Но в конце концов, не думаю, что это их предпочтительная стратегия, процветающая экономика была бы выгоднее для них, но они застряли в другом мире.

– Эта стратегия контролируемой бедности выглядит вполне успешной. Можно услышать пропагандистские рассуждения о том, что россияне готовы жить беднее во имя величия страны, – и мы видим, что экономическая стагнация не ведет к росту протестов.

– Да, если вы ищете подтверждения, что стагнация ведет к росту протестов, вы будете разочарованы. Не думаю, что тут есть сильная связь, например, если режим способен адаптироваться и перенаправлять ресурсы в свои основные группы поддержки, скажем, госслужащих. Есть интересное новое исследование: средний класс традиционно считается более продемократическим, примеры можно найти по всему миру, но есть разница между средним классом, состоящим из госслужащих – "белых воротничков" (то есть офисных работников), и из людей с похожим уровнем доходов, работающих в частном секторе, – госслужащие гораздо больше поддерживают существующий режим. И одна из вещей, что мы видим при стагнации экономики, – заметный рост пропорции людей, занятых в госсекторе – половина работающего населения России, что весьма впечатляет (по данным МВФ, бюджетные организации и крупнейшие госкомпании ответственны за 50% занятости в формальном секторе. – Прим. ). И это увеличение размера государственного присутствия в экономике – стратегия по откупу этой части населения с предоставлением ей чего-то вроде социальных гарантий. И это показательно, если смотреть в течение многих лет ежегодное обращение Путина к нации: в мире обращают внимание на разговоры о вооружениях или Крыме, или Сирии, но эти аспекты речи обычно довольно малы по сравнению с тем, что Путин говорит о социальной поддержке, зарплатах, квартплате, входя в детали различных социальных программ, которые государство проводит по большей части неэффективно. Так что они активно пытаются расширить эти симбиотические отношения между людьми и государством.

 Вы говорили, что взаимосвязь между экономикой и политикой долгосрочная. Она какими сроками меряется, если исходить из опыта разных стран. Годы, десятилетия, столетия?

– Есть известная цитата из Джона Мейнарда Кейнса, что в долгосрочной перспективе мы все мертвы. А как долго это долго, мы выясним по ходу жизни. Не думаю, что есть четкие свидетельства, которые дадут ответ на этот вопрос. Большая часть наших исследований о взаимосвязи экономического роста и типа режима – демократии, автократии – основаны на данных, полученных самое давнее в начале 20-го века или середине 19-го, грубо, 150 лет. За это время мы видим различные волны демократизаций, часто после войн или после коллапса Советского Союза, но у нас просто недостаточно данных, чтобы понять: те модели, что мы видели в прошлом, – это результат исторических обстоятельств того времени или на их основании можно надежно прогнозировать будущее. Моя догадка – связь между экономическим ростом и сменой режима измеряется десятилетиями. Но мы не знаем. Мы знаем, что эта тенденция существует в долгосрочной перспективе, в среднем по разным странам. Но мы также знаем, что у политиков и политических систем есть много возможностей обходить это, это не является железным правилом. Я думаю об этом как о чем-то в общем и целом правильном, но довольно бессмысленном в прогнозировании будущего любой отдельной страны в пределах, скажем, двадцати лет. Так что я не думаю в терминах – Россия стала богаче или беднее, посмотрим, что будет с режимом. Экономические и политические кризисы могут быть катастрофой для режимов, но могут быть и окном возможностей, в зависимости от того, как они действуют, как отвечают на них.

– Ваша книга опубликована в России недавно, но была закончена и опубликована на Западе в 2019 году. За последний год в России произошло очень многое, режим резко ужесточился. Если бы вас попросили добавить главу о последних событиях, что бы вы в ней написали?

