Слава Шифрин - Слов таких в иврите еще не было

100 лет назад, в мае 1921 года, в Палестине случился погром. (Поясняю для неизраильских друзей: "погром" — это древняя традиция, родившаяся в средневековой Европе (а может быть, и раньше), когда соседи режут, насилуют и грабят евреев.) Арабы громили евреев в Яффо, в Петах-Тикве, в Хедере, в Иерусалиме. За неделю убили 47 человек. 6 мая беспорядки докатились до Реховота. Толпа арабов (которые еще не догадывались, что они — палестинский народ, но уже четко знали, что евреев нужно резать), вооруженная палками, камнями, топорами, с криками "Смерть евреям" двигалась из Рамле в Реховот. Обороной Реховота руководил публицист, писатель, педагог, общественный деятель, уроженец деревни Телепино, что под Киевом, Моше Смилянский.   Если не считать двух лет службы в Еврейском батальоне британской армии в самом конце Первой мировой войны, никакого военного опыта у Смилянского не было. То ли в британской армии не было занятий по гуманистическим правилам ведения военных действий, то ли Моше пропустил эти занятия, так как в это время чистил картошку на кухне, но он так и не овладел премудростями военного гуманизма и всю жизнь придерживался примитивной местечковой концепции: "Пусть лучше убью я, чем убьют меня" (право, дикарь!). На подступах к Реховоту Смилянский приказал установить пять оборонительных пунктов. Штаб обороны размещался в "Доме Слуцкина" (сегодня это школа Де Шалит, известная всем реховотчанам). Из Иерусалима прибыл доктор Гери, который вместе со своей женой-медсестрой организовал медпункт для помощи потенциальным раненым. В Реховоте жило несколько евреев – ветеранов британской армии. Им Смелянский раздал винтовки и распределил их по огневым точкам. Остальным жителям поселения приказали сидеть по домам и не высовываться. В полицию защитники поселения не обращались. В то время британские полицейские были очень заняты выписыванием штрафов гражданам, которые ходят без масок, ловлей злостных нарушителей правил дорожного движения и расследованием коррупционных скандалов сионистского руководства (якобы кто-то из высокопоставленных сионистских руководителей получил в подарок от богатого плантатора ящик апельсинов). Беспокоить полицию такой глупостью, как погром, было как-то неловко. Также решили не обращаться к мировому сообществу — 100 лет назад межплеменные разборки на далеком Ближнем Востоке не были близки мировому сообществу. Когда погромщики подошли совсем близко к границам поселения, Моше Смилянский, не успев подумать, где же он завтра будет есть хумус, где будет чинить машину и у кого будет покупать дешевые овощи, и не успев повздыхать, что среди арабов тоже есть приличные люди, и даже не вспомнив, как однажды арабский фельдшер достал ему занозу из пальца, скомандовал: "Огонь!" Раздался залп, и шесть мирных арабских жителей, спешивших подискутировать с еврейскими соседями о Новом Ближнем Востоке, навсегда остались лежать на пыльной дороге Рамле-Реховот. Еще с десяток были ранены и также не смогли принять участие в дискуссии. Вся остальная толпа, поняв, что евреи сегодня не очень расположены к диалогу, побросав палки, топоры и колья, разбежалась. В Реховоте не пострадал ни один еврей. Назавтра в Рамле хоронили жертв неудавшегося погрома. А в Реховоте продолжили заниматься рутинными делами: строить дома, сажать деревья и воспитывать детей. И никто не заламывал руки по поводу "мирного сосуществования". Да и слов таких в иврите еще не было. Язык был простой, и люди несложные. Источник