Председатель КГБ СССР Юрий Андропов после провала затеи с ликвидацией еврейского государства арабскими союзниками выступал за восстановление дипломатических отношений с Израилем. На фото: Ю. В. Андропов, Э. Хонеккер и Л. И. Брежнев. 1967 год
«Спецслужба до сих пор рассматривает это дело как очень деликатное и запрещает рассекречивать его имя», — говорится в статье.
«В июне 1967 года Котов и его товарищи в Тель-Авиве увидели, что Израиль готовится к войне, но их начальство в Москве было убеждено, что ничего не произойдет, несмотря на угрозы арабов и развертывание ими войск в наступательных целях», — говорится в статье. «Советы начали спрашивать своих агентов, что происходит. ШАБАК решил «активировать двойных агентов, чтобы попытаться предотвратить войну», скормив русским правильную информацию, как сказал мне Реувен Мерхав, один из кураторов агента Orange», — пишет Бергман.
Агенту Orange было поручено встретиться с Котовым в офицерской форме и сказать ему, что Израиль развертывает войска на границе с Египтом, готовясь к войне, и будет атаковать первым, если СССР не добьется снижения напряженности и вывода египетской армии из Синая.
Такую же инструкцию получил второй двойной агент — польский журналист Виктор Граевский.
«Отчеты были переданы в Москву, но ничего не изменили. Обман и дезинформация, подготовленные в штаб-квартире КГБ, уже поставили Израиль и его соседей на дорогу войны», — пишет Бергман.
«Знать, как советская разведка пыталась перестроить баланс сил на Ближнем Востоке, необходимо для понимания маневров, приведших к началу Шестидневной войны. А еще это объясняет склад ума людей, выросших в КГБ и управляющих Россией сегодня, а также способы, которыми они пытаются влиять на международную политику», — утверждает журналист.
«КГБ называл этот modus operandi «активными мерами». Согласно документам КГБ, они были «направлены на оказание полезного влияния на аспекты политической жизни целевой страны, в том числе ее внешней политики; введение противника в заблуждение; подрыв и ослабление позиций противника», — сообщается далее.
«Руководители КГБ были убежденными антисемитами и видели в Израиле и мировом еврействе опасность, уступающую только главному врагу — Соединенным Штатам, — говорится в статье. — КГБ был решительно настроен дестабилизировать Израиль, совершенно непропорционально силе или влиянию этой страны. В апреле 1967 года, когда США добились успехов во Вьетнаме, Советы решили предпринять решительные активные меры для ослабления Израиля и этим также нанести удар по американцам. Передавая ложную информацию, Советы надеялись увеличить зависимость Сирии и Египта от Москвы и усугубить вовлеченность Египта в ближневосточную напряженность, заставив Египет применить свои мускулы против Израиля».
«Большинство экспертов в Москве были уверены, что в случае войны Израиль будет побежден в течение двух недель. Советы продолжали скармливать союзникам ложную информацию. Русские также одобрили полеты египетских МИГов (пилотируемых и советскими летчиками) над израильским атомным реактором в пустыне Негев — акт, воспринятый Израилем как прямая угроза этому в высшей степени секретному объекту», — рассказывает Бергман.
1 июня 1967 года глава Моссада получил от министра обороны США Роберта Макнамары «зеленый свет» для старта предупредительной атаки. 5 июня она состоялась, и через шесть дней война закончилась победой Израиля. Советские «активные меры» привели к результату, противоположному запланированному. Израиль стал региональной державой и более значимым союзником США, а Сирия и Египет были посрамлены.
10 июня СССР разорвал дипломатические отношения с Израилем. Через восемь дней все служащие советского посольства уплыли из страны, оставив здание пустым.
«Я осознал, что это конец эпохи», — вспоминает Мерхав, но добавляет: «И я подумал – Ближний Восток слишком важен для них. Они вернутся».
«Он был прав, — говорится в статье. — Россия вернулась и снова играет разрушительную, дьявольскую роль в мировой политике. Технология распространения дезинформации и использования фальшивых фактов для того, чтобы множить трения и разногласия, обманывать и запугивать, возможно, изменилась, но менталитет остался прежним. Россия по-прежнему считает «активные меры» законным способом сокращать разрыв между Россией и Западом и усиливать влияние Москвы на весь мир — в том числе на Ближний Восток».
«Разница между июнем 1967-го и сегодняшним днем заключается в том, что теперь русские, похоже, прекрасно справляются», — резюмирует Бергман.
* * *
В связи с этой публикацией особый интерес представляет интервью Игоря Латунского с Юрием Котовым в газете «Совершенно секретно», вышедшей в августе 2016-го под названием «У меня тут товарищи из Тель-Авива…».
Познакомимся с некоторыми фрагментами этого интервью — естественно, учитывая, что информация в нем выдана дозированно, тенденциозно и с затушевыванием неприятных для СССР/России фактов. Ну и, понятно, с антиизраильских и патерналистских позиций, которые сохранились во внешней политике России по сей день.