– В русском издании мы добавили – не главу, но секцию, – чтобы отразить тот факт, что российский режим стал гораздо жестче. На самом деле, режим ужесточался с каждым годом, начиная с 2004-го – и это важно осознавать, к этому надо привлекать внимание и возмущаться тем, что творит режим: то, что было сделано с Навальным, начиная с попытки его убийства, и затем после его возвращения в Россию – даже если это было предсказуемо, необходимо возмущаться этим и не терять ощущения этой продолжающейся невероятной несправедливости. Поменяли бы эти события наш анализ ситуации в России? Наверное, основа бы осталась неизменной. Режим должен бороться за поддержку общества, и есть разные пути для этого. Один путь – делать все более открыто, через выборы, на более открытом идеологическом пространстве, как это было в 2000-е и в 2010-е, и этого теперь все меньше, и опоры на репрессии все больше. Это всегда было важно для режима: контроль над СМИ, контроль над правилами выборов, использование силы или угроз против людей, которые режиму не нравятся – все это было частью системы длительное время. Сейчас мы видим еще большее смещение в эту сторону, но это не меняет общий характер режима. И я думаю, что эта стратегия может повести режим по пути, по которому он, может, и не хочет идти. Политологи используют понятие "ловушки репрессий": когда ради удержания власти режим чувствует себя вынужденным творить зверства, подобные тем, что были совершены против Алексея Навального и других. Их творили более чем десятилетие, но чем больше вы их творите, тем сложнее вернуться назад, развернуться к более открытой политике и выжить, это эффект необратимости репрессий.

– А почему более открытая политика позволяет выживать?

– Это дает больше легитимности в глазах общества. Мы говорили о политических традициях в российском обществе, о национализме, но также есть сильная демократическая традиция, и также традиция считать себя частью более широкой европейской цивилизации, и часть этого представления – демонстрация демократической политики. Поддержание фикции о выборах имеет какой-то смысл, я думаю: это очень важно для Путина – не закончить как Лукашенко. Беларусь можно закрыть, можно задержать тысячи людей, контролировать централизованную экономику, но вы просто не можете так сделать в России, она слишком велика, слишком богата, в ней слишком много образованных людей. Гораздо более жизнеспособная идея в долгосрочной перспективе – быть доминирующей партией. Если посмотреть на мировой опыт, наиболее успешные авторитарные, недемократические режимы – те, что опираются на крупные партии, всем заправляют и поддерживают какой-то вид выборной легитимности – такими были правящие режимы в Индии или Мексике долгое время. Это гораздо более успешная модель, чем военные диктатуры или диктатуры, построенные вокруг одного человека. Режим, построенный вокруг одного человека, особенно если население все больше воспринимает его как тирана, – очень рискованная стратегия. Я не думаю, что Кремлю очень нравится эта стратегия, но он может так или иначе двигаться в этом направлении из-за ловушки репрессий, о которой мы говорили.

– Возможно ли развернуть аргумент о репрессиях: не означает ли нынешняя волна преследований оппозиции и инакомыслящих, зачистка СМИ, что в Кремле не видят более столь сильной поддержки в обществе, как прежде?

– Думаю, да, похоже на то. Давайте посмотрим на выборы. Вплоть до последних парламентских выборов на телевидении можно было увидеть реальные дебаты, услышать вполне критические оценки, партии выступали с альтернативными платформами. Находясь у власти, действовали ли они в соответствии с этими платформами? Нет, и компартия – классический тому пример. Но они участвовали в выборах, будто это осмысленные выборы – и это позволяло Путину строить более широкие коалиции. Когда это исчезает, когда кандидатов устраняют настолько, что исчезает сама атмосфера выборов, интерес и доверие людей к этому процессу испаряется. Когда вся эта демократическая драпировка исчезает, природа режима становится все более очевидной, и общество разделяется, подобно тому, что мы видели в Беларуси. Ясно, что у Лукашенко есть какая-то база поддержки, но также ясно, что ее недостаточно, чтобы ему остаться у власти.

 Впервые с начала правления Путин, кажется, остался наедине со своим электоратом – оппозиция, СМИ, академические организации зачищены. Это не выглядит как предпочтительный вариант доминирования, о котором вы говорили.

