Про бабушку и дедушку
- Пойдешь в галантерейный отдел, скажешь, что от меня, - напутствовала его старшая сестра Рахиль, - спросишь Софью Григорьевну. Она в курсе.
- А дальше?
- А дальше она познакомит тебя с хорошей еврейской девушкой. Хватит в бобылях ходить, двадцать пять лет уже, пора жениться.
Пора, конечно. Но что делать, если хорошие, да еще и еврейские, девушки никак не попадаются? Одна замуж вышла, пока на Финском фронте был, другая капризно протянула: "Что ж это мы с вами только мороженое кушаем, а в концерты не ходим?" А какие концерты, если денег нет, недавно лишь слесарем на завод пошел. Половину получки - матери, остальное - на пропитание. На концерты не хватит. Разве что в цирк.
Но в галантерейный отдел честно пришел. Долго стоял у прилавка, делая вид, что выбирает.
Наконец подошла к нему долговязая, сурового вида девица.
- Вам чего? - спросила некультурно.
- Я по делу. Софья Григорьевна здесь работает?
- Не знаю никакой Софьи Григорьевны. Если покупать, то давайте выбирайте. А так – не мешайте работать.
- В общем, так, - сказал он, не церемонясь. - В семь вечера, когда закончите смену, я буду ждать вас у выхода. Там и поговорим.
В семь вечера он уже стоял на карауле. Давешняя нелюбезная продавщица вышла. Не одна - с напарницей. Он - к ней.
- Здрасьте, - говорит, - я от Софьи Григорьевны.
- А я-то тут при чем?
- Я по поводу знакомства.
- Да что за устаревшие дикости! - вспылила она. - Не знаю я никакой Софьи Григорьевны, и вообще, я замужем. Вот, у подруги спросите.
Взглянул на подругу – и ахнул. Тоненькая, махонькая, брови толстые, густые, дугой изогнуты, глаза зеленые, румянец в полщеки. И вся она такая ладная, молоденькая (в отличие от предыдущей кандидатки). Какой же он дурак! Вот же она, невеста!
Полгода он встречал ее после работы и провожал домой. Но беда в том, что жила она в трехстах метрах от магазина! С трудом удавалось ее уговорить постоять возле дома хотя бы десять минут. Однажды она пригласила его зайти – отец-антисоветчик (сразу было видно по хитрому прищуру) предложил выпить по рюмке. Потом сходили в оперетту, и стало ясно: жениться надо.
Только начали подготовку к свадьбе, а тут война. Женишься – а вдруг убьют? Останется молодая вдова. Он ей так прямо и сказал:
- Если вернусь, поженимся, слово коммуниста.
И ушел. C фронта писал ей письма. Маленькие, желтые, на тонкой шершавой бумаге. Сложенные конвертиком, с аккуратно выведенным синими чернилами адресом. О любви не писал – только по существу. О тяготах тоже не рассказывал – чтобы не пугать. Так и переписывались они целых четыре года. А потом письма прекратились: его ранило в грудь, пуля вышла в подмышке, легкое пробито, много крови, прогноз неблагоприятный. В госпитале пролежал с полгода.
Возвращался с сомнением: ждет ли? А она ждала, все годы ждала, все письма хранила, все глаза свои зеленые выплакала. Но дождалась.
А потом они сыграли свадьбу и прожили вместе пятьдесят два года. Абрам и Вера, мои дедушка и бабушка.
Комментариев нет:
Отправить комментарий