«Наиболее масштабной была третья война 1967 года (так называемая Шестидневная война), последствия которой — оккупация значительных территорий Сирии, Иордании и Египта — не ликвидированы до сих пор.
Эта война назревала постепенно, эскалация напряженности достигла максимума весной 1967 года, и 5 июня началась вооруженная агрессия Израиля. В течение нескольких дней израильская авиация нанесла мощные удары по вооруженным силам арабских стран, были оккупированы значительные территории. Дальнейшее наступление израильской армии угрожало падением режимов в этих трех арабских странах, что означало прямой удар по позициям и интересам СССР в регионе, и трудно предсказуемыми последствиями для всего мира. Требовалось немедленно прекратить агрессию Израиля.
Опираясь на достоверные данные разведки, советское правительство распространило информацию об истинном положении дел на Ближнем Востоке. Был подготовлен советский проект резолюции СБ ООН, заседание которого состоялось 6 июня 1967 года, с требованием немедленно прекратить огонь и освободить захваченные Израилем арабские территории. Однако западные страны во главе с США выступили против второй части резолюции об освобождении территорий, дав тем самым «зеленый свет» продолжению израильского наступления. В качестве первого шага в остановке боевых действий СССР согласился проголосовать за урезанный проект резолюции, планируя продолжить дальше борьбу за освобождение арабских территорий.
Израиль не подчинился резолюции Совета Безопасности ООН и продолжал наступление. США и западные страны, всячески маневрируя, препятствовали новому созыву СБ ООН и принятию второй, более решительной резолюции. При этом США открыли воздушный мост для снабжения израильской армии вооружением. Советское правительство, убедившись, что политические демарши не дают результатов, пошло на некоторые военные меры: Вооруженные силы СССР были приведены в полную боевую готовность, начались поставки в Каир и Дамаск советского боевого снаряжения и запасных частей к советскому оружию, которым были оснащены сирийская и египетская армии. Советская эскадра ВМФ в Средиземном море получила приказ начать плотное конвоирование судов Шестого американского флота.
Десятого июня израильскому послу в Москве была вручена нота с решительным предупреждением, что если Израиль не прекратит немедленно военные действия против арабских стран, СССР «примет в отношении Израиля санкции со всеми вытекающими отсюда последствиями». В столь напряженной обстановке на решение отводились считанные часы. Поскольку ответ Израиля задерживался, СССР принял решение о разрыве дипломатических отношений с Тель-Авивом в тот же день — 10 июня 1967 года. За СССР последовали Болгария, Венгрия, Польша, Чехословакия и Югославия, которые также разорвали дипломатические отношения с Израилем. В тот же день председатель Совета Министров СССР Косыгин позвонил Президенту США Линдону Джонсону с требованием немедленно принять меры к прекращению Израилем военных действий против арабских стран и предупредил, что СССР «не останется безучастным к происходящему». Через 75 минут после телефонного звонка Косыгина США уведомили советское правительство о «согласии Израиля прекратить огонь».
… Сейчас многие вспоминают Карибский кризис 1962 года, возникший из-за советских ракет на Кубе, который якобы поставил мир на грань ядерной войны. Ближневосточный кризис 1967 года был не менее опасен из-за прямого противостояния СССР и США в Средиземном море. Боевые корабли ВМФ двух стран вышли в непосредственные соприкосновения из-за очень высоких геополитических интересов каждой из супердержав в регионе.
После того, как Шестидневная война закончилась, наступила пора ликвидации ее последствий, прежде всего — принуждение Израиля к возврату своих войск «на линии до 05.06.67» и возврату соседним арабским странам оккупированных территорий. Но больших подвижек в этом направлении не происходило. Советскому Союзу не хватало контактов с руководителями Израиля для прямого диалога. Парадокс ситуации состоял в том, что после прекращения военных событий на Ближнем Востоке в июне 1967 года израильские представители всех уровней буквально атаковали советских официальных представителей за рубежом с настойчивыми предложениями о восстановлении дипломатических отношений. Было известно, что отношения с СССР руководству Израиля были действительно нужны позарез.
Во-первых, для диалога с советской стороной в отстаивании своих позиций в ближневосточном урегулировании. Во-вторых, что наиболее важно, израильскому руководству требовались возможности для организации еврейской эмиграции из СССР непосредственно с советской территории. Эмиграция — это стержень еврейской национальной идеи сионизма и всей политики государства. Надо понимать, что еврейская община Советского Союза всегда была основным источником массовой и интеллектуально развитой эмиграции в Израиль. Принимая во внимание все это, руководство СССР совершенно правильно планировало использовать заинтересованность Израиля в восстановлении дипотношений с СССР в качестве главного средства воздействия на Тель-Авив для ликвидации последствий Шестидневной войны. Однако восстановление дипломатических отношений с Израилем в условиях продолжающейся израильской оккупации территорий соседних арабских государств было неприемлемым — оно означало бы потерю нами возможности давления на израильское руководство.
