Александр Я. Гордон | Красная Роза

Опубликовано: 6.04.2021

(150 лет со дня рождения Розы Люксембург)

(фрагмент из тетралогии «Безродные патриоты», «Коренные чужаки», «Урожденные иноземцы» и «Посторонние»; приобретение книг по адресу: algor.goral@gmail.com)

Он плачет о красной розе, — ответил Соловей.

– О красной розе! – воскликнули все. – Ах, как смешно!

А маленькая Ящерица, несколько склонная к цинизму, беззастенчиво расхохоталась…

И лепестки розы окрасились нежным румянцем, как лицо жениха, когда он целует в губы свою невесту. Но шип еще не проник в сердце Соловья, и сердце розы оставалось белым, ибо только живая кровь соловьиного сердца может обагрить сердце розы.

Оскар Уайльд. Роза и Соловей

Марксизм в крови

На сайте фонда имени Розы Люксембург героиня этого очерка охарактеризована так: «Свободолюбивая женщина в мире, в котором женщины были не свободны; интеллектуалка в мире, в котором образованными и умными считались только мужчины; политическая руководительница в мире, в котором правили мужчины; социалистка в мире воинствующего капитализма; свободная от кухни и религии в мире мелкобуржуазных ценностей; еврейка-эмигрантка в мире, в котором царили антисемитизм и национализм; одинокая в борьбе против войны в многомиллионной толпе любителей военных парадов и пушечных залпов». По мнению исследователя жизни Розы Люксембург Рольфа Шнайдера, «судьба обездолила ее трижды: как женщину в обществе, где главенствуют мужчины, как еврейку в антисемитском окружении, и как калеку. Она была слишком маленького роста, хромала, видимо, вследствие врожденного дефекта. Ее голова была великовата для маленького тела. Все эти физические недостатки она пыталась скрыть, нося длинные просторные платья и шляпы с широкими полями…». Роза была инвалидом (родилась с вывихом тазобедренного сустава), и лет до десяти у нее продолжался какой-то костный процесс, заставлявший ее страдать, на долгие месяцы приковывая к постели. К юности болезненный процесс прекратился, но хромота осталась, и, чтобы скрыть ее, Розе заказывали специальную обувь. Ходить приходилось медленно, так как одна нога была короче другой.

Уродливый инвалид, талантливый, тонкий человек, блестяще учившаяся Роза Люксембург, страдала физически и морально. Трижды ущербная, как калека, урод и еврейка, Роза, видимо, желала отомстить окружающему капиталистическому миру за свою неполноценность. По воспоминаниям Троцкого, у Розы был «высокий, напряженный, как струна, голос, который прорезывал бурные протесты баварских, баденских и иных оппортунистов. Как они ненавидели ее! И как она их презирала! Маленького роста и хрупкого сложения, она возвышалась на трибуне съезда, как воплощенная мысль пролетарской революции». Троцкий рассказывал: «Силою теоретической мысли, способностью обобщения Роза Люксембург на целую голову превосходила не только противников, но и соратников. Это была гениальная женщина. Ее стиль – напряженный, точный, сверкающий, беспощадный – был и останется навсегда верным зеркалом ее мысли». За требования политической власти для рабочих и солдатских советов в германской прессе стали именовать Люксембург Кровавой Розой. На заседании Петроградского Совета 18 января 1919 года, посвященном памяти только что убитых в Германии Карла Либкнехта и Розы Люксембург, Троцкий сказал: «Имя Розы Люксембург менее известно в других странах, да и у нас, в России. Но можно сказать с полной уверенностью, что это была фигура отнюдь не меньшая, чем Карл Либкнехт. Маленького роста, хрупкая, болезненная, с благородным очерком лица, с прекрасными глазами, излучавшими ум, она поражала мужеством своей мысли. Методом марксизма она владела, как органами своего тела. Можно сказать, что марксизм вошел к ней в кровь».

