Ася Энтова О Войне за независимость и Шестидневной войне

 

Ася Энтова О Войне за независимость и Шестидневной войне В дни праздника Песах приятно выбраться на природу. Погода еще не жаркая и многие семьи или группы молодежи устремляются по туристским маршрутам. Так и мы отправились погулять в окрестностях города Бейт-Шемеш, где множество туристских маршрутов по лесам и горам. Взобравшись на один из холмов, мы поразились открывшемуся оттуда простору: направо открывался вид на прибрежную долину до Ашкелона, влево - горы до поселков Гуш-Эциона. Леса, поля, еврейские поселки и почти полное отсутствие арабских поселений. Почему? Что, они не селились здесь, на этой плодородной земле вблизи еврейских городов? Селились и во множестве. Но от их сел остались лишь скрывшиеся среди травы развалины, да памятные таблички: "Здесь такой-то еврейский батальон в борьбе с превосходящими силами противника с большими потерями захватил Н-скую высоту и проложил дорогу на Иерусалим". Именно здесь проходили ожесточенные бои во время Войны за Независимость, здесь прошла объездная дорога - "дерех Бурма" по которой доставлялись продукты в осажденный Иерусалим. Арабы отсюда бежали, их села - убежища бандитов были разрушены, и сегодня это любимое место израильтян для прогулок в центре страны. Перефразируя Суворова, скажем: "Тяжело в бою - легко потом, после победы". А теперь взглянем на прилегающие к Иерусалимскому коридору Иудею и Самарию. Такие же холмы, кое-где поросшие лесом, зеленые ущелья, радующие глаз замечательными весенними цветами. Свободно гуляют по этим холмам редкие смельчаки, остальные ездят от ограде к ограде поселений. Правда, большой части мужского населения, служащего в "милуим", приходится регулярно наведываться сюда на танке или в бронемашине. Коричневые пятна Арафатии расползаются по карте, занимая все больше и больше места, в то время как еврейское строительство практически заморожено. Скоро разделительный забор попытается отсечь эти места от приморской равнины и тогда уж точно никто не отважится гулять здесь. Израиль получил эти места во время Шестидневной войны 1967 года с легкостью необыкновенной. Хеврон, например, был был освобожден без единого выстрела главным армейским раввином равом Гореном. Калькилия была разрушена до основания. Арабы бежали, и только взорванные мосты через Иордан не дали им возможности окончательно уйти из Израиля. Доставшееся легко - легко и потерять. Но, несмотря на все усилия различных израильских правительств после 67-го года расстаться с этой землей, Иудея, Самария и Газа до сих пор наши. И после 10 лет процесса Осло, затевавшегося именно с целью избавиться от этих мест, наши войска вынуждены вновь и вновь входить в Калькилию и Шхем, Дженин и Рамаллу. Что же нам делать с историческим центром Израиля, презрительно обозванным левыми - "территориями" ? "И горько есть и жалко бросить", - говорили на моей "доисторической родине". Если мы признаем, что история - это не просто цепь случайностей, если мы попробуем как Шпенглер, Тойнби или рав Кук рассуждать о смысле истории, задуматься над тем, почему в 67-ом свалилась нам в руки эта земля, то возможно у нас появятся шанс на разрешение тех проблем, которые стоят перед нами. История не признает альтернативы, но все же представим на минуту, что СССР разваливается раньше или просто перестает помогать арабам, арабы не решаются на очередную агрессию против Израиля. Израиль в границах "чуть больше Освенцима" заключает с соседями мирный договор, фактический или, даже, официальный. Израильские арабы становятся лояльными гражданами государства и, в связи с начавшейся алией из СССР, не представляют даже демографической угрозы (Реально, до заключения договора Осла израильские арабы практически не поддерживали интифаду. Сегодня рождаемость среди израильских арабов приближается к средне израильской и намного отстает от уровня арабов Иудеи и Самарии.) Арафат бесперспективно сидит в Иордании и планирует устроить там переворот (В будущем ему за это грозит "Черный сентябрь"). Социалисты остаются у власти, Ликудовского "переворота" не происходит. Но