Считалось, что за восстановление отношений с Израилем еще до вывода израильских войск с оккупированных территорий выступали председатель КГБ СССР Андропов, руководство политической разведки, министр обороны маршал Гречко, заведующий международным отделом ЦК КПСС Пономарев. Против были председатель Президиума Верховного Совета СССР Подгорный, министр иностранных дел Громыко, секретарь ЦК КПСС Суслов. Брежнев занимал нейтральную позицию. К середине 1971 года в верхах возник компромисс по этому вопросу. Было признано целесообразным установить с Израилем неофициальные дипломатические отношения, а также создать конфиденциальный контакт «между руководством СССР и Израиля для поиска путей урегулирования арабо-израильского конфликта». Решение по этому вопросу было принято Политбюро ЦК КПСС 5 августа 1971 года с грифом «Сов.секретно. Особая папка». Создание конфиденциального контакта поручалось КГБ СССР, практическая реализация этого решения была возложена на внешнюю разведку, которая тогда входила в состав КГБ под названием Первое главное управление КГБ СССР.
Разведка предложила привлечь к этой работе Евгения Максимовича Примакова, который, работая первым заместителем директора ИМЭМО АН СССР, стал широко известен не только в нашей стране, но и за рубежом как опытный политолог-международник, специалист по Ближнему Востоку. Затем последовали действия во исполнение решения Политбюро КПСС с участием ПГУ КГБ и израильской разведки Моссад. Примаков был доставлен инкогнито в Тель-Авив 28 августа 1971 года, где поочередно его приняли первые руководители Израиля: премьер-министр Голда Меир, министр иностранных дел Аба Эвен и министр обороны Моше Даян. Состоялся первый после израильской агрессии официальный обмен мнениями на высоком уровне по проблемам ближневосточного урегулирования.
Первые беседы с лидерами Израиля носили заявочный характер, зондировались разные варианты урегулирования, и закончились они безрезультатно. Тем не менее, обе стороны выразили удовлетворение проведенным обменом мнениями и предложили продолжить встречи. Докладывая в Москве о своем конфиденциальном визите и беседах с израильскими лидерами, Примаков рассказал, что по прибытии в Тель-Авив его разместили в квартире жилого дома. Общая атмосфера пребывания в Израиле и беседы были деловыми, однако чувствовал он себя неуютно: «Один в чужой незнакомой стране, думал, произойдет что-то и никто не узнает!». Ощущения Евгения Максимовича были понятны, и было решено подключить к работе с ним второго человека. Выбор пал на меня.
В 1971 году после завершения работы в резидентуре КГБ в Бейруте я был назначен начальником направления ПГУ КГБ, курировавшего разведывательную работу в Израиле, Иордании, Ливане и Палестинском движении сопротивления (ПДС). Евгений Максимович не скрывал своего удовлетворения тем, что выбрали меня. Я тоже был рад этому. К тому моменту мы с ним подружились, хорошо понимали друг друга и успешно взаимодействовали в дальнейшей работе. Наша совместная деятельность одобрялась руководством в Москве.
Встречи в рамках конфиденциального контакта с израильтянами стали регулярными. Трижды, когда происходила смена израильских лидеров, встречи проходили в Израиле. Первый раз Примаков посетил Израиль в августе 1971 года, затем вдвоем мы были в Израиле в апреле 1975 года, и нас принимали новые руководители государства премьер-министр Ицхак Рабин, министр иностранных дел Игаль Алон и министр обороны Шимон Перес. В третий раз — в сентябре 1977 года после прихода к власти в Израиле правой оппозиции, блока «Ликуд» нас принял лидер блока, ставший очередным премьер-министром государства Менахем Бегин. Между встречами, проходившими в Израиле, другие встречи в рамках конфиденциального контакта организовывались в странах Европы, куда приезжали в разное время ответственные израильские лица — руководитель канцелярии премьер-министра и глава кабинета министра иностранных дел. Вторым человеком в израильской делегации обычно был один из руководителей Моссада.
Конфиденциальности таких поездок уделялось большое внимание. Существовал контакт между руководителями резидентур КГБ и Моссада в Вене, а затем в Риме. По этому каналу согласовывались даты наших встреч в Израиле и планы следования в Тель-Авив. Согласно условиям, разрабатываемым совместно с израильскими коллегами, мы с Евгением Максимовичем прилетали из Москвы в один из крупных аэропортов Европы, где нас брали под наблюдение сотрудники нашей резидентуры в этой стране. Затем, не выходя за пределы аэропорта, мы переходили в секцию для транзитных пассажиров, где нас встречал сотрудник Моссада и передавал нам специально изготовленные израильские паспорта на подставные фамилии и билеты на рейс израильской авиакомпании «Эль-Аль» до Тель-Авива. Под надзором сотрудника Моссада мы проходили в самолет и вылетали в Тель-Авив, в аэропорт имени Бен-Гуриона, где нас сажали в машину прямо от самолета и доставляли до места нашего проживания. Там нас встречал ответственный работник, знакомил нас с графиком встреч с руководителями Израиля и порядком нашего пребывания в их стране. Дальше мы были под постоянным надзором сотрудников спецслужб, все передвижения происходили на их автомашине в сопровождении их сотрудников.