Антигероиня

В 1931 году Сталин опубликовал статью «О некоторых вопросах истории большевизма», в которой критиковал Розу Люксембург, неверно отождествив ее взгляды с взглядами правого социал-демократа Эдуарда Бернштейна и с позицией лидера немецких социал-демократов Карла Каутского, во многом расходившегося с Бернштейном, а, начиная с определенного времени, и – с Розой Люксембург. Сталин писал: «Как отнеслись к этим спорам левые в германской социал-демократии, Парвус и Роза Люксембург? Они сочинили утопическую и полуменьшевистскую схему перманентной революции (уродливое изображение марксовой схемы революции), проникнутую насквозь меньшевистским отрицанием политики союза рабочего класса и крестьянства, и противопоставили ее большевистской схеме революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства. В дальнейшем эта полуменьшевистская схема перманентной революции была подхвачена Троцким (отчасти Мартовым) и превращена в орудие борьбы против ленинизма».

Сталин познакомился с Розой Люксембург в 1907 году в Лондоне во время Пятого съезда РСДРП. Там же были Ленин и Троцкий. Сталин был серым и малоизвестным партийным функционером. Роза Люксембург была выдающейся фигурой на съезде. Она блистала, Сталин находился в тени и отметил не понравившуюся ему большими знаниями и умением ярко выступать делегатку. Красная Роза и Сталин снимали квартиры в еврейском квартале британской столицы. Оба невзлюбили этот район и его обитателей –Сталин как антисемит, Роза как порвавшая связи со своим народом.

Итак, Роза Люксембург была посмертно изгнана вождем из рядов верных марксистов. Если бы она спаслась от германских националистов и смогла бежать в СССР, она стала бы одной из первых жертв Сталина. Через двенадцать лет после убийства Красной Розы Сталин не мог сдержать ненависть по отношению к ней. Его настроение легко понять, ибо Люксембург олицетворяла то, что он не любил. Она была выдающимся теоретиком марксизма, а он – полуобразованным семинаристом. Она была эрудитом, в том числе знатоком литературы, а он был неучем. Она была выдающимся оратором, а он – косноязычным человеком. Она свободно говорила на нескольких языках, включая русский. Сталин уступал ей в знании русского языка. По образованию, знаниям и интеллекту она была похожа на Троцкого, Зиновьева и Каменева, которых он считал враждебными социализму, то есть ему. Как и они, Роза Люксембург была еврейкой, а, значит, чуждым ему элементом. Нападки на Розу Люксембург были увертюрой к расправе Сталина с Троцким, Зиновьевым и Каменевым.

Люксембург предсказала свою судьбу: «Я надеюсь умереть на своем революционном посту, на улице или в тюрьме» Она умерла на революционном посту, на улице, по дороге в тюрьму, пала под ударами тех, у кого не хватило терпения, человечности и уважения законов, чтобы заключить ее в тюрьму и судить.

Каждый год в январе тысячи людей приходят на могилу Розы Люксембург на кладбище в берлинском районе Фридрихсфельд. Около ста лет прошло с момента ее гибели, но множество людей чтут ее память, пишут о ней книги, снимают фильмы. Красная Роза привлекает сердца многих женщин и мужчин по сей день. Что знает бывший гражданин бывшего Советского Союза о женщине, именем которой были названы улицы, фабрики и заводы в СССР? Что знает он о кумире Польской народной республики и Германской демократической республики, товарище Розе Люксембург?

Героиня

Роза Люксембург родилась 5 марта 1871 года в городе Замосце (Замостье), в нынешнем Люблинском воеводстве, в Польше. Она была последним, пятым ребенком в буржуазной еврейской семье (отец был коммерсантом-лесоторговцем). Вместе с семьей она переселилась в Варшаву, когда ей было три года. В возрасте десяти лет она испытала еврейский погром. В декабре 1881 года, в день католического Рождества, в Варшаве начался погром, инспирированный русскими властями. Среди руководителей погрома были люди, говорившие по-русски, а разгромом еврейских домов и магазинов занимались русские солдаты. Из поляков в погроме участвовали в основном низы общества. Представители польской интеллигенции резко осуждали погромщиков, а ксендзы ходили по улицам и уговаривали их разойтись. Только на третий день погром был остановлен войсками (было разгромлено около полутора тысяч еврейских квартир и других помещений, ранено 24 человека).

