07 МАЯ 2021
И.Воробьева― Здравствуйте, это программа «Особое мнение». Меня зовут Ирина Воробьева. И сегодня со своим особым мнением главный редактор «Новой газеты» Дмитрий Муратов.
Д.Муратов― Добрый вечер!
И.Воробьева― Сегодня 7 мая, послезавтра — День Победы. «Новая газета» выпускает номер за номером… Сегодня вышел номер про военных медиков. Но мы про него попозже поговорим. Я бы хотела поговорить про выпуск, который был про заложников. Про тех людей, которых даже во время войны не признавали. И после войны тоже. О чем это?
Д.Муратов― У нас Катя Брикман исследовала ситуацию, на мой взгляд с выдающимися человеком, которому просто необходимо поставить памятник во всех странах мира. Это Марсель Жюно. Он человек, врач, хирург, мечтавший оперировать. Но в 1930-е годы его пригласили в Женеву, где стояла маленькая вилла двухэтажная. И называлось это Красный крест. И ему сказали: ты не имеешь право испытывать эмоции ни одной, ни другой стороны, ты не имеешь право молиться ни за тех, ни за других. Ты имеешь право облегчать жизнь тех людей, которые оказались в плену, которые находятся в состоянии угрозы для их жизни. Ты должен сделать все, для того чтобы облегчить их существование и вернуть их родным. Его жизнь похожа на фантастический, авантюрный роман. Но, правда, не очень веселый, не плутовской роман, как говорили в Средневековье, в начале эпохи Возрождения, а глубоко трагичный. Он освобождал пленных, которые содержались в испанскую войну из Барселоны на тех, которые содержались в Мадриде. Он видел, как на госпиталь с высоты 2 тыс. метров, где нельзя было не разглядеть красного креста на крышах госпиталей, падали бомбы. И он выносил маленькие головы, руки и ноги этих самых детей. Он потом 2 недели не мог заходить в тюрьму, где содержались франкистские летчики, поскольку такие же, как они, бомбили. Но через 2 недели он сказал: ну хорошо, а бомбы, которые летят не на Мадрид, а на Барселону, ведь они приносят то же самое. И он пытался всячески облегчить эти жизни. Он был тем человеком, который сравнивал быт наших пленных, наших советских военнопленных солдат Красной армии в плену, и англичан. У англичан был крикет, гольф,. они получали большие посылки, в этих посылках содержались разные приспособления для того, чтобы можно было в случае чего и бежать. И люди, которые доходили на баланде из травы в длинных, до пят, шинелях, фактически без обуви, умирающие тут же. Он пытался договориться и с немцами, и с нашими. Признайте Женевскую конвенцию, ведь ничего не получилось. Сотни тысяч людей погибли из-за понтов руководителей. Он спасал людей, оставшихся в живых, в Хиросиме. Он ухитрился менять десятки тысяч заложников на десятки тысяч заложников. Он находил совсем молодого 19-летнего мальчика и объяснял, что за него отдадут очень много народа, забирал этого мальчика, которому цена была по обменному курсу заложников ноль, но он объяснял, что если сейчас отдадут такое-то количество людей, он привезет.
И.Воробьева― Сколько же фронтов он прошел?