– Мне тоже все больше так кажется. Мы видим в преддверии сентябрьских выборов в Думу, что отчасти из-за кампании "умного голосования" они опасаются даже небольших оппозиционных политиков – как никогда. Я думаю, это признак слабости, растущего отчаяния. Я думаю, это плохая стратегия. И возвращаясь к теме ловушки репрессий – они загоняют себя в угол, откуда трудно выбраться. Политически для режима это очень рискованно. Это не означает, что режим падет в сентябре, нет. Но по мере того, как режим следует дальше по пути репрессий, база его поддержки становится все более узкой, все больше преступлений, за которые придется отвечать в будущем, режим становится менее легитимным, – и ничто из этого не хорошо для режима в долгосрочной перспективе. Как мы замечаем в книге, "Путинский режим падет, когда никто не будет этого ожидать. И все же, оглянувшись назад, мы все поймем, что дело давно шло к этому". Авторитарные режимы рушатся внезапно, как правило. И я думаю, все вещи, которые мы видим сейчас, – усилившиеся репрессии, сужение политического пространства – будут среди факторов, на которые как на предвестники будут указывать историки и политологи после того, как путинский режим падет.

– Вы говорили о способности режима адаптироваться. Путин менялся, сначала опираясь на экономический рост, затем на националистическую риторику. Сейчас он опять меняется. Может ли он найти новые группы поддержки на этом пути?

– Я думаю, это будет трудно – обнаружить новую базу поддержки в российском обществе. Отличительной чертой режима в 2000-е и 2010-е была его экстраординарная способность адаптироваться. У него были очень гибкие подходы в политтехнологиях, в пропаганде. Они забрасывали в общество сразу множество идей и смотрели, какая вызовет отклик, и затем использовали ее – в книге мы обсуждали их стратегии в социальных сетях. Я уверен, они продолжат это делать, но будет все труднее в более репрессивном контексте найти привлекательную для общества идею, будет все труднее понять, что у людей на уме. Хотя они могут нас удивить, найдут "третью жизнь", новую мощную стратегию, но прямо сейчас это не кажется особенно вероятным. Выглядит так, что репрессии – их козырь, который разыгрывается все больше и больше. Это знак, что их широкая политическая стратегия скорее терпит неудачу, чем работает.

Валентин Барышников

США "захватили" государственные СМИ Ирана

 США "захватили" государственные СМИ Ирана

США "захватили" государственные СМИ Ирана


Американские правоохранительные органы захватили контроль над веб-сайтами иранских государственных новостных сайтов.

Речь идет о Press TV и Al-Alam, а также над телеканалом Al-Masirah.


Вечером, 22 июня, на казанных сайтах была обнародована соответствующая информация. 

При попытке входа на сайт отображалась страница с заявлением о том, что она "захвачен правительством Соединенных Штатов" со ссылкой на законы США о санкциях. Письмо сопровождалось печатью ФБР и министерства торговли США.

Российские власти все глубже вязнут в ковидных провалах

 

 

Российские власти все глубже вязнут в ковидных провалах

Режим, наконец, понял, что потерял контроль над эпидемией. Но даже сейчас не пробует исправить свои прежние ошибки.


Нынешняя система совершенно неприспособлена к борьбе с реальными, а не выдуманными ей самой, бедами и угрозами.© Фото ИА «Росбалт»

В прошлом веке один мыслитель назвал самую яркую черту советского человека: он абсолютно не готов столкнуться с последствиями собственных действий. Это наблюдение целиком применимо к высшим чинам нашей державы. Вроде бы, взявшись на шестнадцатый месяц пандемии за нешуточную с ней борьбу, они ни в одном пункте не признают своей вины, не берут назад ни одну лицемерную или нелепую выдумку.

Просто перечислим, из чего складывается наша антиковидная кампания в новейшей своей версии.

1. Даже сейчас она не является государственным делом № 1.