и лидеры Аводы, видя, что их власти ничего не угрожает, считают полезным либерализовать экономику в связи с требованием времени. Экономика, освобожденная от тяжелого военного напряжения, делает резкий подъем уже в 70-е (а не в конце 80-х-начале 90-х, как в реальности). Казалось бы, живи - не тужи! Со спокойствием и экономическим процветанием приходит постмодерн, идеология постсионизма, отменяется закон о Возвращении, вводится исправляющая дискриминация для арабов. Западный Иерусалим как наиболее проблематичная пограничная область переходит под международный суверенитет. Из-за отсутствия в нем политкорректности отменяется гимн, где Иерусалим упоминается. Ультрарелигиозным евреям, которые только и остаются в Иерусалиме, все это безразлично, они даже выигрывают - международные силы охраняют этот этнический заповедник от машин в субботу. Твердолобые сионисты покупают землю в Иордании и селятся там. Бизнесмены потихоньку перебираются от все растущих налогов в Америку. Арабы перестают вспоминать о беженцах из Яффы и Лода и крепко держатся за свои привилегии. В награду государство становится государством всех его граждан: арабско-еврейским или арабско-еврейско-бедуино-друзским. Дальше уже не интересно, погибает ли оно под внезапной атакой противника или продолжит цвести эдаким ближневосточным Тайванем, не имеющим уже никаких национальных еврейских черт. Важно, что Еврейское государство исчезает. По-видимому, именно для того, чтобы помешать такому развитию сценария и был нам даден не по заслугам этот подарок - сердце Эрец Исраэль, чтобы не могли мы убежать от своего живого еврейства, забыть о нем, ассимилироваться или харедиризироваться, ожидая Мессию на Брайтон-Бич. Эта земля свалилась на нас так, как если б пресловутое яблоко, вдохновившее Ньютона, свалилось на него, когда он, забыв о науке, пьянствовал бы с друзьями, и отрезвив его, заставило бы вернуться от соблазнов к письменному столу. Мы не были готовы воевать за эту землю - она досталась нам даром. Но это был не дар судьбы, не везение, и уж тем более не соблазн, - это был вызов. Американцы называют это - "челенж", религиозные евреи - "испытание". Но мы не были готовы достойно ответить на вызов судьбы. Земля не была аннексирована, на нее не был распространен израильский суверенитет. Не скоро и с большим трудом при полном противодействии наших правителей, как социалистических, так и либеральных, евреи начали ее заселение. На первый взгляд отличие Иудеи, Самарии и Газы от плато Голан состоит в том, что на Голанах практически не было нееврейского населения, а вместе с Иудеей, Самарией и Газой нам в 67 году досталось около миллиона арабов. Но истинное отличие заключается не в этом. Идеологи сионизма никогда не считали арабов главным препятствием на пути заселения Израиля. Они так же никогда не ставили себе задачу уменьшить арабское присутствие в Израиле - ни в Войну за Независимость, ни в 67-м году. И социалисты, и ревизионисты планировали совместное проживание с арабами - социалисты на основе "рабоче-крестьянской солидарности", ревизионисты - на основе принципа "железной стены" Жаботинского. В войну за независимость Бен-Гурион уговаривал арабов остаться и не бежать. В шестидневную войну Голда Меир распорядилась подать грузовики, вернуть арабов, и отстроить им разрушенные Калькилию и Шхем. И только после этого стали они "колючками в боках наших", как предсказано об этом в книге, которую евреи читают уже несколько тысяч лет. Главное отличие заключается в том, что на Голанах можно просто использовать землю и воду, устроив археологический заповедник в Гамле. А каждая пядь земли в Иудее и Самарии это не только история, это - живая память. На каждом холме - то древний колодец, то вино- или масло-давильня. Древние столицы - Иерусалим и Хеврон - составляют основу еврейского самосознания, их нельзя превратить в исторические памятники, с ними приходится взаимодействовать. За могилами предков можно либо любовно ухаживать, сохраняя память о них, либо отречься и предоставить им зарастать бурьяном. Моше Даян отдал Храмовую гору мусульманскому религиозному совету