По сведениям историка Пола Джонсона («История евреев», 1987), по линии матери Роза Люксембург происходила из семьи раввинов. Мать цитировала ей в детстве отрывки из Торы. Однако Роза была равнодушна к иудаизму и культуре на идиш, хотя любила еврейские шутки. Историк еврейского социализма Роберт Вистрих считал, что ее повышенное чувство социальной справедливости и поразительное владение диалектикой передались ей от поколений раввинов в семье.

В Варшаве, в 1887 году Роза получила аттестат зрелости. В гимназии она проявила себя как блестящая ученица. Во время учебы в женской гимназии она состояла в молодежном социалистическом кружке. Опасаясь ареста, в 1890 году Роза Люксембург нелегально пересекла границу. Она решила жить в Швейцарии. В том же году она поступила в университет в Цюрихе. Сначала она училась на факультете естествознания, спустя два года перевелась на юридическо-экономический факультет. В 1897 году она защитила докторскую диссертацию на тему развития промышленности в Королевстве Польском. Ее статьи печатали солидные социалистические издания, она стала известной в Европе. Она считалась главным теоретиком социал-демократии Королевства Польского (с 1900 года социал-демократии Королевства Польского и Литвы).

После переезда в Берлин, в 1899 году Роза Люксембург вступила в социал-демократическую партию Германии. Она стала ее ведущим теоретиком и деятелем, лидером левого крыла. В конце декабря 1905 года с чужим паспортом она пробралась в охваченную революцией Варшаву. Спустя три месяца она была арестована царскими жандармами. Во время Первой мировой войны Роза Люксембург объявила себя интернационалисткой и вместе с Карлом Либкнехтом основала «Союз Спартака», по сути, коммунистическую партию Германии. 18 февраля 1915 года после выступления на митинге во Франкфурте-на-Майне Роза Люксембург была арестована и заключена в тюрьму за антивоенные высказывания. Через год она вышла на свободу, но уже́ через три месяца, в 1916 году, вновь была взята под арест – на этот раз приговорена к двум с половиной годам тюрьмы. На протяжении 1915–1918 гг. в общей сложности она провела за решеткой три года и четыре месяца. 8 ноября 1918 года, за день до установления республики в Германии, Роза Люксембург покинула тюремную камеру, вернулась в Берлин и возобновила политическую деятельность, которая продолжалась до ее смерти в январе 1919 года.

Проблемы, которые поднимала Роза Люксембург в своих трудах, носили надгосударственный и наднациональный характер. Она изучала современный ей капитализм. В изданной до Первой мировой войны работе «Накопление капитала» она исследовала колониализм и милитаризм. Она подвергала критике социальный порядок, основанный на эксплуатации, и выдвигала требования социальной справедливости.

«Интернациональные евреи»

В феврале 1920 года Уинстон Черчилль опубликовал статью «Сионизм против большевизма». В отрывке об «интернациональных евреях» он писал: «Приверженцами этой зловещей конфедерации являются, главным образом люди, вышедшие из бедных слоев населения стран, где евреи подвергались преследованиям по причине их расы. Большинство, если не все из них, оставили веру своих предков и отвергли всякие духовные надежды. <…> Такое движение среди евреев не является новым. Со времен <…> Карла Маркса и далее – до Троцкого (Россия), Белы Куна (Венгрия), Розы Люксембург (Германия) и Эммы Гольдман (Соединенные Штаты), этот мировой заговор с целью ниспровержения цивилизации для воссоздания общества на основе застойного развития, недоброжелательности и невозможного равенства, неуклонно растет». Под «интернациональными евреями» Черчилль подразумевал евреев, жаждавших совершить социалистическую революцию. Вот как писал о своем интернационализме Лев Троцкий в книге «Моя жизнь» (1929): «Я упоминал уже, что национальный момент, столь важный в жизни России, не играл в моей личной жизни почти никакой роли. Уже в ранней молодости национальные пристрастия или предубеждения вызывали во мне рационалистическое недоумение, переходившее в известных случаях в брезгливость, даже в нравственную тошноту. Марксистское воспитание углубило эти настроения, превратив их в активный интернационализм. Жизнь в разных странах, знакомство с их языком, политикой и культурой помогли моему интернационализму всосаться в плоть и кровь. Если в 1917 году и позже я выдвигал иногда свое еврейство как довод против тех или других назначений, то исключительно по соображениям политического расчета». «Политический расчет», о котором пишет автор книги, подразумевал учет антисемитизма, над которым Троцкий позволял себе гордо возвышаться.