Регионы один за другим провозглашают так называемую обязательную вакцинацию, а первое лицо живет по привычному календарю, устоявшемуся за десятилетия. Военный парад. Путешествие в Европу на ритуальную беседу с президентом США. Написание статьи для немецкой газеты Die Zeit «Быть открытыми, несмотря на прошлое». Подготовка к телепередаче «Прямая линия с Владимиром Путиным».

Где здесь ковид? С весны прошлого года он ни разу не подавался президентом как главное несчастье страны — не подается и сейчас. Не в правилах вождя заниматься непопулярными вещами и уж тем более брать на себя вину за бедствия.

Сходно мыслит и начальство других уровней. У кого-то чемпионат с фан-зонами. У кого-то ярмарка с карнавалом. Эпидемия эпидемией, а веселье по расписанию.

Руководящий слой просто не умеет отвлекаться от своих заранее расписанных забот. А в заражениях и смертях виноват народ, который поверил казенным заверениям, что все хорошо, и повел себя соответственно.

2. Федеральные чиновники, провалилившие все предыдущие этапы, как ни в чем ни бывало продолжают бороться с эпидемией.

Глава оперштаба Татьяна Голикова, министр здравоохранения Михаил Мурашко, начальница Роспотребнадзора Анна Попова… Каждый на своем посту. Ни одного даже не пожурили. Сами они тоже ни разу не извинились за прошлое. И никто из них еще в начале июня не предупреждал о взрыве эпидемии. Охотно верю, что это не было подвохом. При таком уровне осведомленности и компетентности они понятия не имели, что он будет.

Следовательно, их не за что увольнять. Даже Анну Попову, оказавшуюся соавтором патента на «ЭпиВакКорону» — вакцину, которую клеветники называют малопригодной. Ведь у нас за конфликт интересов, невыполнение прямых обязанностей и сопутствующие провинности не наказывают. Пусть дальше сочиняет статистику заражений и корит сограждан за легкомысленное отношение к наставлениям. Авось, эпидемия и утихнет.

3. Никакого общенационального антиэпидемического плана как не было в прошлом году, так нет и сейчас. Высшая власть от его составления принципиально уклоняется.

Каждый начальник самостоятельно манипулирует подопечными. В одних регионах велено прививать всех или хотя бы почти всех, кто имеет дело с неопределенным числом людей. В других — только госслужащих. В третьих местное начальство суетится, пытаясь уловить флюиды сверху, и приказов вообще не отдает. Юридическая база у принудительных прививочных акций отсутствует. Если бы у нас работали суды, они бы прихлопнули почти все эти предписания.

И так было изначально. Юридический смысл объявленных весной 2020-го «нерабочих дней», оплачиваемых нанимателями, тоже был, мягко говоря, неясен. Но причина длящихся с тех пор и широко развернувшихся сейчас административных импровизаций не только в антиправовом духе властной машины, но и в ее корневом нежелании отвечать за последствия своих дел.

Разработать национальный план не так трудно. Отштамповать федеральные законы и ввести прививочную кампанию в легальное русло — и того легче. Но тогда ведь придется обещать народу конкретные вещи. А потом еще и отчитываться. Сколько миллионов людей в России будут привиты в июне? В июле? В августе? Как быстро будут вакцинироваться так называемые группы риска, включая самых пожилых? Какие премии и поощрения получат те, кто привьется? Какие федеральные ограничения могут вводиться для невакцинированных и какие сниматься для привитых?

У нашей властной машины нет сил отвечать на такие вопросы. Она ведь сама не знает, что придумает завтра. Великие прожекты, которыми она привыкла фонтанировать, — это всегда пустословие. А тут придется давать отчет. Это невыносимо.

Поэтому новейшая антиковидная кампания хоть и более мощна, чем предыдущие, но «победы над коронавирусом» в обозримой перспективе не обещает. Ее организаторы не понимают, что и когда будут делать, и не нацелены на результат.

4. Власти не только боятся принуждать людей, но и постоянно что-то изобретают, чтобы разубедить их привиться добровольно.