Д.Муратов― Всю жизнь он был там. Он возвращался на короткое время к мирной жизни, начинал оперировать. Ему говорили: дружок, надо опять и опять. Я просто хочу, чтобы это великое имя было запомнено. Марсель Жюно. Мы надеемся… Подпишу в понедельник письмо мэру Женевы, потому что хотя бы в Женеве, откуда он уезжал в свои самые главные командировки, появилась его улица. И напомню его молитву: в бою друг другу всегда противостоят лишь 2 стороны, но иногда перед ними появляется третий боец — этот воин без оружия, он врач. Именно поэтому наш номер, о котором ты упомянула, посвящен тем медикам, которые борются с пандемией. Он посвящен им. Но этот номер о военных врачах. О тех, кто остановили эпидемию войны, ведь когда-то великий хирург, основатель фактически полевой медицины Николай Пирогов сказал, что война — травматическая эпидемия, эпидемия, которая распространяется фантастическим образом. Его же фразу мы вынесли в заголовок этого номера: Смотрим смерти прямо в рыло. Этот заголовок, на мой взгляд, лишает войну того ореола патриотического взрыда, потому что надо наследовать из войны Великой Отечественной, Второй мировой мир, который она дала. А сейчас многие из наших властных представителей, я уж не говорю про телевизионную армию экспертов на гастролях, они из войны извлекают войну. А обязаны извлекать мир. Вот они должны понимать врачей, которые смотрят войне прямо в рыло. Санинструктор умирал каждые несколько…..
И.Воробьева― 40 секунд. Средняя продолжительность жизни санинструкторов во время боя составлял 40 секунд. И больше всего погибших было как раз среди санинструкторов, санитаров. То есть фактически людей, которые…
Д.Муратов― Эти люди ненавидели войну. Они прошли через страшный опыт. Та же самая Ермольева, которая изобрела советский пенициллин. Ее мужа посадили, он жутко сидел в лагерях. И она изобрела пенициллин. Она, по его просьбе… Может быть, это миф, может быть нет. Мы до сих пор проверяем, но мы относимся к этому осторожно. Но по ее просьбе заболевших холерой немцев вытаскивали разведчики в Сталинграде, чтобы брать кровь и делать вакцину против…
И.Воробьева― Антитела.
Д.Муратов― … против холеры. Великий Зильбер, эпидемиолог, врач, ее муж, которого бросили в лагеря, естественно, потому что он участвовал в фашистском там каком-то заговоре, он следователю сказал вещь, которая сейчас страшно важна. Я эту фразу хочу тебе подарить. Он сказал: ту чушь, которую вы мне даете подписать, потом откроют лошади. И лошади будут над вами ржать! Вот такая была семья.
И.Воробьева― Фраза, к сожалению, бессмертная. Даже в наше время очень актуальна.
Д.Муратов― Вот такая была семья. Это академик Мясников цитирует фразу Зильбера.
Д.Муратов: Это никакие вам не ВОВ. И не Вовы. Это Великая Отечественная война
И.Воробьева― Это действительно сильный номер, там практически на каждой странице чья-то история: большая история, небольшая история. В основном — врачи, хирурги, еще и санитары. А еще даже истории людей, которые никого не оперировали, они занимались тем, что обеспечивали едой, водой. Меня поразила история с каменоломнями, где давали по полторы…
Д.Муратов― Вани Жилина материал. Я хочу рассказать. Знаете, у нас все время высасывают сюжеты о войне из пальца. какие-то немецкие зомби восстают из болот, с ними дерется какой-то спецназ. Нахрена вы это делаете, ребята? Просто возьмите этот номер, там 12 невероятных по своей сумасшедшей силе сюжетов. Знаменитый профессор-кардиолог Александр Васильевич Сумароков. Его однажды послали, уже профессора, уже заслуженного, на маленьком самолетике Пу-2 спасти летчиков, которые упали. Это Юрий Михайлович Рост рассказывает эту историю в этом номере. Он на этом Пу-2 прилетел. А летчикам почему послали за ним? Потому что он был сыном одного известного партийного советского и военного руководителя. И, когда он прилетел, этот летчик (кстати, к его чести) сказал: без штурмана не полечу. А место в самолете одно оставалось! И профессор сказал: я остаюсь здесь. На территории врага, в глубоком тылу. Самолет с (я скажу уже) сыном Хрущева улетел. Великий кардиолог пошел переходить фронт, попал в плен!
И.Воробьева― За кардиологом же не вернется самолет!
