Венера Зарипова: "Винер говорила, что когда я умру, мои кости надо отдать ученым"
Поначалу планировал сделать интервью со знаменитой советской художественной гимнасткой Венерой Зариповой в один присест. Но случилась самая главная сенсация Олимпиады в Токио: не столько победа Линой Ашрам, сколько поражение сестер Авериных. И Венера Зарипова просто и доступно пояснила, что именно произошло. Так доступно, что цитаты из эксклюзивного интервью 9 каналу были растиражированы СМИ по всему миру.
С этого и началась вторая часть беседы.
— Время нынче сложное, фраза "Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется" воспринимается не совсем так, как изначально хотел поэт. После нашей беседы о турнире гимнасток в Токио вам ни с какой стороны не "прилетело"?
— Много вопросов было, ко мне обращались и с той, как вы говорите, и с другой стороны.
— Собеседников больше интересовала техническая сторона вопроса, моменты чисто спортивные или скандальный оттенок?
— И то, и другое. Были те, кто злорадствовал. Были те, кого интересовала исключительно спортивная суть произошедшего. Хочу еще раз пояснить: то, что произошло на олимпийском турнире, — сложная и многогранная ситуация. Думаю, она так и останется не до конца понятой со всех сторон. Тут много нюансов, в том числе и тот, что принято называть человеческим фактором. У нас такой вид спорта, он необъективный. Потому и версий всегда много. То говорят, что россиянок, как говорится, "убрали", то — что таким образом кто-то хотел столкнуть лбами Россию и Израиль.
— Вот это новость для меня! Вы о чем?
— В Израиле жила долгое время мама Ирины Винер Зоя Зиновьевна. И Ирина Александровна последние примерно пять лет часто прилетала в Израиль, проводила тут сборы российской сборной. Месяцами она тут была. И естественно, от ее глаза не могли ускользнуть ни Линой Ашрам, ни израильская команда. Ирина Александровна всегда подходила к израильским коллегами, если видела какие-то, по ее мнению, ошибки, советовала. Авторитет-то огромный у нее.
— Тогда вот вам еще одна версия, появившаяся сразу после победы Ашрам в Токио. Даже не версия, а ряд постов комментаторов, которые утверждали, что-де Винер чуть ли не главным спонсором сборной Израиля выступает…
— Тут более глубокие корни. Когда я тренировала в Израиле в девяностых годах прошлого века, то спрашивала совета у Ирины Винер. Тогда я тренировала Айелет Зусман (тренер Линой Ашрам — И. Л.). Айелет до сих пор использует в тренерской практике те упражнения, которые давала ей я. Так интересно: у Айелет, как и у Линой, не было выдающихся природных способностей, у них не было того, что принято называть школой. Она брала выразительностью, напором, бешеными эмоциями. Айелет воплотила себя в Линой, по сути.
— Вы меня сильно удивили: тренировки Винер вместе с израильской сборной. Это нормальная практика в художественной гимнастике, когда идут совместные, по сути, тренировки пусть не с главным, но серьезным соперником? В футболе современном, например, тренировки часто проводятся в условиях такой секретности, что шахты с ядерными боеголовками позавидуют…
— Когда гимнастки видят в работе конкуренток, вживую, они стараются довести до блеска свои умения, превзойти конкурентку, пусть даже в малом. Это важный психологический фактор. Дуб растет среди дубов. Мое мнение: Ирина Александровна Винер сделала очень много как для израильской художественной гимнастики, так и для сборной Израиля. И отблеск золотой медали Линой Ашрам по праву ложится на Ирину Александровну.
— С кем-то согласовывали появление Винер и ее девочек в зале, где работала сборная Израиля? Или она пришла сама, потому что она Винер?
— Разумеется, Винер согласовывала часы тренировок с Федерацией художественной гимнастики Израиля. Всегда пунктуально и вовремя оплачивала аренду зала, гостиницу, проживание команды.
— Израиль — дорогое место для сборов, обычно в такие места не едут…
— Мама Ирины Александровны жила тут. А сборы россиянки проводили в Холоне и Эйлате.
— Девочки-израильтянки, наверное, смотрели на Винер как на божество…
— Впитали много. Очень много. Я связываю сумасшедший прогресс сборной Израиля с Ириной Александровной. Кроме того, в начале девяностых, когда художественная гимнастика у нас в стране только начинала развиваться, я часто обращалась к Винер за советами. Она помогала нам проводить сборы в России. Мы там были частыми и желанными гостями.
— Давайте немного сменим тему. Венера — не совсем обычное имя для девочки, родившейся в Киргизии, нет?
— Я была пятым ребенком в семье, последышем. У нас с сестрами и братьями разница в возрасте небольшая, полтора-два года, один за другим. Мама не работала, папа уехал работать на рудники урановые в Учкудук, в Узбекистан, чтобы содержать семью. Папа как-то неожиданно приехал, спрашивает: "Где мама?" А мама была в депрессии, хотела избавиться от ребенка, от меня. И папа сказал: "Нина, я тебе обещаю, что вытянем ребенка, давай оставим его". Он буквально силой вытащил маму из депрессии. Получается, что еще в материнской утробе я ухватилась за жизнь обеими руками.
— Депрессия была предродовая или связана с общей ситуацией в семье?