Бредовая кампания против западных вакцин вроде бы слегка пригашена. Но дело сделано. Страх перед любой вакцинацией подскочил. А для тех наших слоев, которые, вопреки запугиваниям, хотят привиться именно иностранными вакцинами и готовы за это заплатить, остается в полной силе паранояльный запрет на их ввоз. Он не только лишает желающих того, чего они хотят (а таких у нас, пожалуй, 5–10%), но и убеждает остальных, что с российскими вакцинами дело нечисто.

Добавьте к этому сокрытие объемов производства (при отправке в Аргентину десятков миллионов доз). Может, их просто и не хватит на «обязательную вакцинацию»? Местами уже явный дефицит «Спутника» и «КовиВака», который иногда компенсируют совсем уж безумной хитростью — вкалывая без спроса поповскую «ЭпиВакКорону».

А фоном идут путаные страшилки чиновников с медицинскими степенями и вакциноторговцев — про ужасы индийского штамма и про ревакцинацию, которую всем поголовно тоже надо сделать, пусть даже непонятно, как и когда, но точно поскорее. Будто специально — лишь бы паники побольше.

И это говорят те же люди, состоящие при тех же самых должностях, которые еще месяц назад авторитетно утверждали прямо противоположное. Истерическая болтовня нескончаемым потоком исходит не от привычного тележулья, а от вполне титулованных должностных лиц, никем не фильтруется и создает впечатление потери контроля не то что над действиями, но даже над речевым аппаратом российской бюрократии.

Хотя дела не так плохи. В большинстве государств, где аппарат управления умеет делать свое дело, число заражений и особенно смертей идет на убыль. Страны разделяются на две категории — те, в которых ковид придавлен, и те, где над ним потерян контроль. Россия все отчетливее прописывается во второй. Никакого сюрприза. Просто система такая. Совершенно неприспособлена к преодолению бедствий, если они настоящие.

Сергей Шелин

Израильские ученые: мужчины преждевременно умирают в несчастливых браках

 


Израильские ученые: мужчины преждевременно умирают в несчастливых браках

Ученые из Тель-Авивского университета рассказали, как несчастливый брак влияет на здоровье мужчин.

В исследовании, которое началось в 1965 году и недавно было опубликовано в специализированном рецензируемом журнале "Клиническая медицина", специалисты проанализировали данные о состоянии здоровья почти десяти тысяч израильских мужчин.

С самого начала участников проекта, помимо сведений о социоэкономическом статусе, психологическом состоянии, вредных привычках и рационе питания, просили оценить успех их брака по шкале от одного до четырех, где единица – "абсолютно удачный брак", а четверка – "совсем неудачный".

За время исследования умерло 5736 человек (64,1%), из них 595 (6,9%) — от инсульта. Статистический анализ показал, что неудовлетворенность семейной жизнью (оценка 4) связана с повышением риска инсульта на 69,2%, а риска смерти от всех причин — на 19%.

"Мы обнаружили, что неудовлетворенность мужчин своим браком является фактором риска смерти, аналогичным курению или отсутствию физических упражнений", — сказал исследователь общественного здравоохранения доктор Шахар Лев-Ари изданию "Таймс оф Исраэл".

По мнению ученых, в государственную стратегию укрепления здоровья населения должна войти обязательная программа супружеского воспитания для пар, желающих жить вместе.

Отметим, что в исследовании американских специалистов, опубликованном тремя годами ранее, утверждалось, что и женщины, и мужчины одинаково рискуют преждевременно умереть от несчастного брака.

А.К. Как мне кажется, здесь не нужно быть учёным, так как в счастливом браке жена заботится о муже, а муж о жене. Несчастный брак - совместное проживание одиноких людей. И ничто так не убивает человека, как одиночество.

Эвиатар покажет нам, кто есть Нафтали Беннет

 

Эвиатар покажет нам, кто есть Нафтали Беннет

Член Кнессета Йоав Киш посетил поселение в Самарии. Он осудил избирательное правоприменение в отношении Эвиатара в то время, когда ширится арабское строительство

Марк Штоде, 

Депутат Кнессета Йоав Киш («Ликуд») во вторник утром посетил поселение Эвиатар и заявил, что предотвращение разрушения его станет настоящим испытанием правого лидерства для премьер-министра Нафтали Беннета.