Советские предложения по урегулированию арабо-израильского конфликта, получившие название «Мир в обмен на территорию», фактически представляли собой пакетную сделку, в рамках которой Израилю предназначалось вывести свои войска с арабских территорий, оккупированных после 5 июня 1967 года. Затем приступить к решению палестинской проблемы. В ответ Израиль получал международные гарантии безопасности государства и свободы судоходства по всем морским путям региона, а также восстановления дипломатических отношений с Советским Союзом, что на тот момент было весьма важно для Тель-Авива.
Другим средством нашего воздействия на израильских руководителей был аргумент о том, что «продолжение оккупации Израилем хотя бы части захваченных территорий сохраняет базовую причину для последующих вооруженных столкновений в регионе». То есть произойдет увековечивание арабо-израильского конфликта. Лидеры Израиля, не возражая в принципе против таких наших аргументов, тем не менее, выступали в ходе переговоров с жестких позиций, которые сводились к следующему: компромисс с арабскими странами возможен, но только не по оккупированным территориям. В вопросе безопасности государства опора только на собственные силы. Израилю не нужна защита внешних сил (СССР, США или ООН), удержание оккупированных арабских территорий — единственная надежная гарантия безопасности Израиля. По палестинской проблеме израильские лидеры высказывались бескомпромиссно: «На территории Палестины существуют два государства — Израиль и Иордания, третьему государству здесь места нет».
Тем не менее, при всей неуступчивости израильская сторона в беседах с нами осторожно зондировала возможности урегулирования проблемы оккупированных территорий. Подчеркивая «гипотетический характер» в постановке вопросов, израильтяне спрашивали, например, возможна ли в перспективе передача Египтом Израилю пролива в Красном море и сектора Газа, если Израиль признает их египетскими территориями. Или может ли Сирия согласиться на постоянное размещение на Голанских высотах израильских военных постов при сохранении «суверенитета» Сирии над этой территорией и т.д. Такие зондирования израильской стороны говорят о возможности другого пути развития ситуации на Ближнем Востоке в отсутствие поддержки Израиля после агрессии 1967 года Соединенными Штатами Америки.
В рамках конфиденциального контакта с руководством Израиля обсуждались и решались не только проблемы ближневосточного урегулирования. Одним из вопросов, которые приходилось поднимать перед израильской стороной, было наше требование о прекращении вооруженных провокаций против советских боевых самолетов на линии египетско-израильского перемирия на Суэцком канале. Возникали и другие вопросы. Израильские представители, например, просили советскую сторону оказать содействие в освобождении раненых израильских военнослужащих, попавших в плен к египтянам и сирийцам.
Соединенным Штатам (лично помощнику президента по национальной безопасности Генри Киссинджеру) удалось убедить лидеров Израиля и египетского президента Анвара Садата в выгодности для обеих стран решения вопросов ближневосточного урегулирования путем поэтапных, сепаратных, частичных соглашений на двусторонней основе без Советского Союза. Реализация этой трехсторонней договоренности началась с подписания Израилем и Египтом, под эгидой США, весной 1974 года первого сепаратного частичного соглашения «О разводе египетских и израильских войск на Суэцком канале». Затем последовало подписание без участия СССР еще ряда египетско-израильских соглашений, в результате которых Египту был возвращен почти весь оккупированный Синайский полуостров.
Одновременно мы стали наблюдать снижение интереса израильских представителей к обсуждению перспективы восстановления дипломатических отношений между Израилем и СССР, тем более в увязке с необходимостью освобождения оккупированных арабских территорий. В сентябре 1971 года ЦК КПСС в одностороннем порядке принял секретное постановление об увеличении эмиграции в Израиль до трех тысяч человек в год (тогда это называлось «выезд граждан еврейской национальности на постоянное место жительства по каналу воссоединения семей»). В течение первого года после принятия этого постановления разрешения на выезд в Израиль получили более десяти тысяч советских евреев. Такое превышение квоты эмиграции сохранялось несколько последующих лет и вполне устраивало власти Израиля без дипотношений с СССР.
Рекомендуем почитать это интервью, в котором вы найдете немало других интересных фактов о закулисье советско-израильских отношений.
* * *
В настоящее время российско-израильские отношения считаются достаточно стабильными и деловыми. При этом не следует забывать, что в основе ближневосточной политики РФ лежит доктрина Примакова. И, как мы знаем, Россия активно поддерживает (в том числе и оружием) непримиримых врагов еврейского государства — ХАМАС и «Хезбаллу». Атакуя эти организации или предотвращая поставки вооружения, Израиль вызывает раздражение в Москве, где, несомненно, помнят, как гэбэшники, затеяв антиизраильскую войну, получили полвека назад на орехи.