Д.Муратов― Конечно. 85 тысяч погибло врачей, медиков во время войны. Я боюсь сейчас сказать про статистику, но фактически каждый пятый или каждый шестой. Он попал в плен, он бежал из плена. Он вернулся, он стал одним из выдающихся деятелей кардиологии советской. Это же невероятный сюжет.
Слушайте, что творили эти люди, как они ненавидели войну. Вот эта ненависть к войне, а не любовь к войне, которая сейчас пропагандируется, вот про че наш номер. Хотя были среди них настоящие… Слушайте, какой там Петров и Боширов, отравляли в Солсбери. Слушайте, знаменитый, потрясающий абсолютно человек по фамилии, я сейчас очень боюсь спутать, но фамилия его Михайлов. В городе Славуте есть его музей, он врач-эпидемиолог, вообще широкого профиля: и гинеколог, и венеролог, и хирург, и кардиолог. Немцы взяли его работать в госпиталь. Что делал Михайлов этом госпитале? Михайлов лечил под видом немцев солдат Красной армии, после чего отправлял их в партизанские отряды. Он подмешивал какие-то яды немецким ассам. И 17 ассов, пилотов бомбардировщиков немецких, отправил на тот свет. Его предали, казнили незадолго до прихода советских войск на Украину. Но это был беспримерный чувак. Представляете, какое может быть настоящее, непридуманное кино. У него там были конфликты с какими-то нквдшниками, сам он, видимо, был сотрудником нашей военной разведки. И при этом — врачом. Как они этих солдат-то посылали! Они подзараживали их холерой. Лечили. Списывали, что они умерли. Заливали могилы карболкой, после чего эти десятки и десятки людей живыми отправлялись воевать с врагом в партизанские отряды.
Леша Тарасов, дорогой моему сердцу, наш замечательный обозреватель, написал очерк про епископа Луку. Он же Валентин Войно-Ясенецкий. Он причислен к лику святых. Конечно, сидел. Конечно, посадили. Конечно, священник. Но пригодились, жутко пригодились его умения. Он был специалистом. А очень много было ранений бедер, тазобедренных суставов. Это мины. И вот он оперировал от рассвета и до заката. Он спас сотни и сотни людей. Он придумал новые способы лечения тазобедренного сустава без ампутации ног. Но после войны опять, естественно, пытались посадить. Сама его жизнь — абсолютно феерическая жизнь. Его уже в Енисейске вызвали в ГПУ и сказали: кто вам позволил заниматься практикой? Он сказал: вы знаете, я практикой не занимался, потому что я денег не брал. А вот выполнять свой врачебный долг ГПУ мне не имеет права запретить. Вот какие великие максимумы. Эти люди нас учат великим максимумам.
Д.Муратов: Единственный соперник Путина на выборах — Иосиф Виссарионович Сталин
И.Воробьева― Тут есть еще одна публикация по поводу людей: какие они были и как они реагировали. Там есть такой врач — Елена Марковна Каркиновская. Ее звали Леля. И ее дважды представляли к ордену, но не сложилось. Первый раз приехал проверяющий — мерзкая тыловая крыса с кривой мордой шла по отделению.
Д.Муратов― Майкл Мирер, мой товарищ! Выдающийся врач. Он детский невролог во Флориде. Это его учитель.
И.Воробьева― И он пишет: проверяющий взял платок, провел по внутренней части подоконника. Платок был чист. Тут Елена Марковна громко сказала: а вы проведите платком на складе гипса — там тоже чисто, гипс в дефиците, впрочем как и многое другое. Орден ей, конечно, не дали.
Я как раз к тому, что происходило с людьми после войны . Не только с врачами. А с теми, кто был признан пропавшим без вести.