Глава регионального совета Шомрон Йоси Даган осудил ситуацию, когда вместо того, чтобы вознаградить жителей города за установление контроля над Землей, правительство пытается искоренить их и разрушить все поселение.

«За желанием уничтожить Эвиатар стоит лишь мелкая политика», - указал Даган.

По его словам, он обратил внимание на решение, принятое семьями Эвиаара, считать это сионистским ответом на гнусное убийство Иегуды Гетты, который был застрелен из проезжающего мимо автомобиля на близлежащем перекрестке Тапуах.

«Здесь, в Эвиатаре, вы можете встретить одних из самых лучших людей в стране, и вместо того, чтобы политический истеблишмент поощрял их и хвалил их сионистскую деятельность, они решили участвовать в избирательном правоприменении и вопиющей дискриминации, обрекая Эвиаар на разрушение, пока процветает незаконное арабское строительство, и никто из сотрудников службы безопасности не делает ничего, чтобы предотвратить это».

По словам Дагана, и правые, и левые партии должны объединиться в поддержку этического заявления, сделанного существованием Эвиатара, и поселение должно получить официальное разрешение и стать 34-м признанным поселением в Самарии.

В ходе своего визита Киш сказал Дагану, что вся оппозиция поддерживает его требование о регуляризации поселения, главным образом из-за того, что правительство планирует выборочно применить закон против еврейского поселения и не препятствовать незаконному арабскому строительству.

Он отметил, что его призыв к действию был адресован главным образом премьер-министру Нафтали Беннету, поскольку «я [ничего] не ожидаю от [министра обороны Бени] Ганца или [министра иностранных дел Яира] Лапида, которые оба хотят разрушить это поселение. Единственный человек, который способен предотвратить разрушение, которое может произойти в ближайшие дни или недели, - это Беннет. Это его испытание», - сказал Киш.

Затем он обратился напрямую к Беннету: «Если в вас все еще осталась капля правой идеологии, если вы остаетесь привязанным даже самой тонкой нитью к Земле Израиля, остановите Ганца, остановите Лапида, потому что в противном случае эти драгоценные люди заплатят цену без всякой причины, а мы в оппозиции будем сражаться с вами до конца. Если вы, Шакед и Беннет не предотвратите эвакуацию Эвиатара, тогда все станет ясно, все маски будут сняты, и у нас больше не будет никаких ожиданий от вас. Это ваш тест, Нафтали Беннет. Теперь вы - премьер-министр, и если в вас еще осталась какая-то правая идеология, вы остановите эту безумную эвакуацию».

Цви Элимелех Шарбаф, глава движения «Нахала», поблагодарил региональный совет Шомрон и его главу за поддержку жителей Эвиатара и рассказал о сионистской истории региона, а также о создании новых городов в ответ на террористические атаки, что является доказательством этого. Он сказал, что еврейский народ ставит ставки на Земле. Он отметил, что «Эвиатар» был заснован в память об Эвиатаре Боровски и что после убийства Иегуды Гетты строительство было возобновлено. Двое его друзей, которые были ранены в результате того же нападения, еще не полностью выздоровели.

Нахман Аш: случаи заражения COVID являются локальными

 Нахман Аш: случаи заражения COVID являются локальными

Нахман Аш: случаи заражения COVID являются локальными


Недавние вспышки коронавируса COVID-19 в учебных заведениях являются локальными, а не масштабными.

Такое заявление в комментарии 13-му каналу израильского ТВ сделал координатор борьбы с коронавирусом Нахман Аш.

"Это локальная, а не общая вспышка, источник которой, в основном, пришел из-за границы", – отметил Аш.

По словам профессора, возможности тестирования в международном аэропорту Бен-Гурион улучшились, однако растущее число путешественников затрудняло процесс.