— С общей. Маленькие дети, большой сад, коровы, куры, скот, постоянная работа и хлопоты. Мама была занята хозяйством и детьми круглые сутки, без выходных. Тяжело было. И пятый ребенок пугал маму.
— Но почему Венера?
— Богиня любви. Папа меня всегда звал наскребышком.
— Вам, кажется, судьба заранее предначертала славу и известность. Имя космическое, место проживания, о котором знал весь СССР. Город Учкудук, прославленный в песне группой "Ялла".
— Когда-то в Узбекистане провели опрос на телевидении: с кем больше ассоциируется город Учкудук, с группой "Ялла" или с гимнасткой Зариповой?
— И?
— Я победила с большим преимуществом.
— Эти слова знала вся огромная страна: "В горячей пустыне не видно следа, скажи, караванщик, когда же вода? Учкудук — три колодца, защити, защити нас от солнца, ты в пустыне — спасительный круг, Учкудук". Что, действительно, пустыня — и вдруг целый город?
— Во времена СССР там, в пустыне, нашли урановые залежи. Тем, кто ехал туда работать, платили огромные по тем временам деньги. Или работали те, кто был насильно отправлен сюда. Так и появился город в пустыне.
— В Израиле тоже есть пустыня. А что-то напоминающее вам Учкудук есть?
— Да, район Мертвого моря. Полное ощущение, словно подъезжаешь к Учкудуку.
— У вашего места рождения есть и другая известность, не из лучших в мире. Ошская область Киргизии, Ош — синоним сложных и сложнейших национальных отношений в бывшем СССР. Вы в детстве чувствовали напряженность эту?
— Нет, не было такого. Но я недолго жила в Ошской области. Когда мне было года полтора, семья переехала в Учкудук. Жили в огромном бараке, на тридцать — тридцать пять семей. Комнаты отгораживались занавесью. Все слышали друг друга, все крики, плач.
— "На тридцать восемь комнаток всего одна уборная", как пел Владимир Высоцкий…
— Верно, только уборная была на улице. Если ночью приспичит по нужде, надо было будить взрослых: во дворе были шакалы, лисы.
— Разговаривал как-то тренером по плаванию в Израиле. В свое время тот был игроком молодежной сборной СССР по водному полу, играл в команде высшей лиги. Так вот, жаловался: пахать детки израильские не приучены, а прикрикнешь на них — посыплются жалобы от родителей. Вы продукт советской спортивной школы, где глас тренера — это глас божий. Пришлось переступить через себя, работая тренером в Израиле?
— Когда я приехала в Израиль в девяностом году, стала тренировать сборную Петах-Тиквы. Это была базовая команды сборной страны, фактически сама сборная. Пришла на первую тренировку, увидела девочек этих. Почти все с лишним весом, тренировка всего три часа в день. Я показывала движения, хореографию, махи, прыжки. Они просто сели на полу и смотрели широко раскрытыми глазами. Знаете, какое первое выражение ивритское я выучила?
— Ихие беседер ("Все будет нормально")?
— Таасу камони ("Повторяйте за мной"). Для меня все увиденное стало шоком. На второй неделе занятий я сказала, что начинаем подготовку к чемпионату Израиля, тренировки будут более насыщенными и продолжительными. Кое-кто после этого бросил занятия. Родители стали возмущаться: "Она что из себя корчит, пусть она даже и чемпионка мира, думает, что может устраивать тут железный забор и страну железного занавеса?" А потом мы выходим на чемпионат и берем по всем дисциплинам первое и второе места.
— Как долго вам пришлось перелопачивать израильский менталитет в художественной гимнастике? И перелопачивали ли?
— Да, конечно. И разговорами, и личным примером, и родителей убеждала. Говорила девочкам: "Вы хотите остаться на сотом месте или войти в число лучших?" Вода точит камень. Где мы были в девяностом году — и где сегодня.
— Когда начали тренировать, кто превалировал: "русские" или "местные"?
— Практически все "местные".
— Как брали "языковой барьер"? Александр Уваров для преодоления писал на маленьких листочках команды вратаря на иврите, клеил на холодильник и учил. А вы?
— Я общалась на языке жестов. Показывала все движения, они повторяли. Задавала им ритмику на английском: "энд ван, энд ту".
— Тот же Уваров уже год спустя после приезда в Израиль привел в изумление защитников сборной СССР, когда подсказывал им "смола, ямина". Когда вы стали думать на иврите?
— Лет через десять после приезда в страну.
— Сейчас, понимаю, никакой проблемы с этим нет, с языком?
— Совершенно.
— У вас же не было привычного всем в СССР детства, верно?
— В четыре года я начала заниматься балетом. В шесть — спортивной гимнастикой. Другой гимнастики в Учкудуке не было, да и выбора у меня, по сути, тоже не было: старшая сестра занималась, ну и я следом. Плюс те виды, что культивировались в городе. Легкая атлетика, баскетбол. Параллельно занималась в музыкальной школе. А потом в город приехала Ольга Васильевна Толубаева с супругом: он поднимал легкую атлетику, она ставила на крыло художественную гимнастику. Меня пригласили заниматься и легкой атлетикой, и гимнастикой. Я в восемь лет бежала шестьдесят метров за шесть целых и девять десятых секунды, "ножницами" брала сто восемьдесят сантиметров в высоту.
— Хоть раз в жизни жалели об этом, что не было детства нормального?