Д.Муратов― Откройте книжку, которая называется «Сумерки». Это книжка, которая была написана поразительным абсолютно по силе человеком, выдающимся человеком — Александром Николаевичем Яковлевым. Он прошел войну, морская пехота, грудь в орденах, абсолютный смельчак. Кто его помнит при жизни и уже даже членом Политбюро ЦК КПСС, он ходил с палкой, прихрамывая, это фронтовое ранение, а не артрит. И он об этом очень сильно написал. Тут тогда надо про это чуть подробнее сказать. Вот смотрите. Яковлев подсчитал скрупулезно (он вообще был педантичный человек): перед войной Сталин убил приблизительно 40 тыс. человек руководящих, командиров Красной армии, 3 замнаркомов обороны, 16 командующих военными округами, 26 их заместителей, 5 командующих флотами, 25 начальников штабов корпусов, 76 командиров дивизии, 33 комкора. Комкор — командир корпуса. 40 командиров бригады, 291 командиров полка. Все были посажены, расстреляны.
И.Воробьева― А с кем же на войну пошли, под чьим началом?
Д.Муратов― Пошли под началом, это описано в литературе, очень быструю карьеру делали лейтенанты, замещая образовавшиеся должности. У них не было того опыта, у них не было законченных академий. Именно этим объясняется, конечно, абсолютно гигантские числа плена. В первые 1,5-2 года войны в плен попало… Ты сидишь, нормально?
И.Воробьева― Угу.
Д.Муратов― 5 млн 700 тыс. человек. Это потому, что фактически у нас военным трибуналом было осуждено 997 тыс. человек. Если сказать современной, сегодняшней российской армии, то вся армия. У нас сегодня в армии, если я не ошибаюсь, 1 млн 900 тыс. Из них военнослужащих, а не гражданских лиц, около 1 млн. Вот 997 тыс. — вся российская армия — была посажена. А сейчас носятся депутаты перед выборами, которые у них в сентябре, соревнуется Справедливая Россия с коммунистами, кто больше поставить памятников Сталину. А не хотят они поставить памятники 997 тыс.? Этим комкорам и командирам полков, которые сгнили в могилах, расстреляны. 157 тыс. из 997 тыс. было расстреляно. Были там преступники? — Конечно. Были там дезертиры? — Наверное. Но кто поверит, что 1 млн человек?! Кто поверит, что 291 командир полка — все фашистские какие-то там предатели?! Это же можно совсем уже с ума сойти! А он и сошел с ума, вот этот нынешний кумир, единственный соперник Путина на выборах — Иосиф Виссарионович Сталин.
И.Воробьева― Про пленных хотела спросить. Когда человек попадал в плен.
Д.Муратов: «Смотрим смерти прямо в рыло» — этот заголовок лишает войну ореола патриотического взрыда
Д.Муратов― Пленные поражены в правах. Больше того: поражены в правах их семьи. Лучше было быть убитым, чем попасть в плен. Я отлично помню историю. Может быть, я тебе ее рассказывал. У меня когда-то в начале 1980-х годов была командировка по письму одной женщины из Куйбышевской области. Она написала, что ей не платят, поскольку она вдова человека, погибшего на войне, но он считался пропавшим без вести, и на нее смотрят как на предательницу, поскольку ее муж предатель, и она ничего не получает, ни копейки. И у меня была такая удача, иногда такие случались. Я балован удачами. Открываю книжку «У войны не женское лицо» Алексиевич. Она вышла тогда в Роман-газете, она только пришла. Я в командировку ехал, купил Роман-газету. А там она мне отдала письмо, где он пишет номер полевого госпиталя, в котором он находится. И я у Алексиевич открываю ровно на той странице, где говорится про этот госпиталь, как его раздавили танки прорвавшиеся немецкие, как погибли все — и медики, и больные, как обороняли они этот самый госпиталь все, кто мог ходить. И я в суд пришел.
И.Воробьева― Серьезно, с книгой?
