История, которую собираются снять в кино.
Девушка с яблоками.
История выживания после Холокоста и таинственных путей Бога, которые сблизили людей здесь, в Америке, после того, как их жизни соприкоснулись в темные дни Гитлера. Август 1942 года. Пётркув, Польша.
В то утро небо было мрачным, пока мы с нетерпением ждали. Всех мужчин, женщин и детей еврейского гетто Петркова согнали на площадь. Ходили слухи, что нас перевозят. Мой отец только недавно умер от тифа, который распространился по переполненному гетто. Больше всего я боялся, что нашу семью разлучат. «Что бы ты ни делал, - прошептал мне мой старший брат Исидор, - не говори им своего возраста. Скажем, тебе шестнадцать.
Я был высоким для мальчика 11 лет, так что я мог обмануть их. Таким образом, я мог бы считаться ценным работником.
Ко мне подошел эсэсовец, цокая сапогами по булыжнику... Он осмотрел меня с ног до головы, а потом спросил, сколько мне лет. "Шестнадцать", - сказал я. Он направил меня налево, где уже стояли мои три брата и другие здоровые молодые люди. Нашу мать послали направо вместе с другими женщинами, детьми, больными и пожилыми людьми.
Я прошептал Исидору: «Почему?» Он не ответил. Я подбежал к маме и сказал, что хочу остаться с ней. «Нет», - строго ответила она. Уходи. Не мешай. Иди со своими братьями». Она никогда раньше не говорила так резко. Но я понял: она меня защищала. Она так меня любила, что на этот раз сделала вид, что не любит. Это был последний раз, когда я ее видел.
Меня и моих братьев перевезли в вагоне для перевозки скота в Германию. Однажды ночью мы прибыли в концлагерь Бухенвальд, и нас отвели в переполненный барак. На следующий день нам выдали форму и идентификационные номера.
«Меня больше не зовут Германом». Сказал я своим братьям. «Меня зовут 94983».
Меня отправили работать в крематорий лагеря, загружать мертвых в лифт с ручным управлением. Я тоже чувствовал себя мертвым. я перестал быть человеком, я стал числом. Вскоре нас с братьями отправили в Шлибен, один из лагерей под Берлином.
Однажды утром мне показалось, что я слышу голос матери. «Сынок, - сказала она мягко, но ясно, - я пошлю тебе ангела». Я проснулся. Это был просто сон. Прекрасный сон. Но в этом месте не могло быть ангелов. Осталась только работа. И голод. И страх.
Пару дней спустя я гулял вокруг лагеря, вокруг бараков, возле забора из колючей проволоки, где охранники не могли меня видеть. Я был один. Я заметил по ту сторону забора маленькую девочку с легкими, почти светящимися кудрями. Она была наполовину скрыта за березой. Я огляделась, чтобы убедиться, что меня никто не видит. Я тихо позвал ее по-немецки:
- У тебя есть что-нибудь поесть? Она не поняла.
Я медленно подошел к забору и повторил вопрос по-польски. Она шагнула вперед. Я был худым и изможденным, мои ноги были обернуты тряпками, но девушка не выглядела испуганной. В ее глазах я увидел жизнь. Она вытащила из шерстяной куртки яблоко и бросила через забор. Я схватил плод и, когда я начал убегать, я услышал, как она тихо сказала: «Увидимся завтра».
Я возвращался на одно и то же место у забора каждый день в одно и то же время. Она всегда была рядом и приносила мне что-нибудь поесть - кусок хлеба или, еще лучше, яблоко. Мы не осмеливались говорить или задерживаться. Быть пойманным означало бы смерть для нас обоих. Я ничего о ней не знал, просто добрая фермерская девочка, кроме того, что она понимала по-польски. Как ее звали? Почему она рисковала жизнью ради меня? Надежды было так мало, и эта девушка по ту сторону забора дала мне нечто, ещё более питательное, чем хлеб и яблоки.
Почти семь месяцев спустя нас с братьями затолкали в угольную машину и отправили в лагерь Терезиенштадт в Чехословакии.
«Не приходи больше», - сказал я девушке в тот день. "Нас увозят." Я повернулся к баракам и не оглянулся, даже не попрощался с маленькой девочкой, имя которой я так и не узнал, - девочкой с яблоками.