ВАКФ, чтобы это место не кололо его единственный оставшийся глаз атеиста своей святостью, чтоб не мешало успешному преобразованию евреев в "хананейцев", "израильтян" или в "народ, как все другие". Арабы разрушают всемирный археологический памятник, сваливая уникальные раскопки в мусор, но израильскому руководству в данном случае наплевать даже на мировое общественное мнение - в бурьян остатки Храма, лишь бы не вспоминать о том, кто мы, откуда пришли и для чего мы здесь. Возможно в 90-м году, когда интифада выдохлась, а Арафат сидел в Тунисе без денег и поддержки, у Израиля вновь был шанс на вышеописанный сценарий мирной ассимиляции еврейского государства в новоближневосточное. Но на этот раз судьба стала править нами уже не пряником, а кнутом. То ли левым идеологам действительно не терпелось получить Новый Ближний Восток немедленно ("НБЛ ахшав!"), то ли захотели денег (см. "Дело Гиносара" и др.), то ли спешили на любых условиях поскорее вернуться к власти (см. статью "Территории в обмен на власть"), но в результате импорт Арафата в сердце страны гарантировал нам, что мы не сможем забыть о своем еврействе. Арафат будет нам напоминать о нем днем и ночью, стрельбой и взрывами, в Иерусалиме и в Нетании, в Хайфе и в Тель-Авиве. Его расправа с "маштапниками" (арабы, сотрудничавшие с из израильской властью как тайные осведомители), его тайная полиция, свободно орудующая и среди арабов-граждан Израиля, навсегда отучила их от лояльности еврейской стране. Его диктаторское правление разрушило надежду тех арабов, которые искали спокойствия и свободу от исламского фундаментализма, его война подорвала экономическое преуспевание арабов Иудеи, Самарии и Газы (пусть относительно низкое для Израиля, но весьма высокое на фоне Иордании и Египта и др. арабских стран). Арабы вновь захотели эмигрировать из Израиля. Даже ассимиляция европейских евреев благодаря Арафату встретила препятствие в виде всплеска антисемитизма в Европе, обусловленного все той же "Войной Осло". (Вспомним, что победа в Шестидневной войне привела как раз к всеобщему восхищению еврейской силой). "Умного судьба ведет, глупца - тащит". Если мы будем больше прислушиваться к серьезным аналитикам, чем к истерикам СМИ, если будам верить свои глазам больше, чем лозунгам кресло-озабоченных политиков, если прибавим к миллиардам, необходимым для строительства разделительного забора, ежемесячные миллионы на его охрану и сравним это со стоимостью одной "катюши" или мешка взрывчатки, если будем больше доверять своей интуиции, чем БАГАЦу, то нам придется сделать вывод: НАМ НЕОБХОДИМО ВЕРНУТЬСЯ К СЕБЕ. К себе - к своей истории, к своей земле, к своей мечте о Еврейском государстве (какой бы смысл каждый из нас в него ни вкладывал), к могилам отцов и к свободе детей гулять без охраны автоматчиков. И не следует упираться в вопрос "А что нам делать с арабами?". Неправомерен уже сам его высокомерно-покровительственный тон. Мы арабам ничего не должны и мы не обязаны ничего с ними делать. Они взрослые и свободные люди, почти поголовно обладающие гражданством одной из арабских стран. Мы не должны навязывать им няньку в лице Арафата или Абу-Мазена или всовывать соску израильского соцстраха. Мы должны четко обозначить свои намерения, распространив на всю территорию Израиля наш суверинитет, а уж их дело принимать решение. Хотят уехать от нас - извольте, обсудим, чем мы можем помочь, хотят воевать с нами - пусть попробуют, хотят сосуществовать мирно - пусть сперва это докажут. С арабами мы уж как-нибудь справимся, вопрос в том, что нам делать с евреями, друг с другом, с самим собой. На заре перестройки прошумел по советским кинотеатрам талантливый фильм грузинского режиссера, где в конце говорилось, что никчемна та дорога, что не ведет к Храму. Дорога Шестидневной войны вела прямиком к Третьему Храму, что бы каждый из нас, евреев, под этим не подразумевал. Не стоит в очередной раз пробовать уклониться от предначертанного нам судьбой пути, руководствуясь американской "Дорожной картой". Все равно не получится! Фотографии автора 4.05.2003 Остальные фотографии "Бирманской дороги"