Д.Муратов― С книгой. Светы Алексиевич. Но тогда суды не всегда занимали, как это ни странно, может телефоны были не во всех судах, а мобильных не было вообще. И суд принял Роман-газету Алексиевич «У войны не женское лицо». Карабанова была ее фамилия. И ей дали пенсию как вдове погибшего солдата, признали, что он погиб, а не пропал без вести. Все же остальные поражены в правах. Мне кажется, что давным-давно надо закрыть этот вопрос. А если бы профессор Сумароков не вышел тогда из плены? А если Девятаев, о котором идет фильм и по всей Москве висят плакаты, я удивляюсь , что не написано «Девятаев. Я привился», все жа завешено.
И.Воробьева― Иногда путаешься.
Д.Муратов― А если бы Девятаеву не удался перелет на этом самолете, на котором он сумел взлететь? Он бы получил не Героя Советского Союза, а проклятье. А сколько таких беззвестных жизней? Откройте «Жизнь и судьба» Гроссмана. Посмотрите, что там. Как эти люди в концлагерях. Какая это была история. Многие из них погибли даже уже после освобождения. Сейчас раскрыта история, как англичане разбомбили транспорт, на котором были и их соотечественники, и их военнослужащие. Погибли там несколько тыс. человек, которых перевозили. Это страшные судьбы. И давайте мы сейчас уже закончим эту историю. Они жертвы войны. Давайте это признаем.
И.Воробьева― Мы вернемся буквально через несколько минут
НОВОСТИ
И.Воробьева― Мы говорим о людях, которые спасали жизни на войне. Давайте еще продолжим об этом. Нам пишут много разных сообщений.
Д.Муратов― Для меня самым болезненным всегда в эти дни является то, как легко кочующие из передачи в передачу объясняют, что война — это благо. Смотрю уважаемого мной хорошего режиссера Карена Шахназарова. Украинская армия, говорит он, будет разгромлена очень быстро. Или, например, такой политолог Марков Сергей. Он говорит, что Россия готова к более масштабному военному конфликту, чем Донбасс. Прям готовят людей. Распечатывают запечатанную в СССР и в России тему войны. Лишь бы не было войны, — шептала Гурченко в «Пяти вечерах». Эта фраза для всех. И вдруг распечатывают эту войну, делают ее возможной. Как бы приучают к повседневности мысли, что война — не так плохо. Я уже не говорю про Владимира Рудольфовича Соловьева. Это ведь уже не пропаганда, это сама война. Когда одевают малышей в ОЗК и заставляют их бегать. Или они изображают, сегодня фотографиями этими переполнены блоги, могилы павших героев. Малыши, детсадовцы.
А тот же старший Шахназаров, Георгий Хосроевич, я его знал, часто и много с ним общался (я не в упрек Карену Георгиевич, у него своя позиция, будем к этому относиться, что у него есть своя позиция…
Д.Муратов: Распечатывают запечатанную в СССР и в России тему войны
И.Воробьева― С пониманием.
Д.Муратов― Нет, я без понимания. Но я понимаю, что у него эта позиция есть. А Георгий Хосроевич… Между прочим у него Красная звезда и Отечественная война II степени. Это одни из самых уважаемых военных наград. Он между прочим… Южный фронт переименовали потом в Украинский, он воевал на том самом фронте, 4-м Украинском. Был у Днепра, брал Херсон, Перекоп, Днепр — те самые места, про которые сейчас спокойно говорит сын: если будем воевать с Украиной — быстро победим. Это он пишет. И он мне рассказывал, я помню это: они однажды ночью захватили немецкие позиции, был мороз, накидали, че есть, сверху на полуразрушенный блиндаж, а утром проснулись от того, что они не могут дышать. Выяснилось, что они замороженными трупами вместо бревен закидали себе настил сверху. А там печку-то растопили. Георгий Хосроевич рассказывал еще так характерно, ладонь к уху приставлял, чтобы слышать, чтобы слушать, чтобы говорить. Конечно, поразительного ума и интеллекта был человек. Когда одним снарядом убили всех 4 девочек-связисток у них там. А сейчас, значит, мы легко можем победить Украину.