«Спецслужба до сих пор рассматривает это дело как очень деликатное и запрещает рассекречивать его имя», — говорится в статье.
«В июне 1967 года Котов и его товарищи в Тель-Авиве увидели, что Израиль готовится к войне, но их начальство в Москве было убеждено, что ничего не произойдет, несмотря на угрозы арабов и развертывание ими войск в наступательных целях», — говорится в статье. «Советы начали спрашивать своих агентов, что происходит. ШАБАК решил «активировать двойных агентов, чтобы попытаться предотвратить войну», скормив русским правильную информацию, как сказал мне Реувен Мерхав, один из кураторов агента Orange», — пишет Бергман.
Агенту Orange было поручено встретиться с Котовым в офицерской форме и сказать ему, что Израиль развертывает войска на границе с Египтом, готовясь к войне, и будет атаковать первым, если СССР не добьется снижения напряженности и вывода египетской армии из Синая.
Такую же инструкцию получил второй двойной агент — польский журналист Виктор Граевский.
«Отчеты были переданы в Москву, но ничего не изменили. Обман и дезинформация, подготовленные в штаб-квартире КГБ, уже поставили Израиль и его соседей на дорогу войны», — пишет Бергман.
«Знать, как советская разведка пыталась перестроить баланс сил на Ближнем Востоке, необходимо для понимания маневров, приведших к началу Шестидневной войны. А еще это объясняет склад ума людей, выросших в КГБ и управляющих Россией сегодня, а также способы, которыми они пытаются влиять на международную политику», — утверждает журналист.
«КГБ называл этот modus operandi «активными мерами». Согласно документам КГБ, они были «направлены на оказание полезного влияния на аспекты политической жизни целевой страны, в том числе ее внешней политики; введение противника в заблуждение; подрыв и ослабление позиций противника», — сообщается далее.
«Руководители КГБ были убежденными антисемитами и видели в Израиле и мировом еврействе опасность, уступающую только главному врагу — Соединенным Штатам, — говорится в статье. — КГБ был решительно настроен дестабилизировать Израиль, совершенно непропорционально силе или влиянию этой страны. В апреле 1967 года, когда США добились успехов во Вьетнаме, Советы решили предпринять решительные активные меры для ослабления Израиля и этим также нанести удар по американцам. Передавая ложную информацию, Советы надеялись увеличить зависимость Сирии и Египта от Москвы и усугубить вовлеченность Египта в ближневосточную напряженность, заставив Египет применить свои мускулы против Израиля».
«Большинство экспертов в Москве были уверены, что в случае войны Израиль будет побежден в течение двух недель. Советы продолжали скармливать союзникам ложную информацию. Русские также одобрили полеты египетских МИГов (пилотируемых и советскими летчиками) над израильским атомным реактором в пустыне Негев — акт, воспринятый Израилем как прямая угроза этому в высшей степени секретному объекту», — рассказывает Бергман.
1 июня 1967 года глава Моссада получил от министра обороны США Роберта Макнамары «зеленый свет» для старта предупредительной атаки. 5 июня она состоялась, и через шесть дней война закончилась победой Израиля. Советские «активные меры» привели к результату, противоположному запланированному. Израиль стал региональной державой и более значимым союзником США, а Сирия и Египет были посрамлены.
10 июня СССР разорвал дипломатические отношения с Израилем. Через восемь дней все служащие советского посольства уплыли из страны, оставив здание пустым.
«Я осознал, что это конец эпохи», — вспоминает Мерхав, но добавляет: «И я подумал – Ближний Восток слишком важен для них. Они вернутся».
«Он был прав, — говорится в статье. — Россия вернулась и снова играет разрушительную, дьявольскую роль в мировой политике. Технология распространения дезинформации и использования фальшивых фактов для того, чтобы множить трения и разногласия, обманывать и запугивать, возможно, изменилась, но менталитет остался прежним. Россия по-прежнему считает «активные меры» законным способом сокращать разрыв между Россией и Западом и усиливать влияние Москвы на весь мир — в том числе на Ближний Восток».
«Разница между июнем 1967-го и сегодняшним днем заключается в том, что теперь русские, похоже, прекрасно справляются», — резюмирует Бергман.
* * *
В связи с этой публикацией особый интерес представляет интервью Игоря Латунского с Юрием Котовым в газете «Совершенно секретно», вышедшей в августе 2016-го под названием «У меня тут товарищи из Тель-Авива…».
Познакомимся с некоторыми фрагментами этого интервью — естественно, учитывая, что информация в нем выдана дозированно, тенденциозно и с затушевыванием неприятных для СССР/России фактов. Ну и, понятно, с антиизраильских и патерналистских позиций, которые сохранились во внешней политике России по сей день.
«Наиболее масштабной была третья война 1967 года (так называемая Шестидневная война), последствия которой — оккупация значительных территорий Сирии, Иордании и Египта — не ликвидированы до сих пор.