— Да. Жалела об этом, когда попала в сборную Узбекистана. Вставала в пять часов утра, чтобы успеть к первой тренировке. Ехала три остановки, трамвай и метро. В принципе, я и в Учкудуке вставала в пять утра, первая тренировка начиналась в шесть утра, затем школа, после школы с трех часов до восьми — вторая тренировка. Только трамвая не было и метро. Сторож спортивного комплекса в Ташкенте, где шли тренировки, всегда меня приветствовал словами "первая пташечка".
— Умение тяжело работать — общесемейное качество?
— Для меня родители всегда были примером в этом. Мне было больно смотреть, как они всю жизнь тяжело работали. Всегда хотела помочь им. Чтобы увидели в жизни еще что-то кроме тяжелой работы.
— Успели распробовать счастье на вкус ваши родители?
— Да. Когда я получила от центрального комитета Коммунистической партии Узбекистана трехкомнатную квартиру в Ташкенте. Это был первый такой подарок спортсмену от ЦК. Я к тому времени получила возможность помогать семье: талоны на питание, возможность приобретать дефицитные товары, зарплату как член сборной СССР.
Я стала выигрывать все подряд почти сразу, как начала заниматься у Толубаевой. Данные у меня были, что называется, от бога.
— Что такого выдающегося было в вашей антропометрии?
— Прыжки. У меня было три прыжка в шпагат. Когда вылетала, особенно в упражнении с булавами, на прыжок в шпагат, лечу и думаю: когда приземлюсь? Оп, приземлилась. Снова лечу. Я вылетала сантиметров сто за площадку, а это шестнадцать метров.
— Это природное или наработанное?
— Природное. Это как в балете прыгают, прыжок называется "птичий баланс". Ирина Александровна называла это "птичью костью". Она говорила, что когда я уйду в другой мир, надо свои кости завещать для исследований.
— В одном из интервью Ирина Винер назвала вас "самым большим нераскрывшимся талантом", который она тренировала.
— Согласна с Винер.
— Как вы попали к Винер? Она ведь столичная, а вы из Учкудука.
— Весной семьдесят восьмого года Ольга Васильевна сказала, что выходит в декретный отпуск. Три года будет отсутствовать, а это было гибельно для меня как гимнастки. И она настоятельно посоветовала мне ехать в Ташкент, к Винер.
— Это уже была та Винер, известная и знаменитая?
— Нет, тогда она была только старшим тренером сборной Узбекистана. И ей надо было доказывать свое право на место под солнцем. И ей, и мне. Мы тренировались в таких условиях, что, расскажи современным гимнасткам, не поверили бы. В зал приходили и откачивали воду после дождя. Помню, исполняла прыжок, треснул пол бетонный, и нога так и застряла в трещине — открытый перелом кости.
— В Ташкенте вы были "белой вороной" — в том смысле, что никто о вас ничего не знал?
— Нет, Винер слышала обо мне от Ольги Васильевны, та рекомендовала обратить на меня пристальное внимание. И Винер постоянно говорила: "Давай ко мне эту девочку".
— Как вас родители отпустили? Девочке 12 лет, Ташкент, другой мир, совсем одна.
— Они, видимо, поняли, что это тот самый шанс, который раз в жизни выпадает человеку.
— Вы же первенец у Ирины Винер, первая ее ученица, добившаяся серьезных успехов?
— Да. У нее были до меня девочки, выигрывавшие чемпионат республики, но так и не сумевшие перейти на более солидный уровень.
— Когда Винер почувствовала, что у нее в руках нечто, из чего можно вылепить успех?
— Сразу почувствовала. С первого дня. Мы приехали в тренировочный зал, и она сразу все поняла. Но она и до этого заочно ценила меня. В ташкентском спортинтернате не было художественной гимнастики, только спортивная. Ирина Александровна до ЦК добралась, чтобы мне специально выделили койку в общежитии.
Зарипова и Винер
— Про жесткий и сильный характер Ирины Винер давно ходят легенды. Психологически были моменты, когда вы ее ненавидели?
— У меня не раз были моменты, когда хотела бросить гимнастику. Хотела, но не могла.
— Родители?
— Нет, скорее, чувство долга перед республикой, перед Винер. На меня, образно говоря, сделали ставку. В 1979 году я уже попала в сборную СССР. А это был самый, что называется, Олимп. Только-только закончила карьеру великая Галима Шугурова. Примой была Ира Дерюгина, в расцвете сил Лена Томас. А тут непонятно кто приехал, ноги — две спички. Но тут же стали гноить, гнобить.
— Почему?
— А потому, что сразу смекнули: если эта тринадцатилетняя уже в сборной, то надо менять что-то в системе подготовки, а кому нравятся изменения? Уже сейчас, с годами, поняла, что мне судьба предначертала ломать системы. Я поломала систему подготовки художественной гимнастики в Узбекистане, потом в сборной СССР, потом в Израиле. Иногда я думаю, что папа не зря дал мне имя Венеры: что-то космическое в этом есть.
— До вас в столь юном возрасте кто-то входил в состав сборной СССР?
— Нет, никто. Начиная с восьмидесятого года ко мне стали подходить и предлагать перебраться в Москву. И ЦСКА, и "Динамо". Сулили очень большую зарплату. К тому времени "сборники" в "художке" получали от ста двадцати до ста восьмидесяти рублей. Мне предлагали зарплату в разы больше, четыреста пятьдесят рублей. Квартиру неподалеку от Красной площади. Говорили: будешь в Москве, считай, что тебе обеспечены победы на чемпионате мира и Европы.