Еврейские революционные вожди Германии отстранялись от своего народа. 16 февраля 1917 года Роза Люксембург писала письма Матильде Вурм из тюрьмы. Она написала подруге еврейского происхождения резкий ответ на беспокойство последней еврейскими погромами: «В моем сердце нет места для сочувствия страданиям этих евреев. Я чувствую в той же мере близость и симпатию к несчастным жертвам на плантациях Потмайо и черным в Африке, телами которых белые играют, как игрушечным мячом. <…> В моем сердце нет особого места для гетто: я чувствую себя, как дома, во всем мире, в любом месте, где есть облака, птицы и человеческие слезы». Люксембург вытеснила испытанный в детстве погром из сознания и отстранялась от ужасов происшедшего тогда. Страх перед погромами трансформировался в страх принадлежать к народу, который громят. Переживания отталкивали ее от еврейского народа и притягивали к универсальным проблемам.

Роза Люксембург не признавала существование еврейского вопроса и права наций на самоопределение, а лишь – право пролетариата быть гегемоном общества. Как Маркс и Ленин, она не видела опасности для всех классов и групп населения в том, что пролетариат захватит власть в обществе и силой власти перестанет быть трудящимся. В своих трудах Роза Люксембург несколько раз упоминает статью Маркса «К еврейскому вопросу», но не анализирует ее. Она убеждена в том, что нация – не существующая категория, а класс, определяемый производственными отношениями, – единственная сила исторических процессов. Соответственно, у нации нет проблем, есть они лишь у бедных ее слоев, пролетариев. Она писала: «Для последователей Маркса, как и для рабочего класса, еврейский вопрос как таковой не существует». Красная Роза подсознательно отрицала не столько еврейский вопрос, сколько еврейский ответ. Интернационализация еврейского вопроса была догматическим верованием доктора наук, теоретика социализма Розы Люксембург. Она не повторяла обвинений Маркса в адрес еврейского народа, а игнорировала его существование. Однако ее принадлежность к евреям и интернационалистам ей не забыли. Почти через два года после написания письма Матильде, 15 января 1919 года, Роза Люксембург была убита националистами, солдатами отрядов «фрайкора» («вольных корпусов»), реваншистскими организациями, часть которых позже примкнула к нацистам. «Фрайкоры» были бывшими военными, которых на короткое время нанимало правительство правых социал-демократов. «Фрайкоры» защищали первое постимперское правительство. В лице Карла Либкнехта и Розы Люксембург они убивали лидеров антиправительственного восстания, олицетворявших «красную опасность». Тело Розы Люксембург, жестоко избитой перед смертью, было сброшено в берлинский канал Ландвер реки Шпрее. Оно было обнаружено лишь через четыре месяца после убийства.

Любовь

В 1890 году Роза познакомилась в Швейцарии с литовским евреем Лео Йогихесом, который был на три года старше ее. Это был типичный «бес», радикальный революционер, все подчинивший Делу. В 1891 году они стали любовниками. Йогихес, последовавший за Люксембург в Германию, был забит до смерти «фрайкорами» на окраине Берлина через два месяца после ее убийства. В течение пяти лет, начиная с 1907 года, Роза была возлюбленной Константина Цеткина, сына ее коллеги и подруги Клары Цеткин, ее ученика по марксистской теории, который был моложе ее на четырнадцать лет. Пламенная революционерка, народный трибун, Роза Люксембург любила и была готова создать семью. Она была отвергнута как женщина любовниками и с головой ушла в революционную деятельность.

Розу Люксембург всегда переполняла радость жизни. Даже в тюрьме она была оптимистична и счастлива. В середине декабря 1917 года она писала из тюремной камеры Соне Либкнехт, Софье Борисовне Рысс, второй жене Карла: «Я всегда нахожусь в состоянии радостного опьянения». Свое письмо подруге она завершает так: «Сонюша, моя дорогая, невзирая ни на что, будь спокойна и счастлива. Такова жизнь, и так мы должны ее принимать – смело, уверенно, с сияющим лицом – невзирая ни на что». Роза стойко принимала все житейские неудачи – тюрьмы, уходы любимых мужчин. Всю свою кипучую энергию она направляла с личных дел на борьбу на благо других. Роза была оригинальным мыслителем и обладала мощным интеллектом. Она была смелым и мужественным человеком, а в глубине души легендарной революционерки таилась страстная, жаждущая любви, нежная, счастливая и несчастная женщина.