Эта война назревала постепенно, эскалация напряженности достигла максимума весной 1967 года, и 5 июня началась вооруженная агрессия Израиля. В течение нескольких дней израильская авиация нанесла мощные удары по вооруженным силам арабских стран, были оккупированы значительные территории. Дальнейшее наступление израильской армии угрожало падением режимов в этих трех арабских странах, что означало прямой удар по позициям и интересам СССР в регионе, и трудно предсказуемыми последствиями для всего мира. Требовалось немедленно прекратить агрессию Израиля.
Опираясь на достоверные данные разведки, советское правительство распространило информацию об истинном положении дел на Ближнем Востоке. Был подготовлен советский проект резолюции СБ ООН, заседание которого состоялось 6 июня 1967 года, с требованием немедленно прекратить огонь и освободить захваченные Израилем арабские территории. Однако западные страны во главе с США выступили против второй части резолюции об освобождении территорий, дав тем самым «зеленый свет» продолжению израильского наступления. В качестве первого шага в остановке боевых действий СССР согласился проголосовать за урезанный проект резолюции, планируя продолжить дальше борьбу за освобождение арабских территорий.
Израиль не подчинился резолюции Совета Безопасности ООН и продолжал наступление. США и западные страны, всячески маневрируя, препятствовали новому созыву СБ ООН и принятию второй, более решительной резолюции. При этом США открыли воздушный мост для снабжения израильской армии вооружением. Советское правительство, убедившись, что политические демарши не дают результатов, пошло на некоторые военные меры: Вооруженные силы СССР были приведены в полную боевую готовность, начались поставки в Каир и Дамаск советского боевого снаряжения и запасных частей к советскому оружию, которым были оснащены сирийская и египетская армии. Советская эскадра ВМФ в Средиземном море получила приказ начать плотное конвоирование судов Шестого американского флота.
Десятого июня израильскому послу в Москве была вручена нота с решительным предупреждением, что если Израиль не прекратит немедленно военные действия против арабских стран, СССР «примет в отношении Израиля санкции со всеми вытекающими отсюда последствиями». В столь напряженной обстановке на решение отводились считанные часы. Поскольку ответ Израиля задерживался, СССР принял решение о разрыве дипломатических отношений с Тель-Авивом в тот же день — 10 июня 1967 года. За СССР последовали Болгария, Венгрия, Польша, Чехословакия и Югославия, которые также разорвали дипломатические отношения с Израилем. В тот же день председатель Совета Министров СССР Косыгин позвонил Президенту США Линдону Джонсону с требованием немедленно принять меры к прекращению Израилем военных действий против арабских стран и предупредил, что СССР «не останется безучастным к происходящему». Через 75 минут после телефонного звонка Косыгина США уведомили советское правительство о «согласии Израиля прекратить огонь».
… Сейчас многие вспоминают Карибский кризис 1962 года, возникший из-за советских ракет на Кубе, который якобы поставил мир на грань ядерной войны. Ближневосточный кризис 1967 года был не менее опасен из-за прямого противостояния СССР и США в Средиземном море. Боевые корабли ВМФ двух стран вышли в непосредственные соприкосновения из-за очень высоких геополитических интересов каждой из супердержав в регионе.
После того, как Шестидневная война закончилась, наступила пора ликвидации ее последствий, прежде всего — принуждение Израиля к возврату своих войск «на линии до 05.06.67» и возврату соседним арабским странам оккупированных территорий. Но больших подвижек в этом направлении не происходило. Советскому Союзу не хватало контактов с руководителями Израиля для прямого диалога. Парадокс ситуации состоял в том, что после прекращения военных событий на Ближнем Востоке в июне 1967 года израильские представители всех уровней буквально атаковали советских официальных представителей за рубежом с настойчивыми предложениями о восстановлении дипломатических отношений. Было известно, что отношения с СССР руководству Израиля были действительно нужны позарез.
Во-первых, для диалога с советской стороной в отстаивании своих позиций в ближневосточном урегулировании. Во-вторых, что наиболее важно, израильскому руководству требовались возможности для организации еврейской эмиграции из СССР непосредственно с советской территории. Эмиграция — это стержень еврейской национальной идеи сионизма и всей политики государства. Надо понимать, что еврейская община Советского Союза всегда была основным источником массовой и интеллектуально развитой эмиграции в Израиль. Принимая во внимание все это, руководство СССР совершенно правильно планировало использовать заинтересованность Израиля в восстановлении дипотношений с СССР в качестве главного средства воздействия на Тель-Авив для ликвидации последствий Шестидневной войны. Однако восстановление дипломатических отношений с Израилем в условиях продолжающейся израильской оккупации территорий соседних арабских государств было неприемлемым — оно означало бы потерю нами возможности давления на израильское руководство.