— Ирина Винер знала о таких предложениях?
— Несколько раз она сама слышала это.
— И что вы?
— А я говорила всегда одно и то же: "Или с Винер, или вообще ни с кем".
— Были последствия?
— Были. Началась травля, причем умная, профессиональная. С шести утра и почти до часу ночи почти каждый день меня дрессировали в зале. Перед чемпионатами мира заставляли каждый день делать новые упражнения, не позволяя доводить до автоматизма старые. Ирина Александровна тогда не была "хозяйкой Медной горы" и всего Новогорска (город, где находится центр олимпийской подготовки гимнастов — И. Л.). Она стояла за забором, в двух шубах, не имея возможности вмешиваться в тренировочный процесс.
— Вас что, сознательно "убивали"?
— Сознательно. Чтобы подвигнуть меня уйти от Винер, в Москву.
— Это вы такая стойкая, потому что в Узбекистане особенно ценилась верность?
— Да. Но еще я понимала (хотя что там могла понимать маленькая девочка) всю сложность положения Ирины Винер. Понимала, что если предам и уйду, нанесу удар не только по ней, но и по всей ее семье.
— По "пятой графе" Ирину Винер "душили"?
— Внешне, может, и нет, но за кулисами говорили не раз: "Эта жидовка". Еще про Винер говорили, что она не тренер по гимнастике, а тренер циркачей. Что ее гимнастки — обезьяны, только скакать и прыгать умеют. Что у Зариповой нет базы, "школы", а поди же ты, на Спартакиаду народов СССР замахивается.
— Каков был график обычного дня члена сборной СССР по художественной гимнастике?
— С утра зарядка. Пили водичку витаминизированную. Хореография полтора-два часа. Затем работа в зале. В перерыве давали половинку яйца с красной икрой. Давали не всем, мне почему-то часто не предлагали. На мне ставили эксперименты. Наталья Кузьмина, сейчас известный судья, важный человек в техническом комитете международной федерации художественной гимнастики, на мне защитила кандидатскую диссертацию. Зарипова была единственной "сборницей", которая должна была сделать десять чистых прогонов в четырех видах. И каждый день Наталья Ивановна ставила плюсики. На восьмом прогоне потеря снаряда – заново. На десятом потеря – заново. Ломали меня основательно. А я не ломалась, стойкий оловянный солдатик. Бывало, после тренировок приходила в комнату и начинала истерить. Внутри все клокотало.
— Как спасались?
— Брала учебник алгебры, физики, химии и переключалась.
— Вас, должно быть, всю жизнь преследует чувство голода?
— Нет. Вернее, уже нет.
— Но во время карьеры спортивной есть, наверно, хотели всегда?
— Это был ужас. Когда мы уезжали со сборов в Новогорске на турнир, я дико хотела пить. Пить нам не разрешали. Пять стаканов воды или чая, и утром на весах хоть вешайся: лишних полтора килограмма. Сколько помню, на тренировках в жарком зале всегда надевала два спортивных костюма. И ни глотка воды. Это же было просто преступлением. С потом выходили необходимые организму вещества, мышцы зажимались, забивались. Вес же, взвешивание, превратилось в кошмар. Отработала до седьмого поту тренировку, встаешь на весы, а там лишних двести граммов, пятьдесят граммов. Бегом в сауну, скидывать лишку, да в костюмах.
— Помогало?
— В том-то и кошмар, что нет, уже ничего не сходило, сходить нечему было. Я в спорте прошла семь кругов ада, поверьте. Два перелома позвоночника. К шестнадцати годам пять переломов остистых отростков, к восемнадцати годам – еще три.
— Детей в художественную гимнастику не отдали, верно?
— Нет, дочь занималась в Израиле. Несколько раз выигрывала национальное первенство. У нее, к слову, выразительность и эмоции на ковре от меня.
— Дочь, читал, назвали Ирой?
— Хотела. В честь Ирины Александровны. Но потом поняла, что надо назвать на буку "з". В честь первой буквы имени отца. Выбрала Зоар, "Книга судеб".
— В пятнадцать лет вы стали серебряным призером чемпионата СССР. Знаменитая Ирина Дерюгина стала только третьей. Ирина Дерюгина была примадонной советской художественной гимнастики. Дважды овеянная славой — как гимнастка и как жена самого знаменитого на тот момент советского спортсмена, футболиста Олега Блохина. Она вас взглядом на пьедестале не пригвоздила?
— Я еще добавлю драматургии: тот чемпионат проводился в Киеве, вотчине семьи Дерюгиных. По составу, по количеству топовых участниц то первенство сопоставимо с сегодняшними чемпионатами мира. После финала каждого из видов идет сбор всех судей, совещание. Закрытое. И там решали, кого на какое место ставить. Даля Куткайте была четвертой, стала пятой. Потом зашел спор: Зарипова — второе или третье место? И тут у Винер не выдержали нервы, что называется, снесло голову. Она ворвалась на совещание и сказала крылатую фразу: "Если Зарипову засудят, дальше будем говорить в центральном комитете Коммунистической партии. Если Украина — это житница, Ташкент — это хлопок". И вышла, хлопнув дверью. Думаю, что эта речь сыграла значительную роль при подведении итогов соревнования.
— Как Дерюгина?