Вот эти фронтовики… Вот этот Марков, который говорит, что он нам говорит, чему нас учит политолог Марков, что Россия готова к более масштабному конфликту, чем Донбасс. Молодец! Я просто напомню, что этот человек, поняв, что у него ковид, из Крыма бежал, сел в самолет, в котором сидело еще, кроме него, сотня с лишним человек, и полетел лечиться в Москву, поскольку лечиться, говорит он (написал сам, своей рукой в блоге), лечиться надо дома. Крым — наш, когда… А вот лечиться надо дома. И этот человек нас учит о том, что мы готовы к более масштабному конфликту, чем на Донбассе. Еще они все любят эти люди называть Великую Отечественную войну ВОВ. Может быть, они к какому-нибудь Вове отсылаются. Может быть,И у них такая аббревиатура. Но, слушайте, давайте прекратим сокращать это обозначение. ВОВ. Это никакие вам не ВОВ. И не Вовы. Это Великая Отечественная война. Или Вторая мировая. Как вам угодно. Но не какие не ВОВы. Вообще переписывать это на ВОВ или на кого-то другого и говорить, что мы наследники победы, получается, что вы не наследники победы, а бенефициары.
И.Воробьева― Это разные слова.
Д.Муратов― Совсем разные. Вы получили страну, гигантскую страну. В которой Анна Александровна в Саратове объясняет спикеру парламента (к его чести, он сам говорил, что запись в инстаграм) о том, что как это, если инфляция 5,8, а у меня вклад… Я нашел этот вклад, называется Сохрани. Под 3,5. Вот что такое на самом деле быть наследником победы. Чтобы эти люди свои гробовые у них были выше по проценту, чем инфляция в стране. Получили страну — так позаботьтесь о людях. А вы хотите новую войну. Вы готовите сознание людей к новой войне. Это, скажу вам прямо, военное преступление. Что, очень хочется быть наследниками Сталина, но чтобы члены Политбюро были миллиардерами? Я, кстати, спрашивал Горбачева, сколько кто из них получал. Генсек получал 1.500 рублей. Это в районе по официальному курсу 2,5 тыс. долларов. Сейчас глава одной из энергетических компаний российских получает 250 приблизительно тысяч долларов в месяц. И все они патриоты. А Анна Александровна, у нее 3,5 вклад при инфляции 5,8 Вот что такое День Победы. И вот что такое победа. Это забота о людях, которые вынесли на себе все. Нельзя просрать, когда мы стали победителями, мы расписались на Берлине. А сейчас я думаю, знаешь, Ир, у меня иногда такая мысль приходит в голову, что если сейчас депутатам предложить сесть на чартерный рейс, чтобы они полетели, оставили свои автографы на Рейхстаге, они с удовольствием это сделают, поскольку они считают, что это они победили. Но победили не они. Единственное им, знаешь что, может помешать?
И.Воробьева― Даже боюсь представить!
Д.Муратов― А Марков политолог с ними окажется на одном борту.
Д.Муратов: Вы не любите оппозицию? Ок, так победите ее
И.Воробьева― Все понятно, да. Что-то пойдет не так.
Д.Муратов― Хватит призывать к войне, хватит этого фальшака. Это просто западло. Я еще одну очень любопытную вещь… Это предположение. Как началась война в Афганистане? Вот за войну в Афганистане были люди не воевавшие. Устинов организовывал военную промышленность в тылу. Громыко был представителем Сталина в Америке. Андропов, организатор партизанского движения, не переходил никогда линию фронта, он тоже находился в тылу. Вот их трое. А кто был против? Брежнев был против. Пока его не убедили, что вот его друга Тараки убили. Брежнев — фронтовик. И сколько бы ни смеялись над тем, что главный подвиг — «Новая земля», но Брежнев честно воевал. По-нормальному, честно воевал. Это мы тоже можем посмотреть на сайте Минобороны. Тогда-то никто ничего не подделывал. Это все было написано в 1942-43 году теми почерками. Кто был против? Косыгин, тогдашний премьер. Человек, который между прочим, прокладывал Дорогу жизни по Ладоге. Кто был против? Огарков. Маршал Огарков, который прошел всю войну, наводя переправы под огнем. Люди, прошедшие войну, противники войны. А вот эта вот невоевавшая, пропагандистская шелупонь, они как раз и за войну. Давайте мы на них на всех внимательно смотреть.