Красный террор

Иосиф Бродский посвятил Розе Люксембург стихотворение «Ландвер канал, Берлин»:

Канал, в котором утопили Розу
Л., как погашенную папиросу,
практически почти зарос.
С тех пор осыпалось так много роз…
…как придирчивый ваятель,
готовящийся обнажить
ту статую, которой дольше жить,
чем отражению в канале,
в котором Розу доканали.

Поэт пренебрежительно, равнодушно и отстраненно пишет об убийстве коммунистической революционерки, народного трибуна режима, который его преследовал. Она положила жизнь ради прихода к власти людей, которые отравили жизнь поэта. Он не уважает ее миссию и не реагирует на ее трагическую гибель. Вряд ли Бродский был знаком со знаменитым лозунгом Розы Люксембург «Свобода есть также свобода для тех, кто думает иначе», озвученным на студенческих демонстрациях в Восточной Германии в 1988 году, за год до падения Берлинской стены. Находившаяся в тюрьме, Роза приветствовала большевистскую революцию, но осуждала насилие, примененное Лениным и Троцким против контрреволюционеров. Она писала: «пролетарская революция не нуждается в терроре для реализации своих целей, она ненавидит убийство людей и презирает подобные действия». Большевистский террор был, по мнению антивоенно настроенной Люксембург, выражением политической «слабости». В 1918 году Красная Роза опубликовала работу, названную ею «Русская революция. Критическая оценка слабости». Она выразила в ней мысли, которые, наверное, были бы близки пострадавшему от советского режима Иосифу Бродскому: «С подавлением свободной политической жизни во всей стране, жизнь и в Советах неизбежно все более и более замирает. Без свободных выборов, без неограниченной свободы печати и собраний, без свободной борьбы мнений, жизнь отмирает во всех общественных учреждениях, становится только подобием жизни, при котором только бюрократия остается действующим элементом. <…> Господствует и управляет несколько десятков энергичных и опытных партийных руководителей. Среди них действительно руководит только дюжина наиболее выдающихся людей, и только отборная часть рабочего класса время от времени собирается на собрания для того, чтобы аплодировать речам вождей и единогласно одобрять предлагаемые резолюции. Таким образом – это диктатура клики, несомненная диктатура, но не пролетариата, а кучки политиканов». Могла ли «диктатура пролетариата» в принципе не свестись к «диктатуре клики»? Как истинная марксистка Роза Люксембург не представляла, что не может быть иначе.

Ирония судьбы заключалась в том, что в ответ на убийство Розы Люксембург в СССР начался новый виток «красного террора». 27 января 1919 года во дворе Петропавловской крепости расстреляли великих князей Павла Александровича, Дмитрия Константиновича, Николая Михайловича (видного ученого-историка) и Георгия Михайловича. Их казнь была местью за убийство в Германии Карла Либкнехта и Розы Люксембург. В этот же день и по той же причине в Ташкенте расстреляли великого князя Николая Константиновича. В ответ на убийство в Берлине Розы Люксембург и Карла Либкнехта Царицынский совет распорядился расстрелять всех находившихся под арестом заложников.

Берлинский реквием

За год до выхода статьи Черчилля Бертольд Брехт написал поэтическую эпитафию в честь Розы Люксембург, а в 1928 году Курт Вайль положил ее на музыку под названием «Берлинский реквием»:

Красная роза теперь увяла…
Она рассказала бедным о том, что такое жизнь,
И богатые ликвидировали ее.
Да будет благословенна ее память!

