Жили в городе Ростове…

Опубликовано: 9.05.2021

Накануне парадов под фанфары и салюты еще одна история про подвиг, мужество, честь и веру. Только без труб, барабанов и фейерверков. Те, кто помнит автора, Олега Юрьевича Левицкого, знают его в основном, как эстрадного драматурга. А он помимо скетчей писал еще такие зарисовки. Трогательные и трагичные одновременно. Как часто в реальной жизни и случается.

– Было это в годы Отечественной войны, когда наша армия оставила Ростов-на-Дону. Славно или бесславно – решать историкам. Я только знаю, что на третью неделю пребывания немцев в нашем городе на пороге дома баса-профундо появился сосед – кантор из синагоги. Глаза слезятся, щеки ввалились, словом, что Евсея Каца описывать – прятать его надо, поскольку в городе пошли слухи: скоро немцы всех иудеев ликвидируют. К тому же будут сурово карать тех, кто окажет помощь людям еврейской национальности. И закоптила под полом баса-профундо керосиновая лампа. Не качайся Кац в моленье, как маятник, показалось бы, что время остановилось навсегда. По ночам Иван Никифорович поднимал Евсея наверх и кормил его, чем бог послал. Даже блинами однажды попотчевал, приговаривая: «Ешь, Евсей, – блины, что вспотевшая маца». Холостяки чай пили вприглядку и беседы вели: «Почему в Иерусалиме есть Стена плача, а стена радости отсутствует? Отчего, считая деньги, мы плюем на пальцы, а не на деньги?» И так до рассвета. Спустя примерно месяц грохнули в дверь прикладом. Открыл Иван Никифорович: офицер германский, солдаты и переводчик из местных.

– Юде?

– Какой еще юде? Певчий я.

– Евреев прячешь?

Тут профундо вовсю зарокотал:

– Герр офицер! Неужто служитель православной церкви обрезанного прятать будет? Мне что, жить надоело? Верите?

Офицер оглядел прихожую и хлопнул дверью.

И просидел Евсей в подполье, пока не драпанули из города танки Эвальда фон Клейста.

Прошло пять лет. Война кончилась. Так другая напасть: в городе аресты пошли.

Тут уж чекисты старались. Родного брата Ивана Никифоровича, главного механика завода, по навету забрали. И его родичами заинтересовались.

Вечером стук в двери Евсея. Открывает. Бас-профундо стоит. Молча. Евсей шепнул: «Объяснять лишнее. Прошу в кладовку. Бикицер».

И остался профундо в кладовке до лучших дней. Ночами выбирался он на кухню, и, не зажигая света, пили они чай. Евсей его мацой угощал: «Ешь, Иван Никифорович, это ж твои блины с многолетним стажем». И беседы были у них о том, что даже при бурном развитии транспорта до истины надо дойти пешком. И если яйца дешевле курицы, то почему икра дороже рыбы? О том, что лучше жить в плохое время, чем умереть в хорошее…

Однажды ночью в дверь настойчиво постучали. Профундо – тотчас в кладовку, кантор – к двери. Открывает – стоят трое, явно из органов.

– Который в церкви басом – у вас?

Тут еврей с порога заголосил:

– Еврей, да еще из синагоги, разве может с крещеным связаться? Верите?

Те, что из органов, потоптались, зыркнули глазами по сторонам: «Верим». И ушли.

А профундо, такое услышав из кладовки, размашисто перекрестился: «Вера нас спасает! Вера!»

В сорокалетие Дня Победы Иван Никифорович и Евсей Львович на бульваре повстречались. Оркестр в трубы дует, песни поют. Обнялись… Возрастом ветераны, а наград никаких ни от минобороны, ни от партии, ни от правительства. От Бога у них все! От Бога! Так что ясней ясного: даже сидя на бочке с порохом, не гасите в себе божью искру.

Евгения Лещинская