И.Воробьева― Тут же сразу возникает вопрос у наших зрителей, когда вы рассказываете о том, что происходило, что это были за люди и что с ними происходило после войны, они пишут: но сейчас же то же самое происходит, враги народа везде. Ничего не поменялось в этом смысле. Среди тех, кто в стране что-то делает, половина — враги народа.
Д.Муратов― Я вот что скажу. Руководство политическим блоком у нас в стране перешло к силовым структурам.К тайной полиции. Она делает все, чтобы самой удержаться у власти и удержать у власти действующую власть. У силовых структур, у тайной полиции в первую очередь, всегда одна функция: посадить, запугать, зачистить. Отсюда такое количество дел, провокаторов. Внедряют какого-нибудь чувака в «Новое величие», он пишет устав, снимает для них квартиру, пишет в их манифесте все то, что целиком попадает под определение терроризма лично своей рукой, после чего становится тайным свидетелем, а молодых людей кидают в тюрьму.
И.Воробьева― А «Новое величие» признают экстремистским.
Д.Муратов― Да, эта организация признана экстремистской. И это масштабируется по всей стране. По большому счету знаешь, что такое, нынешнее политическое насилие в нынешней репрессивной истории? Это неверие в собственный народ. Это просто неверие в собственный народ, который в войне выиграл, но доверять ему выбирать парламент нельзя. Ты, сука, в войне выиграй, а вот в парламент у тебя представителей не будет. Мы все зачистим, и пройдут только те, кто мы хотим, чтобы туда прошел. Это же вот же, что такое. Если уж идти отталкиваться от войны. Сталин в 1945 провозгласил известную фразу о том, что другой народ бы не вытерпел такого правительства. Да. Но народ вытерпел. Значит — и дальше терпи. Это недоверие к собственному народу, недоверие к тому, что они могут выбрать тех своих представителей, которые будут выражать их интересы. Это просто недоверие к людям. Вы не любите оппозицию? Ок, так победите ее.
Д.Муратов: Они жертвы войны. Давайте это признаем
И.Воробьева― Желательно честно. У нас остается минутка. Я обещала, что мы еще очень коротко, но расскажем про историю с фотографиями.
Д.Муратов― Да, я просто хочу сказать. Друзья, все, кто слышат, ну поддержите. Вдруг у кого-то что-то есть. Какие-то наводки. Использую твой эфир. Смотрите. Замечательный парень. Его нашел наш великий фотограф Юрий Козырев. Артур Бондарь. Что он делает: он ездит в экспедиции и собирает проявленные и непроявленные пленки Великой Отечественной войны. И репортеров, и любительскую съемку. Мы здесь напечатали потрясающие фотографии, например, такого Валерия Фоминского. Он был почти слепой, поэтому он не был военным корреспондентом, но посмотрите, это же абсолютно гениальная съемка. Это медики на собачьих упряжках эвакуируют раненых с Зееловских высот в 1945 году под Берлином. Вот какая съемка, вот эти операции идут.
И.Воробьева― Что нужно от слушателей?
Д.Муратов― У кого есть, кто знает, у кого хранятся военные проявленные. Или непроявленные, негативы, мы знаем, как это сделать. И Артур Бондарь, и мы. И мы сделаем это с «Новой газетой» вместе с «Дилетантом». Мы впервые, кстати, эти военные снимки напечатали. Это впервые сделано. Давайте мы это найдем и проявим. Пора, ребята, проявиться.
Комментариев нет:
Отправить комментарий