— Можно понять как. Дерюгина — мировая звезда, а тут какая-то девчушка из Узбекистана, "обезьяна".
— По окончании карьеры с Дерюгиными пересекались?
— Когда Альбина Николаевна, ее мама, знаменитый тренер по художественной гимнастике, приезжала в Израиль, мы всегда общались. С Ирой, когда встречаемся на турнирах, здороваемся, перекидываемся парой слов. С днем рождения друг друга поздравляем.
— Вас готовили на Олимпиаду восемьдесят четвертого года в Лос-Анджелесе. Там состоялся дебют художественной гимнастики на Олимпийских играх. Но сборная СССР участия в той Олимпиаде не приняла, это был ответ на бойкот московской Олимпиады. На Играх победила канадка Фанг, которая, принимай участие сборная СССР, могла бы претендовать разве что на попадание в пятерку. Я помню свою реакцию, когда диктор в программе "Время" зачитал текст об отказе сборной СССР участвовать в Играх: шок. Какова была ваша реакция?
— Крах, ужас, кошмар. Вот как говорят: "Земля разверзлась" — только в буквальном смысле. До сих пор, когда говорю о том дне, мурашки по коже бегают. Крушение надежд, смысла жизни на тот момент. Хотя понимали, что, скорее всего, на Игры Союз не поедет, это "ответка" за восьмидесятый год.
— Плакали?
— Не то слово. Неделю приходила в себя. Стать первой в истории олимпийской чемпионкой по художественной гимнастике — да такой шанс одному из миллиарда предоставляется, и тут вот это. После всего пережитого, после стольких унижений и оскорблений, после этих страшных травм… Когда я приехала с первым переломом остистого отростка в отделение спортивной, балетной и цирковой травмы Центрального института травматологии и ортопедии к легендарному профессору Зое Мироновой, все за спиной показывали на меня пальцем: "Вторая Мухина" (в 1980 году в Минске во время подготовки к летним Олимпийским играм спортивная гимнастка Елена Мухина получила тяжелейшую травму позвоночника, до смерти в 2006-м Елена Мухина году была прикована к инвалидному креслу – И. Л.). Девочке 16 лет, меня вытягивали в ЦИТО, я отказалась категорически от операции. На меня для противовеса навешали грузов едва не ли не в мой вес.
— В восемьдесят восьмом вы закончили карьеру действующей спортсменки, а уже через два года оказались в Израиле. Почему Израиль? Это понятно, когда сюда ехали футболисты, но художественная гимнастка?
— В восемьдесят восьмом году меня провожали из спорта, на турнире в Харькове. И там выступала сборная Израиля. Они видели мои показательные, с мячом и шарфом, в узбекском костюме. После этого они ко мне подошли и говорят: "Венера, а нет ли возможности вам приехать в Израиль, посмотреть, подсказать?". А у меня всю жизнь была мечта, не могла ее реализовать раньше: увидеть Иерусалим. И тут такой шанс. Согласилась, приехала. Договорились на пару месяцев, на время сборов. Посмотреть, порекомендовать что-то, составить комплекс упражнений. Вот так, судьба: ехала на месяц-два, оказалось – на всю оставшуюся жизнь. По контракту я должна была работать с израильтянками до "Игр доброй воли" в США. Я получила очень привлекательное с материальной точки зрения приглашение от организаторов игр выступить на показательных выступлениях. И вообще, планы были наполеоновские: открыть свою школу гимнастики в Германии, может быть в США, России. Уже будучи в Израиле, отдала свой паспорт, чтобы мне сделали визу в США. Каждый раз мне говорили, все в порядке, не волнуйся, работай спокойно. Вот уже августа на носу – ничего. Пошла в посольство США, а мне там: "Ты кто такая, как тебя зовут?". Начинаю тут понимать, что меня, мягко говоря, обманули. Меня это сильно напрягло, но пути господни неисповедимы, вот видите, мы с вами разговариваем в 2021 году, в Израиле.
— Не жалеете, что Израиль, а не Европа, США?
— Уже нет.
— Уже?
— Да, тогда, в девяностом, я долгое время почти каждый день звонила Ирине Александровне, наговаривала на круглые суммы. С одним рефреном: я вернусь, я вернусь, они меня обманули. И услышала в ответ: "Ты что, думаешь, тебя тут кто-то ждет? Да ничего подобного, все тебя боятся. А если ты приедешь, если думаешь, что я возьму тебя на работу, то забудь об этом. Нет. Я тебя увижу на одной стороне улицы, перейду на другую сторону. И знать не знаю, и видеть не желаю. Уехала туда? Вот и поднимай там гимнастику". Что я и сделала.
— Верите, что отвернулась бы, перешла на другую сторону?
— С одной стороны, она меня как бы заводила, мотивировала. С другой стороны — прекрасно понимаю, что представляла собой определенную профессиональную угрозу. Когда закончила карьеру и обратилась в Москве в одну организацию, в другую, по поводу трудоустройства тренером, практически всегда получала такой ответ:"Венерочка, все хорошо, но лучше тебе набрать малышей и начинать карьеру с низов". С годами поняла, что меня просто боялись, как конкурентку, саму прошедшую от и до все этапы в художественной гимнастике, знающую, как и что делать и говорить. Тогда я этих мотивов не понимала, честно говоря.