Считалось, что за восстановление отношений с Израилем еще до вывода израильских войск с оккупированных территорий выступали председатель КГБ СССР Андропов, руководство политической разведки, министр обороны маршал Гречко, заведующий международным отделом ЦК КПСС Пономарев. Против были председатель Президиума Верховного Совета СССР Подгорный, министр иностранных дел Громыко, секретарь ЦК КПСС Суслов. Брежнев занимал нейтральную позицию. К середине 1971 года в верхах возник компромисс по этому вопросу. Было признано целесообразным установить с Израилем неофициальные дипломатические отношения, а также создать конфиденциальный контакт «между руководством СССР и Израиля для поиска путей урегулирования арабо-израильского конфликта». Решение по этому вопросу было принято Политбюро ЦК КПСС 5 августа 1971 года с грифом «Сов.секретно. Особая папка». Создание конфиденциального контакта поручалось КГБ СССР, практическая реализация этого решения была возложена на внешнюю разведку, которая тогда входила в состав КГБ под названием Первое главное управление КГБ СССР.
Разведка предложила привлечь к этой работе Евгения Максимовича Примакова, который, работая первым заместителем директора ИМЭМО АН СССР, стал широко известен не только в нашей стране, но и за рубежом как опытный политолог-международник, специалист по Ближнему Востоку. Затем последовали действия во исполнение решения Политбюро КПСС с участием ПГУ КГБ и израильской разведки Моссад. Примаков был доставлен инкогнито в Тель-Авив 28 августа 1971 года, где поочередно его приняли первые руководители Израиля: премьер-министр Голда Меир, министр иностранных дел Аба Эвен и министр обороны Моше Даян. Состоялся первый после израильской агрессии официальный обмен мнениями на высоком уровне по проблемам ближневосточного урегулирования.
Первые беседы с лидерами Израиля носили заявочный характер, зондировались разные варианты урегулирования, и закончились они безрезультатно. Тем не менее, обе стороны выразили удовлетворение проведенным обменом мнениями и предложили продолжить встречи. Докладывая в Москве о своем конфиденциальном визите и беседах с израильскими лидерами, Примаков рассказал, что по прибытии в Тель-Авив его разместили в квартире жилого дома. Общая атмосфера пребывания в Израиле и беседы были деловыми, однако чувствовал он себя неуютно: «Один в чужой незнакомой стране, думал, произойдет что-то и никто не узнает!». Ощущения Евгения Максимовича были понятны, и было решено подключить к работе с ним второго человека. Выбор пал на меня.
В 1971 году после завершения работы в резидентуре КГБ в Бейруте я был назначен начальником направления ПГУ КГБ, курировавшего разведывательную работу в Израиле, Иордании, Ливане и Палестинском движении сопротивления (ПДС). Евгений Максимович не скрывал своего удовлетворения тем, что выбрали меня. Я тоже был рад этому. К тому моменту мы с ним подружились, хорошо понимали друг друга и успешно взаимодействовали в дальнейшей работе. Наша совместная деятельность одобрялась руководством в Москве.
Встречи в рамках конфиденциального контакта с израильтянами стали регулярными. Трижды, когда происходила смена израильских лидеров, встречи проходили в Израиле. Первый раз Примаков посетил Израиль в августе 1971 года, затем вдвоем мы были в Израиле в апреле 1975 года, и нас принимали новые руководители государства премьер-министр Ицхак Рабин, министр иностранных дел Игаль Алон и министр обороны Шимон Перес. В третий раз — в сентябре 1977 года после прихода к власти в Израиле правой оппозиции, блока «Ликуд» нас принял лидер блока, ставший очередным премьер-министром государства Менахем Бегин. Между встречами, проходившими в Израиле, другие встречи в рамках конфиденциального контакта организовывались в странах Европы, куда приезжали в разное время ответственные израильские лица — руководитель канцелярии премьер-министра и глава кабинета министра иностранных дел. Вторым человеком в израильской делегации обычно был один из руководителей Моссада.
Конфиденциальности таких поездок уделялось большое внимание. Существовал контакт между руководителями резидентур КГБ и Моссада в Вене, а затем в Риме. По этому каналу согласовывались даты наших встреч в Израиле и планы следования в Тель-Авив. Согласно условиям, разрабатываемым совместно с израильскими коллегами, мы с Евгением Максимовичем прилетали из Москвы в один из крупных аэропортов Европы, где нас брали под наблюдение сотрудники нашей резидентуры в этой стране. Затем, не выходя за пределы аэропорта, мы переходили в секцию для транзитных пассажиров, где нас встречал сотрудник Моссада и передавал нам специально изготовленные израильские паспорта на подставные фамилии и билеты на рейс израильской авиакомпании «Эль-Аль» до Тель-Авива. Под надзором сотрудника Моссада мы проходили в самолет и вылетали в Тель-Авив, в аэропорт имени Бен-Гуриона, где нас сажали в машину прямо от самолета и доставляли до места нашего проживания. Там нас встречал ответственный работник, знакомил нас с графиком встреч с руководителями Израиля и порядком нашего пребывания в их стране. Дальше мы были под постоянным надзором сотрудников спецслужб, все передвижения происходили на их автомашине в сопровождении их сотрудников.