Британский левый историк польского происхождения Исаак Дойчер, биограф Льва Троцкого, написал о Розе Люксембург: «Ее убийством Германия Гогенцоллернов отметила свое последнее триумфальное убийство, а нацистская Германия – свое первое». Исаак Дойчер ошибся: в момент убийства Розы Люксембург Германская империя перестала существовать, а нацистская Германия еще не родилась. У убийства Розы Люксембург были другие, социал-демократические корни. Во время борьбы за власть после распада империи ее ликвидировали сторонники ее бывшего ученика, первого после переворота ноября 1918 года канцлера, а затем президента страны, социал-демократа Фридриха Эберта. Командир отряда убийц, капитан Вольдемар фон Пабст незадолго до смерти в 1970 году рассказал, что разрешение на убийство Розы Люксембург он получил по телефону от министра обороны, социал-демократа Густава Носке. Письменный приказ не был найден или не существовал. Правительство правых социал-демократов во главе с Эбертом позволило кучке убийц-националистов ликвидировать Красную Розу как мятежницу против законной власти, убитую незаконно – без суда и следствия. Роза Люксембург не представляла серьезной угрозы для правительства. Она была убита из страха власть имущих перед опасностью совершения революции русского типа: она олицетворяла «еврейский большевизм».

В черной дыре социализма

Уинстон Черчилль назвал Розу Люксембург «интернациональной еврейкой». Роза была доктором права, но признавала преимущественные права одного класса. Она провозглашала диктатуру пролетариата: «Вооружение консолидированной толпы рабочего народа всей политической силой, требуемой для задач революции – это диктатура пролетариата, и потому также (является. – А. Г.) истинной демократией» (Роза Люксембург «Что хочет Союз Спартака?», 14 декабря 1918 года). Буржуазия, аристократия, не радикальные социал-демократы, не признававшие ее учение, были противниками, методы борьбы с которыми не были ею продуманы до конца. Она не была согласна с Лениным, за что Сталин поставил ее посмертно «вне закона» (она была реабилитирована в СССР в 1956 году Хрущевым), но она создавала опасную атмосферу ненависти к не пролетариям, хотя, как считали ленинцы, она непоследовательно и необоснованно провозглашала уважение к противникам.

Роза Люксембург родилась в Польше, бывшей частью царской России, и стала гражданкой Пруссии благодаря фиктивному браку с Густавом Любеком. Ни Польша, ни Россия, ни Германия, ни еврейские соплеменники не вызывали у Розы никакой симпатии. У нее не было родины, она не принадлежала ни к одному народу. Она была средоточием диктатуры, диктатуры пролетариата.

Как и другие «интернациональные евреи», Роза Люксембург попала в черную дыру социализма. Она удалилась от еврейства и видела долгий наркотический сон спасения человечества от капитализма. Она теоретизировала на темы марксизма и занималась революционной практикой, пытаясь совершить переворот в Германии после поражения той в Первой мировой войне. Она, как и Ленин, стремилась превратить военное поражение страны в победу «диктатуры пролетариата». Американский историк еврейского происхождения Сеймур Мартин Липсет писал: «участие в социалистическом и коммунистическом движении означало для многих евреев способ избежать еврейства и ассимилироваться в универсальном, не еврейском мире».

Финал

Характеризуя в своей работе «Послание не еврейского еврея» знаменитых евреев-революционеров, Исаак Дойчер писал: «Среди множества учеников и последователей Маркса, вероятно, не было людей, более близких ему по духу и темпераменту, чем Роза Люксембург и Лев Троцкий. Их сходство с Марксом проявляется в диалектически-драматичном видении мира и его классовых битв, в том исключительном единстве мысли, страсти и воображения, которые придают их языку и стилю особую чистоту, сосредоточенность и богатство. (Вероятно, Бернард Шоу имел в виду именно эти качества, когда говорил о «характерно еврейских литературных талантах» Маркса). Как и Маркс, Роза Люксембург и Троцкий совместно с товарищами-не евреями боролись за универсальное против частного, за интернационалистические – в противовес националистическим – решения проблем своего времени. Роза Люксембург стремилась преодолеть противоречие между германским реформистским социализмом и русским революционным марксизмом. Она стремилась привить германскому социализму частицу русского и польского революционного напора и идеализма, частицу «революционного романтизма», столь безоглядно превозносимого таким реалистом, как Ленин; но она также пыталась привить западноевропейский демократический дух и традиции подпольным социалистическим движениям Восточной Европы. Ее главная задача не была выполнена, и она заплатила за это своей жизнью». Марксист Дойчер от своего имени «не еврейского еврея» описывает своих единомышленников, «не еврейских евреев», включая Розу Люксембург. Все они, по его словам, «находили еврейство слишком узким, слишком архаичным и слишком ограничивающим». Выход за рамки еврейства, разрыв с ним, борьба за счастье других народов, стремление захватить власть над немцами в зимнем Берлине 1919 года окончились убийством Розы Люксембург.

