Расцветай под солнцем, Грузия моя!

Два года назад мы с женой впервые отправились в Грузию, страну, в которой я ранее никогда не был, но с детства мечтал побывать. Мы летели в самолете с мыслями, отведать местных деликатесов, погулять по Тбилиси, увидеть древние монастыри и красивую природу. Но вот в аэропорту (а приземлились мы ночью) мы столкнулись с неожиданными трудностями. Мы никак не могли найти русскоговорящего человека. Нонсенс, конечно, но вот так получилось. Мы потратили кучу времени и нервов в поисках места продажи SIM-карты и человека, который поможет вставить ее в телефон. Потом, уставшие и сонные, мы долго искали место нашей дислокации в Ивертубани… В общем, пережив небольшой стресс в наше первое грузинское утро, мы отправились искать магазин, чтобы купить какой-нибудь еды. На улице я заметил, что, когда мы с женой разговариваем по-русски, некоторые прохожие оглядываются на нас. Мне стало неловко. «Может, потому что, это пригород» – подумал я, чужаки и туристы здесь редкость? Но вот мы заметили маленькую пекарню, где продавали свежеиспеченный лаваш. Людей вокруг – никого. Запах – отличный. На входе – мужчина лет 60 и два молодых здоровых парня. Они с угрюмыми лицами смотрели в нашу сторону. Их внешний вид немного отпугивал, но голод всё-таки поборол нашу неуверенность. – Давай зайдём, но говорить по-русски не будем, – предложил я жене, – ты просто молчи. А я буду говорить с ними на английском. Быстро закупимся и – домой. Жена согласилась. – Good morning, – обращаюсь я к хозяину, войдя внутрь. – По-русски говоришь? – сходу переспрашивает он. – Да, конечно, – опешив, отвечаю я. – Меня зовут Гия, проходи, садись, – говорит он, указывая на небольшой круглый столик, – Нет-нет, что вы, мы только хотим купить два лаваша. Сколько это стоит? – Ты домой придешь – хлеб остынет, а этот надо есть прямо из тонэ! (грузинская печь в которой пекут хлеб) Садись! – Но другие же как-то покупают, – нерешительно возразил я. – Они рядом живут, – сказал Гия, – садись, поешь! – и протянул мне блюдце с каким-то зеленым соусом. – Это мой ткемали, такого в магазине не купишь! – объяснил Гия. Я хотел было твердо заявить, что мы не сядем, но жена замялась, дома еды не было и голод нас опять поборол. Ладно, думаю, позавтракаем. Мы сели и стали руками есть свежий хлеб с любезно предоставленным соусом ткемали. Было очень вкусно. В этот момент Гия что-то крикнул на грузинском своим парням и подсел к нам. Пока я осознавал, что происходит, молодой человек принес тарелку нарезанных овощей и поставил на наш стол. – Mы это не заказывали, сколько все это стоит? – спрашиваю его. – Два лари дашь мне за хлеб, остальное – от меня. – В смысле, от меня? – опять опешил я. Тем временем второй парень принес бутылку с мутной светлой жидкостью и несколько рюмок. Теперь, уже опешив окончательно от слова «совсем», я только спросил:– Это чача? – Да, чача, – ответил Гия, – попробуй, тоже сам делаю. – Неудобно как-то, – говорю я, – мы просто зашли купить хлеб… – Ты наш гость, – ответил Гия, а гость – от Господа! Так у нас принято! В этот момент оба молодых парня подсели к нам за стол, один из них быстро разлил чачу по рюмкам. Тогда я окончательно понял, что сопротивление бесполезно. – За Грузию и ее гостеприимный народ! – сказал я торжественно и залпом осушил свою рюмку. Остальные проделали тоже самое. Тут я вспомнил, что у нас в рюкзаке есть вкусные орешки и халва, которые мы привезли нашим друзьям. – Доставай! – сказал я жене. – Но это же для… – Доставай, – повторил я. Гие и парням наше угощенье очень понравились. Гия снова сказал что-то на грузинском одному из них, и тот отошел. – Это мои сыновья, Малхаз и Анзор, – сказал Гия, похлопав по плечу Малхаза, который уже наливал по новой. Вскоре Анзор вернулся с огромной тарелкой, полной свежих хачапури, и … гитарой! Мы выпили по второй, и Анзор затянул знаменитое «Тбилисо», причем по-русски, чем меня окончательно добил… Такой лазурный небосвод Сияет только над тобой, Тбилиси, мой любимый и родной. И Нарикала здесь стоит, Как память прошлых тяжких дней. Твою главу венчая сединой. Гия и Малхаз включились в пение в разных тональностях, создавая такое многоголосье, от которого меня пробило в дрожь и из глаз пошли слёзы. Я молниеносно достал смартфон, нашел в интернете текст на русском и включился с ними в припев: Расцветай под солнцем, Грузия моя! Ты судьбу свою вновь обрела. Не найти в других краях таких красот, Без тебя и жизнь мне не мила. Теперь я заметил слёзы в глазах Гии. Это была настоящая грузинская трапеза с песнями, тостами и вкусной едой. Редко входящие покупатели, чтобы нам не мешать, обслуживали сами себя. Они сами брали, что нужно и тихо уходили, оставляя деньги на прилавке. Я знал, что грузины – поющий народ, но в тот день «даже листья пели все седой Куре». Мы просидели так часа три. Мы пели на грузинском, на русском, на английском. Узнав, что мы из Израиля, они нашли слова одной очень душевной песни на иврите «Аф рухи бэ кирби» и спели для нас. Некоторые прохожие останавливались поодаль, чтобы послушать, как мы поём. Никогда я не чувствовал себя таким счастливым, как на той спонтанной трапезе в чужой стране с совершенно незнакомыми людьми. Никогда столько слез радости не проливал! Нам было так хорошо вместе, что мы не хотели, чтобы это заканчивалось. То и дело мы обнимались, как родные братья. Всё было настолько искренне и естественно, что невозможно описать никакими фразами. Господи, как же мало нам надо для счастья! Немного открыть другу другу сердца, как это сделали Гия и его сыновья. У грузин это как-то естественно получается. A мы можем и должны брать с них в этом пример! До сих пор вспоминаю широкую улыбку Гии, которой он как бы напутствует меня: «Дружище, не стоит таить недоверие. Сделай первый шаг навстречу! И ты увидишь, как изменится мир!» Аарон Гумник