Мы были в Терезиенштадте три месяца. Война подходила к концу, союзные войска приближались, но моя судьба казалась предопределенной. 10 мая 1945 года я должен был умереть в газовой камере в 10 часов утра. В тишине рассвета я попытался подготовиться. Столько раз казалось, что смерть готова забрать меня, но каким-то образом я выжил. Теперь все было кончено. Я думал о своих родителях. По крайней мере, думал я, мы воссоединимся.
Но в 8 утра поднялась суматоха. Я слышал крики и видел, как люди бегают по лагерю во все стороны. Я догнал своих братьев. Русские войска освободили лагерь! Ворота распахнулись. Все бежали, я тоже. Удивительно, но все мои братья выжили; не знаю как. Но я знал, что девушка с яблоками была ключом к моему выживанию. В месте, где зло казалось торжеством, доброта одного человека спасла мне жизнь, дала мне надежду там, где ее не было. Моя мать обещала прислать мне ангела, и ангел пришел.
В конце концов я добрался до Англии, где меня спонсировала еврейская благотворительная организация, и я поселился в общежитии с другими мальчиками, пережившими Холокост и обучавшимися электронике. Потом я приехал в Америку, куда уже переехал мой брат Сэм. Я служил в армии США во время Корейской войны и вернулся в Нью-Йорк через два года.
К августу 1957 года я открыл собственную мастерскую по ремонту электроники. Я начинал осваиваться.
Однажды мне позвонил мой друг Сид, которого я знал по Англии. «У меня свидание. У нее есть польская подруга. Пусть это будет девушка для тебя». Свидание вслепую? Нет, это не для меня. Но Сид продолжал приставать ко мне, и через несколько дней мы направились в Бронкс, за его девушкой и ее подругой Ромой.
Я вынужден был признать, что для свидания вслепую это было не так уж и плохо. Рома работала медсестрой в больнице Бронкса. Она была добра и умна. К тому же она была красива, с вьющимися каштановыми кудрями и зелеными миндалевидными очень живыми глазами. Мы вчетвером поехали на Кони-Айленд. С Ромой было легко разговаривать, легко общаться. Оказалось, она тоже боялась свиданий вслепую! Мы оба пришли, только чтобы помочь нашим друзьям. Мы прогулялись по променаду, наслаждаясь соленым атлантическим бризом, а затем пообедали на берегу. Я не помнил, чтобы когда-нибудь мне было так хорошо. В машине Сида, мы с Ромой делили заднее сиденье.
Как европейские евреи, пережившие войну, мы знали, что между нами многое осталось недосказанным. Начала она: «Где вы были, - мягко спросила, - во время войны?» «Лагеря, - сказал я. Ужасные воспоминания все еще живы, невосполнимые потери ... Я пытался забыть. Но это никогда не забудется».
Она кивнула. «Моя семья пряталась на ферме в Германии, недалеко от Берлина», - сказала она мне. «Мой отец знал священника, и он принес нам арийские бумаги». Я представил, как она, должно быть, тоже страдала, страх-постоянный спутник. И все же мы оба остались в живых, и теперь в новом мире.
«Рядом с фермой был лагерь». Рома продолжила. «Я видела там мальчика и каждый день бросала ему яблоки». Какое удивительное совпадение, что она помогла другому мальчику.
«Как он выглядел?»- спросил я.
«Он был высоким, худым и голодным. Я видела его каждый день в течение шести месяцев». Мое сердце колотилось. Я не мог в это поверить. Этого не могло быть.
- Он сказал вам однажды не возвращаться, потому что уезжает из Шлибена? Рома с удивлением посмотрела на меня:
«Да!»
«Это был я!!!»
Я был готов взорваться от переполнявшей меня радости. Я не мог в это поверить! Она - мой ангел!
«Я не позволю тебе изчезнуть!»,- сказал я Роме. И там на заднем сиденьи машины на том свидании вслепую я сделал ей предложение. Я не хотел ждать!!!
«Ты больной!» -сказала она. Но пригласила меня встретиться с ее родителями на субботний ужин на следующей неделе.
Я так много хотел узнать о Роме, но самое важное, что я всегда знал: ее стойкость, ее доброта. В течение многих месяцев, в тех ужасных обстоятельствах, она приходила к забору и давала мне надежду. Теперь, когда я снова нашел ее, я не мог ее потерять. В тот день она сказала мне "да". И я сдержал свое слово. После почти 50 лет брака, двух детей и трех внуков я никогда не отпускал ее от себя.
Герман Розенблат из Майами-Бич, Флорида
Комментариев нет:
Отправить комментарий