Советские предложения по урегулированию арабо-израильского конфликта, получившие название «Мир в обмен на территорию», фактически представляли собой пакетную сделку, в рамках которой Израилю предназначалось вывести свои войска с арабских территорий, оккупированных после 5 июня 1967 года. Затем приступить к решению палестинской проблемы. В ответ Израиль получал международные гарантии безопасности государства и свободы судоходства по всем морским путям региона, а также восстановления дипломатических отношений с Советским Союзом, что на тот момент было весьма важно для Тель-Авива.
Другим средством нашего воздействия на израильских руководителей был аргумент о том, что «продолжение оккупации Израилем хотя бы части захваченных территорий сохраняет базовую причину для последующих вооруженных столкновений в регионе». То есть произойдет увековечивание арабо-израильского конфликта. Лидеры Израиля, не возражая в принципе против таких наших аргументов, тем не менее, выступали в ходе переговоров с жестких позиций, которые сводились к следующему: компромисс с арабскими странами возможен, но только не по оккупированным территориям. В вопросе безопасности государства опора только на собственные силы. Израилю не нужна защита внешних сил (СССР, США или ООН), удержание оккупированных арабских территорий — единственная надежная гарантия безопасности Израиля. По палестинской проблеме израильские лидеры высказывались бескомпромиссно: «На территории Палестины существуют два государства — Израиль и Иордания, третьему государству здесь места нет».
Тем не менее, при всей неуступчивости израильская сторона в беседах с нами осторожно зондировала возможности урегулирования проблемы оккупированных территорий. Подчеркивая «гипотетический характер» в постановке вопросов, израильтяне спрашивали, например, возможна ли в перспективе передача Египтом Израилю пролива в Красном море и сектора Газа, если Израиль признает их египетскими территориями. Или может ли Сирия согласиться на постоянное размещение на Голанских высотах израильских военных постов при сохранении «суверенитета» Сирии над этой территорией и т.д. Такие зондирования израильской стороны говорят о возможности другого пути развития ситуации на Ближнем Востоке в отсутствие поддержки Израиля после агрессии 1967 года Соединенными Штатами Америки.
В рамках конфиденциального контакта с руководством Израиля обсуждались и решались не только проблемы ближневосточного урегулирования. Одним из вопросов, которые приходилось поднимать перед израильской стороной, было наше требование о прекращении вооруженных провокаций против советских боевых самолетов на линии египетско-израильского перемирия на Суэцком канале. Возникали и другие вопросы. Израильские представители, например, просили советскую сторону оказать содействие в освобождении раненых израильских военнослужащих, попавших в плен к египтянам и сирийцам.
Соединенным Штатам (лично помощнику президента по национальной безопасности Генри Киссинджеру) удалось убедить лидеров Израиля и египетского президента Анвара Садата в выгодности для обеих стран решения вопросов ближневосточного урегулирования путем поэтапных, сепаратных, частичных соглашений на двусторонней основе без Советского Союза. Реализация этой трехсторонней договоренности началась с подписания Израилем и Египтом, под эгидой США, весной 1974 года первого сепаратного частичного соглашения «О разводе египетских и израильских войск на Суэцком канале». Затем последовало подписание без участия СССР еще ряда египетско-израильских соглашений, в результате которых Египту был возвращен почти весь оккупированный Синайский полуостров.
Одновременно мы стали наблюдать снижение интереса израильских представителей к обсуждению перспективы восстановления дипломатических отношений между Израилем и СССР, тем более в увязке с необходимостью освобождения оккупированных арабских территорий. В сентябре 1971 года ЦК КПСС в одностороннем порядке принял секретное постановление об увеличении эмиграции в Израиль до трех тысяч человек в год (тогда это называлось «выезд граждан еврейской национальности на постоянное место жительства по каналу воссоединения семей»). В течение первого года после принятия этого постановления разрешения на выезд в Израиль получили более десяти тысяч советских евреев. Такое превышение квоты эмиграции сохранялось несколько последующих лет и вполне устраивало власти Израиля без дипотношений с СССР.
Рекомендуем почитать это интервью, в котором вы найдете немало других интересных фактов о закулисье советско-израильских отношений.
* * *
В настоящее время российско-израильские отношения считаются достаточно стабильными и деловыми. При этом не следует забывать, что в основе ближневосточной политики РФ лежит доктрина Примакова. И, как мы знаем, Россия активно поддерживает (в том числе и оружием) непримиримых врагов еврейского государства — ХАМАС и «Хезбаллу». Атакуя эти организации или предотвращая поставки вооружения, Израиль вызывает раздражение в Москве, где, несомненно, помнят, как гэбэшники, затеяв антиизраильскую войну, получили полвека назад на орехи.
Комментариев нет:
Отправить комментарий