— Легендарный врач сборной Израиля по футболу Марк Росновский рассказывал мне, что когда он впервые пришел на местный стадион, уже после репатриации, был поражен невысоким уровнем и самого футбола, и организации. Каковы ваши первые впечатления от израильской художественной гимнастики?
— Ужасные. Катастрофа. Не могла слова подобрать. Уровень кружка. Не было школы, предметной подготовки. Что такое хореография, не знали. Что такое "работать посередине", четкая предметная разминка — не знали. Прыжки, акробатика — темный лес был.
— То есть начинали с нуля по факту?
— Да.
— Ну то, что вам и советовали в Москве: бери деток и учи. Так понимаю, что если скажу "Зарипова стояла у истоков израильской художественной гимнастики", не сильно погрешу против истины, верно?
— Чистейшая правда.
— А вас как "праматерь" израильской "художки" признают в этом статусе, в этом качестве?
— За кулисами — конечно, признают. Я помню, как Ира Вигдорчик подошла ко мне. Сказала, что у нее есть кассеты с моими выступлениями, попросила приехать, посмотреть на ее девочек, подсказать что. Я ей отказала, так как на тот момент была сильно огорчена отношением, не имевшим ничего общего с теми обещаниями, что были даны в Харькове израильтянами. Ира не отставала, предлагала жить у нее, только посмотреть, подсказать. И тогда мне позвонили из федерации, сказали, что в Израиль приехала тренер Наташа Асмолова. Попросили с ней встретиться. Встретились, поговорили. Я сказала Наташе, что отдаю ей сборную Петах-Тиквы. А это сто — сто пятьдесят гимнасток! Практически сборная Израиля готовая. До сих пор приезжаю на турниры в Петах-Тикву, руководство клуба постоянно в шутку говорит: "Ну вот видишь, какое богатство ты сама отдала!" Да, отдала: это были эмоции от той обиды, что обманули, что предали.
— Сейчас все в Израиле говорят о Линой Ашрам, Айелет Зусман, Ире Вигдорчик. И ни слова о Венера Зариповой. Не обидно?
— Нет, видимо, судьба такая. Как я была проводником для Ирины Винер, для ее становления как "железной леди" мировой художественной гимнастики, не предала ее ни при каких обстоятельствах, так и для Израиля, для художественной гимнастики стала таким же проводником. Поэтому нет, не обидно, я сама знаю цену того, что сделала. Например, с 2012 года в Израиле проводится международный турнир Venera Cup. Я первой в мире стала организовывать турниры по художественной гимнастике в режиме онлайн.
— Всякое видел в спорте, но это же не шахматы и шашки, где можно играть по переписке. Как это — в режиме онлайн?
— В феврале 2020 года, еще тогда не закрыли границы, я сказала на турнире Гран-при Ирине Александровне, это был первый турнир во дворце ее имени: "Скоро, чувствую, закроют границы, надо готовиться к этому, готовиться менять формат соревнований". К слову, об интернет-формате я задумалась еще до начала пандемии. Много семей не могут себе позволить участие детей в турнирах: питание, проживание, взносы, перелеты. А тут — решение: никуда не надо лететь, платить втридорога за проживание, тренировки и еду. Ирина Александровна не восприняла мои слова всерьез. Потом на турнире в Катовице в Польше (он проходит под моим патронажем) я говорю коллегам: "Девочки, границы скоро закроют, надо думать, как будем жить дальше". Предложила им на свой день рождения в апреле провести первый в истории турнир в "Зуме". Никто ничего не понял тогда. И тогда я начала сама, уже в том же апреле провела первые "зум-тренировки". В мае провела первый в истории турнир в таком формате (в августе состоится вот уже двадцать второе по счету подобное соревнование). Потом идею подхватили, в Новогорске Лена провела турнир такой, Синицына. Ирина Винер провела турнир международный. Были шероховатости. Например, сборная Узбекистана никак не могли попасть в кадр "Зума", чтобы можно было верно оценить потом выступление. Все учились новому формату. Сейчас мы проводим турниру и по "Зуму", и на моем канале в "Ютьюбе". Используем и новейшие технологии, чтобы судьи могли ставить оценки в режиме онлайн.
— Давайте снова о самом злободневном. В победе Ашрам в Токио большая доля Вигдорчик: что скажете о таком тезисе? Я о кассетном скандале, разозлившем Линой.
— Думаю, что такой тезис имеет право на существование. Такой скандал случается не впервые. Перед прошлой Олимпиадой было примерно то же самое. По такому же сценарию, близнецы.
— Случайность, совпадение?
— Скажу так: это пусть и негативная, но тоже реклама сборной по художественной гимнастике.
— Когда я выдвигал версию о сознательном вбросе скандальном, исходил из мировой тренерской практики: и Анатолий Тарасов, и Алекс Фергюсон и многие другие часто сознательно создавали скандальную ситуацию, желая вывести своих парней из зоны комфорта. Злость — это же допинг своеобразный, нет?
— Разумеется, спортивная злость помогает гимнастке. Ты готов порвать всех на мелкие кусочки. Я была такая, когда слышала накануне турнира: "Зарипова? А, обезьяна". Выходила после этого и рвала всех.
— Вигдорчик — это такая израильская Ирина Винер в смысле жесткости?
— Да.
— А можно ли быть другой какой-то в израильской художественной гимнастике и добиться при этом успеха?
