Игорь Гиндлер | Библиокост 88 лет спустя
10 мая исполняется ровно 88 лет Библиокосту – первому массовому сжиганию неугодных книг в Третьем Рейхе. К этой дате национал-социалисты еще даже не обладали всей полнотой власти. Лишь один из них, Адольф Гитлер, всего за несколько месяцев до описываемых событий был назначен канцлером Германии, и находился в прямом подчинении у президента Гинденбурга. Это яркое – и не только с политической точки зрения – событие стало возможным только благодаря Президенту Рейхстага Герману Герингу.
На выборах 5 марта 1933 года национал-социалисты, хотя и стали самой крупной фракцией в Рейхстаге, но так и не получили абсолютного большинства голосов. Находясь в весьма шаткой политической ситуации, Гитлер и Геринг смогли убедить Рейхстаг принять 27 марта 1933 года Закон о чрезвычайных полномочиях. Этим законом Рейхстаг делегировал полномочия принятия государственных законов канцлеру, то есть передавал и законодательную, и исполнительную власть в одни руки.
Но слово “убедить” является здесь, конечно, условным. Дело в том, что процедура принятия Закона о чрезвычайных полномочиях имеет поразительное сходство с нынешними дискуссиями об отмене филибастера в Сенате США. Филибастер – это кворум (три пятых всех голосов) для прекращения дискуссий по законопроекту, и с античных времен является краеугольным камнем в защите прав политической оппозиции. В Германии 1933 года тоже были требования к кворуму – две трети депутатов должны были присутствовать, но Геринг изменил правила игры. Он изменил процедуру голосования, и теперь отсутствие по неуважительной причине не учитывалось как основа для определения кворума.
После получения беспрецедентной власти нацисты начали действовать.
Крайний срок добровольной сдачи всего оружия военных образцов и соответствующих боеприпасов был назначен на конец марта. В марте же прошел обыск в доме Альберта Эйнштейна на предмет конфискации оружия. (Лауреата Нобелевской премии дома не было, и никакого оружия не было найдено). К сроку сдали оружие, разумеется, не все, и 4 апреля 1933 прошел массовый рейд для конфискации оружия, причем в основном оружие изымалось у евреев. Параллели здесь с призывами в левой американской прессе о запрете на данном этапе именно военных образцов оружия однозначные.
Современные американские социалисты, как немецкие социалисты и советские коммунисты до них, пришли к выводу, что оружие и слово – слишком опасные инструменты, чтобы оставлять их народу.
Вместе с явными параллелями между процессами в Америке в XXI веке и процессами в Германии в XX веке, следует отметить интересную (и пока малоизученную) разницу между ними. Если в Германии двойная атака на свободу слова и свободу оружия увенчались успехом, то в Америке налицо лишь успех со сжиганием книг – точнее, с его аналогом в XXI веке – с изгнанием из виртуального пространства. Если немецкие национал-социалисты работали лишь с физическими носителями информации (других, электронных, еще просто не было), то американские левые концентрируются именно на цифровых носителях.
Поразительным является не столько тактика левых, разделенных целым столетием, сколько количество параллелей (разной степени близости, разумеется) между процессами в Германии и США. Само существование такого множества параллелей наталкивает на мысль, что нам действительно следует опасаться того, что произошло в Германии.
Америке следует опасаться трансформации Библиокоста в Холокост.
Подобный процесс занял в Германии несколько лет, и вряд ли американским левым удастся этот процесс ускорить. Кроме того, вряд ли в центре этого процесса будут американские евреи. Процесс юденизации в Америке гораздо шире, чем в Германии, и охватывает все расы, все национальности, и все вероисповедания, существующие в Америке.
Еще одна параллель между описываемыми процессами состоит в том, что и те, и другие левые стараются действовать легальными методами. Даже такие вопиющие нарушения, как удаление действующего президента из социальных сетей и организация всеобъемлющей слежки за ним, его семьей, и его выборным штабом, были скрупулезно обставлены с юридической точки зрения.
Пока же в Америке налицо процесс легализации политических требований левых (и соответствующий процесс криминализации всех остальных). Например, мы являемся свидетелями тектонического сдвига – от борьбы с внешним терроризмом американские спецслужбы переориентируются на борьбу с “доморощенным терроризмом” – имеются в виду борьба с диссидентами, консерваторами, и всеми другими инакомыслящими.
Наиболее ярко это выразил один из самых влиятельных американских леваков Наум Хомский: “Разумный способ удержать людей пассивными и послушными – это строго ограничить спектр приемлемых мнений, но разрешить очень живые дебаты внутри этого спектра – даже поощрять более критические и диссидентские взгляды. Это дает людям ощущение свободного мышления, в то время как исходные предпосылки системы подкрепляются ограничениями, налагаемыми на диапазон дебатов”.
Хотите заглянуть в будущее? Представьте себе середину XXI века, Сан-Франциско, пост-оруэлловская Америка. На стене здания, где раньше находилась штаб-квартира Твиттера, висит мемориальная доска с надписью: “Здесь находилась штаб-квартира организации, которая нагло присвоила себе право виртуально казнить и миловать любого жителя планеты, включая Президента Соединенных Штатов Америки”.
Вина Твиттера, Фейсбука и других официальных и полуофициальных цензоров Демократической партии состоит не в том, что они неправильно интерпретировали призыв Хомского к антиконституционному “ограничению спектра приемлемых мнений” и фальшивому “ощущению свободного мышления”. Их вина состоит в том, что они поняли свою задачу как раз правильно, и тем самым открыли дорогу к Библиокосту XXI столетия.
По историческим меркам, переход от виртуальных Гулагов к реальным Гулагам может состояться так же быстро, как и столетие назад. К сожалению, это выглядит как исторически неизбежный шаг в неотвратимой десакрализации очередной левой утопии.
Комментариев нет:
Отправить комментарий