В 1926 году Троцкий, ведший неравную борьбу со Сталиным в московской партийной организации, столкнулся с проявлениями антисемитизма со стороны товарищей по партии большевиков. В письме к Бухарину он вопрошает: «Возможно ли такое? Возможно ли, чтобы в нашей партии, в рабочих ячейках, здесь, в Москве, люди безнаказанно прибегали к антисемитизму? Возможно ли это?». Боль, изумление, разочарование и потрясение звучат в словах Троцкого. Он обнаруживает то, что гнал от себя много лет: в нем видят и не любят еврея соратники по партии, которые должны были быть интернационалистами, а оказались антисемитами. Троцкий считал провокационным и «сознательно двусмысленным» замечание Сталина: «мы боремся против Троцкого, Зиновьева и Каменева не потому, что они евреи, а потому, что они оппозиционеры». Сталин тем самым напоминал, что Троцкий, Зиновьев и Каменев – евреи, ход достойный Макиавелли. Троцкий, который, как и Красная Роза, давно заглушил в себе еврея, ужасался тому, что другие, в отличие от него, не забыли его еврейское происхождение. Он писал о своих переживаниях Николаю Бухарину, русскому человеку, от которого ожидал получить поддержку и заверения в осуждении антисемитизма. В книге «Моя жизнь» Троцкий отмечал: «Вопрос о моем еврействе стал получать значение лишь с начала политической травли против меня. Антисемитизм поднимал голову одновременно с антитроцкизмом». Троцкий позволил себе заметить антисемитизм, но как нечто ограниченное, мелкое, не свойственное СССР и используемое только для борьбы с ним.

Троцкий отгонял от себя мысли о еврействе своем и чужом. Однако он бил тревогу по поводу возможного прихода к власти нацистов, которых осуждал и в которых видел большую угрозу. Его беспокоила опасность установления нацистского режима для пролетариата, а не для еврейского народа, так как, по терминологии Черчилля, он был «интернациональным евреем» а по терминологии Дойчера, – «не еврейским евреем, и, значит, судьба еврейского народа его не интересовала. Троцкий предостерегал: «приход «национал-социалистов» к власти означал бы, прежде всего, истребление цвета немецкого пролетариата, разрушение его организаций, искоренение в нем веры в себя и в свое будущее. В соответствии с гораздо большей зрелостью и остротой социальных противоречий в Германии, адская работа итальянского фашизма показалась бы, вероятно, бледным и почти гуманным опытом по сравнению с работой германского национал-социализма». Троцкий ошибся: нацисты истребляли не «цвет немецкого пролетариата», а евреев Германии и Европы, не цвет евреев, а их всех подряд. В качестве национал-социалистов они боролись не с рабочими, а с политическими противниками и евреями.

Эмансипация европейских евреев создала новый ДНК нации из «двойной спирали», в которой был зафиксирован новый код еврейства: в нем были отторжение от своего народа и тяга евреев к справедливости и к знаниям.

Роза Люксембург не преобразовала ни Германию, ни свою родину Польшу. Она стремилась освободить пролетариат, но ее освобождение пролетариата было неотделимо от порабощения других классов. «Диктатура пролетариата» неизбежно приводила к диктатуре. Люксембург не желала освободить еврейский народ, она хотела освободиться от него. Она считала, что действует на благо всех тружеников. Ее устремленность к универсальному благу вызывала ненависть к ней как к опасной революционерке и одному из символов еврейского народа. Она не дожила до разрешения еврейского вопроса в нацистской Германии – не попала в гетто, лагерь смерти, не стала одной из шести миллионов жертв Холокоста. Она не дожила до краха коммунизма в Советском Союзе, на ее родине Польше и в Германии, которой отдала почти половину жизни и в которой ее жизнь так страшно оборвалась. Она не успела испытать крушение своих идей и надежд.