"Однако вопрос карантина не решается должным образом - люди строго его не выполняют, поэтому мы и видим случаи заражения", – подчеркнул Аш.

Беннет попросил воздержаться от поездок за границу и носить маски в закрытых помещениях

 

Беннет попросил воздержаться от поездок за границу и носить маски в закрытых помещениях

время публикации:  | последнее обновление: 
блог версия для печати фото
Беннет попросил воздержаться от поездок за границу и носить маски в закрытых помещениях

Глава правительства Нафтали Беннет после визита в международный аэропорт имени Бен-Гуриона, который , по мнению специалистов минздрава, стал главным источником распространения в Израиле индийского штамма коронавируса, или, как его называют дельта-вируса.

Нафтали Беннет отметил, что новый дельта-вирус демонстрирует большую заразность, распространяется быстрее оригинальной версии, и представляет опасность даже для лиц, прошедших вакцинацию. Глава правительства в своем выступлении несколько раз повторил, что были зарегистрированы случаи заражения лиц, сделавших прививку.

Нафтали Беннет также сказал, что специалисты изучают данные из других стран, в том числе из Великобритании, где произошел рост госпитализации детей. "Поэтому мы решили отнестись к появлению новых случаев заражения в Израиле со всей серьезностью и попытаться остановить новую вспышку на ранней стадии", - заявил Беннет.

Нафтали Беннет сообщил, что вновь будет создан министерский кабинет по борьбе с коронавирусом, который рассмотрит все возможные сценарии событий и на каждый из них предложит свои решения.

Нафтали Беннет заявил, что "с этого момента" на территории международного аэропорта необходимо находиться в защитной маске. (Отметим, что ранее минздрав рекомендовал ввести масочный режим только в зоне прилета аэропорта, однако в речи главы правительства этого уточнения не было).

Все прилетающие в Израиль должны сделать анализ PCR. Нафтали Беннет пообещал, что в ближайшее время будет значительно увеличено количество стоек для проверок.

Нафтали Беннет призвал всех подростков 12 лет и старше пройти вакцинацию. Он отметил, что это является "официальной рекомендацией".

Глава правительства Нафтали Беннет также попросил израильтян воздержаться от поездок за границу без уважительной причины. "Пока это не приказ, а просьба. В данный момент мы изучаем ситуацию. И я должен предупредить, что будут изменения, касающиеся правил въезда и выезда из Израиля. Поэтому мой долг вас предупредить об этом заранее", - сказал он.

Также глава правительства попросил израильтян вернуться к ношению масок в закрытых помещениях. Он отметил, что на данный момент это просто рекомендация.

Telegram NEWSru.co.il: самое важное за день

Великобритания не разрешит гражданам работать из дома после окончания пандемии

 

Великобритания не разрешит гражданам работать из дома после окончания пандемии

Британские министры отказались от идеи дать гражданам право работать из дома после пандемии. Представители Даунинг-стрит опровергли опубликованную в издании Daily Mail новость о том, что руководство страны разрабатывает проект по «предоставлению работникам вечного права работать из дома», который сделает незаконным их принуждение к возвращению в офис.

Photo copyright: pixabay.com

Несмотря на то, что правительство призвало людей по возможности работать из дома во время пандемии, такое положение вещей не сохранится навсегда, заявили на Даунинг-стрит.

Представители кабинета министров также сообщили, что продолжают реализовывать план, который был впервые озвучен в предвыборном манифесте консерваторов в 2019 году: «поощрять гибкий график работы и проводить консультации для того, чтобы работодатели вводили его по умолчанию, если у них нет веских причин не делать этого».

Работники уже имеют право потребовать гибкий график работы, если они проработали у одного и того же работодателя 26 недель. Министры рассматривают возможность снижения этого порога, чтобы включить в него более новых сотрудников.

Пока не уточняется, что будет являться «веской причиной» для работодателя не удовлетворить запрос сотрудника на предоставление ему гибкого графика работы, в который может входить неполный рабочий день, свободный режим дня и работа из дома.

Источник