— Сложный вопрос. Когда я пришла к девочкам из сборной перед отъездом в Токио, они были морально и психологически опустошены. Они плакали, они по пустякам устраивали ссоры друг с другом. Обстановка был взрывоопасной, обычное слово могло вызвать конфликт. Я подходила к некоторым, говорила: "Солнышко, успокойся, все хорошо". "Вы принцессы, — говорила, — встаньте и почувствуйте себя принцессами. Расправьте руки как крылья, вы лебеди". Кнут и пряник — не нами придумано и не на нас закончится. Но девчонок надо уметь хвалить, надо уметь быть им мамой.
— Винер умеет быть мамой?
— Сложный вопрос. В определенных случаях да, умеет. Сама знаю это, некоторое время я жила у нее, когда была в спортинтернате.
— А Вигдорчик?
— Меньше, чем Винер. Намного.
— А вы какой тренер? Не видел вас в тренерской работе, но, готовясь к интервью, изучил матчасть и пришел к выводу, что Зарипова — это не Винер и не Вигдорчик…
— Понимаете, я тренирую с учетом собственного пути. Я ведь знаю как свои пять физиологию и психологию художественной гимнастки. Я на собственном теле изучила анатомию. Мне важна не только работа ученицы на тренировках. Мне важно все: что она ест, как она отдыхает, что у нее на душе, что у нее в семье. Я — училка в том понимании, в старом. Для меня очень важно здоровье девочек. Если я вижу, что у кого-то травма, учту это. Иногда сама лечу травмы, есть у меня от природы такое умение. Как-то Антон, семилетний сын Ирины Александровны, сильно затемпературил, двухстороннее воспаление легких. "Скорая" не ехала, я говорю: "Сейчас я его вылечу". Сбрасываю ему температуру до 35,4 градуса. Тетя Зоя, мама Ирины Александровны, она же врач была по профессии, стала кричать, что я убила ее внука. Тут я поднимаю Антону температуру до 35,8. Потом он спал полтора дня, встал как ни в чем ни бывало, здоров и румян. И даже не помнил, что было воспаление. Возвращаясь к методе тренерской: уверена и знаю, что к достижению высоких результатов можно прийти не только через ежовые рукавицы и драконовские методы…
— Но вы же не можете не понимать, что без драконовщины в спорте ничего не добьешься.
— Возможно. Я считаю, что возможно. Надо дозировать жесткость и мягкость. Кнут и пряник, но в разумных дозах и то, и другое. Ну вот мое кредо: раз в неделю надо давать девчонкам выходной, заставлять их выходить на улицу в обеденный перерыв. Это дети, их нельзя все время держать в состоянии стресса. Говорю же, сама через все это прошла. Есть разные подходы, конечно. Без имен, скажу только, что речь идет о тренере, о котором мы уже говорили в нашей с вами беседе, и тренер этот работает в Израиле. Была у меня ученица, потом она в силу возраста и успехов перешла к этому специалисту. Так вот, девочка рассказала мне, что как-то она с подругой не сделала точно того, что сказал тренер, и в качестве наказания их "подвесили" в спортивном зале на полчаса.
— Кошмар…
— Если бы девчонки упали, то могли бы побиться до инвалидности.
— Винер и Вигдорчик высокого уровня гимнастками были?
— Нет. Ирина Александровна выигрывала чемпионат Узбекистана. Ира Вигдорчик тоже звезд с неба не хватала. Нет.
— Хочешь стать большим тренером? Убей в себе игрока — это классическое выражение в футболе. Вот я понимаю, почему гениальный Марадона не стал даже просто хорошим тренером: он просто не мог понять, как это игрок не делал на поле то или иное, ведь Марадона на своем примере знал, что это так просто. А как в "художке", надо ли убивать в себе спортсменку?
— Ни в коем случае. Наоборот. Все те уроки, что выучила, будучи спортсменкой, тот опыт я передаю ученицам. И — снова с высоты прожитых лет — мне важнее не победы, не титулы, но здоровье моих девчонок. Мне важнее всего не чемпионство, не строка в резюме, а чтобы девочка была не со сколиозом или с искривлением позвоночника. Чтобы мышцы были развиты гармонично. Когда на соревнованиях вижу девочек, уже перекошенных на один бок, мне не по себе становится.
— Без имен: в большинстве своем тренеры по художественной гимнастике так же превыше всего озабочены тем, чем озабочены вы? Или результат любой ценой?
— Второе.
— История знает немало случаев, когда в балете соперницы подкладывали друг другу стекло в балетки, лезвия. В художественной гимнастике страсти такие бывают?
— Конечно. Как-то на чемпионате мира иду на помост, беру свой мяч и понимаю, что он проколотый. А надо понимать, что дело тут не только в привычном до автоматизма отскоке мяча. После выступления снаряд взвешивают, и если по каким-то параметрам он не соответствует регламенту, со спортсменки снимают баллы. Или беру ленту, иду выступать и вдруг понимаю, что часть ленты отрезали.
— Струны на скрипке Паганини, вариант художественной гимнастики. Знаете, кто такое с вами проделал?
— Нет. Но предполагаю...
— Фигурное катание, художественная и спортивная гимнастика: скоро тут на старт начнут выходить девятилетние девочки. С этим можно как-то бороться — и надо ли?
— Бороться с этим не надо, это нормальный процесс. Спорт стал более молодым, это веление времени. Стало очень много гибких девочек. С другой стороны, многие специалисты бьют тревогу, отмечая, что у спортсменок в силу возраста концентрация внимания практически на ноле. Нам не надо было разжевывать упражнение, нынешним требуется три-четыре раза пояснять.
— Как насчет ранимой психики в этом возрасте? Вы наверняка знаете немало случаев, когда детям спорт ломал судьбу? Есть ли лекарство от этого? Сколько из десяти гимнасток добьются успеха? Одна-две? А остальные в мусор?
— Остальным надо с самого начала внушать, что художественная гимнастика — это не только спорт, медали, победы и поражения, но и возможность воспитать в себе личность. Если ты занимался художественной гимнастикой — значит, научился трудолюбию, дисциплине, умению преодолевать трудности.
— Работая в Израиле, встретили хоть раз свою Зарипову?
— Нет. Увы, но нет. По эмоциональному уровню к Зариповой близко подошла моя дочь Зоар. Но только по эмоциям…
— Если считать количество ваших учениц в Израиле за некие сто процентов, сколько из них пригласят вас на собственную свадьбу, как полагаете?
— Думаю, что процентов девяносто.
— Правда, что Алину Кабаеву Винер сосватали именно вы?
— Правда. Папа мой был ярым болельщиком ташкентского "Пахтакора". Марат Кабаев, папа Алины, играл в этой команде, и они с папой были большими друзьями. Марат дневал и ночевал у нас дома. Он говорил: "Если у меня родится дочка, отдам ее в художественную гимнастику, чтобы стала такой же звездой, как Венера". Мечты сбываются. Алина немного подросла, ее отдали в художественную гимнастику, к тренеру Ромейко, конкуренту Ирины Винер. Мягко говоря, они друг друга не любили.
— Прям-таки Монтекки и Капулетти…
— Да. Когда встречались на соревнованиях, кричали друг на друга, едва не дрались. И вот как-то раз приехала я домой на недельку, а там Марат. Я спросила, где сейчас тренируется его дочь. У Ромейко, говорит. Я за голову схватилась: что, говорю, нельзя было другого тренера найти? Я же теперь к Алине на пушечный выстрел не подойду, Ромейко — злейший враг Винер. Марат спрашивает: "Что делать?" Отвечаю: "Переходите куда-нибудь". Восемьдесят восьмой год, приехала я после Кубка СССР домой. Марат попросил показать Алину Ирине Винер. Согласилась. Только договорились с Маратом, что ни слова о работе с Ромейко, мол, девочка с чистого листа. Приехали в зал. Алина была такая пампушка, полненькая. Ирина Александровна показывает на Алину: "Это кто такая?" "Я привела", — отвечаю. "А ты кто такая, вон отсюда", — завелась Винер, ну все как обычно. Алина перепугалась, забилась в угол, плачет. Я ее вывела из зала, успокоила, говорю: "Сиди здесь, все будет нормально". Прошло пару часов, снова завожу Алину в зал: "Давай, показывай, что умеешь". Винер посмотрела и чуть подобрела. "Твоя протеже?" — спросила. Отвечаю: "Дочка Марата Кабаева, футболиста "Пахтакора". Пропущу ответную реплику Винер.
— Про Кабаеву или про Кабаева?
— Кабаева. "У кого тренируется?". "Ни у кого", — отвечаю. "Не ври" (это Винер). "Нет, честно", — отвечаю. "Но она же толстая" (Винер).
— Это все при Алине Кабаевой происходило, словесная дуэль?
— Да, конечно. "Скажи папашке, пусть отдаст ее Малкиной, в "Трудовые резервы", — говорит Винер. Вот так они познакомились, Ирина Винер и Алина Кабаева.
— То есть вы спортивная "крестная" Алины Кабаевой?
— Да.
— Продолжаете дружить с Кабаевыми?
— Да, с Маратом. С Алиной общались, когда пересекались на турнирах.
— Ирина Винер вам кто сейчас — бывший тренер, коллега, друг семьи?
— Мы коллеги. Но я продолжаю быть ее воспитанницей. Мы корректно держим дистанцию "тренер — ученица". Ирина Александровна часто меня называла "старшей дочерью". Многие как-то спросили, отчего я так упорно храню верность Ирине Винер. Я ответила, что давно простила все обиды, отпустила их. Думаю, Ирина Александровна прекрасно понимает, что купись я на соблазны москвичей, ее карьера как тренера могла и не быть столь успешной.
— Если бы молодость знала… Чего вы не стали бы делать, будучи действующей спортсменкой, если бы обладали на тот момент опытом нынешней Венеры Зариповой?
— Не согласилась бы выступать с теми травмами, с которыми выступала тогда. Не послушалась бы тренера, сказавшего в 1981 году, что если я не поеду на Кубок СССР с миозитом, то это нанесет непоправимый вред карьере. Не пошла бы делать те упражнения с булавой, после которых врачи диагностировали пять переломов остистых отростков. Не узнала бы о словах врача главному тренеру сборной Эстонии: "Непонятно, как эта девочка вообще двигается, ее надо срочно в Москву на операцию". И мне бы не вкручивали иголки, не обкалывали бы новокаином, только бы я не снялась с турнира. До рождения Зоар мне часто снилось, что я вся обколотая, выступаю. Плакала от боли даже во сне. Сейчас такие сны снятся редко, но снятся.
Комментариев нет:
Отправить комментарий