Дама в своей тарелке

Опубликовано: 7.03.2021

Нынешний женский праздник сопряжен с двумя юбилеями в Старом Свете. Ровно 50 лет назад в Германии из официального обращения было исключено слово “фройляйн”. Ровно 10 лет назад Франция покончила с мадемуазелями. Как это произошло? 

«И нечего мне «фройлинивать»!

Начнем с Германии. Много веков подряд здесь обращались к женщинам с учетом их статуса: фрау – по отношению к замужним дамам, «фройляйн» – к незамужним. Вроде всех это устраивало. Но около двух столетий назад представительницы прекрасного пола стали считать, что обращение «фройляйн» себя изжило, поскольку – по их мнению – было чрезвычайно унизительно.

Мужчины пытались объяснить: вы, дескать, существа нежные, любите, чтобы уши вам ласкали теплыми словами, а суффикс «ляйн» как раз эту задачу и выполняет. Он же носит уменьшительно-ласкательный характер, который всегда вам нравился. «Нечего нам по ушам ездить, – не сдавались немки. – Обрыдли вечные сюсюканья. Вашим поминутным «ляйн» по поводу и без повода вы лупите по нашей гендерной сути, поскольку подчеркиваете нашу незрелость, неполноценность и не пойми какой пол».

Напомним: суффикс «ляйн» согласно нормативу в немецком языке среднего рода. Это придавало спорам дополнительную остроту. «Вы этим своим «ляйном» на что намекаете? И вообще, какое ваше дело, я замужем или не замужем. Может, в гражданском браке женщина чувствует себя в своей тарелке, а ей, тем, не менее всякий раз фройляйничают…»

Дело приобретало нешуточный оборот. Форма речи стала политическим казусом. Чтобы уладить конфликт, созданный в 1950 году при Министерстве внутренних дел ФРГ особый «женский» отдел (Frauenreferat) стал разгребать жалобы дам, которых наградили «ляйнами», ставшими, как отказалось, национальным оскорблением. Женщины требовали приравнять употребление суффикса к уголовному наказуемому деянию. Чиновники тонули в горах заявлений обладательниц неприличного «ляйна». Пока, наконец, в феврале 1971 года обращение «фройляйн» было упразднено. За 20 лет девицы и замуж повыходили, и детишек понарожали и даже внучкам порадовались.

Но – женщины… Они же старых обид никогда не прощают. Солидные дамы все еще ощущали себя бесправными тинейджерками. Ситуация, как в «Клопе» Маяковского, где один и персонажей выразился просто замечательно: «Вы оскорбляете мое достоинство как матери и как девушки».

Гендерный перекос был вроде устранен. Но тут поднялась новая волна, связанная с особыми ceкcуальными предпочтениями женщин. Выяснилось, что часть из них считала «мы принципе родились мужчинами», другая часть называли себя биceкcуалками, третья часть… Ну, в общем, ситуация складывалась таким образом, что женщины по любому оказывались жертвами мужского непонимания, а законы, как известно, всегда сочиняют мужчины, и неизменно под себя, любимых.

«Фройляйн»– слово в Германии многозначное. Некогда им награждали представительниц аристократических родов. Простолюдинок – ни-ни. В новейшие времена – телефонисток, медсестер, швей, модисток, продавщиц, официанток, учительниц, машинисток, секретарей, стюардесс. «Фройляйн», таким образом, продрейфовало, если совсем точно применительно к немецкому языку, от дворцов к хижинам – от баронесс к обслуге. В начале нынешнего века слово все сильнее било дам по ушам, стало синонимом «старой девы». Дело запахло новым национальным скандалом. Мужчины, общаясь с дамами, перешли на просто имена. Получалось не особо вежливо, зато без последствий.

Правда, осталась одна недоработка. С официантками. Если раньше любая из них спокойно откликалась на Frau Oberin (та, которая в зале за старшую), то теперь она может возмутиться. Так нынче официально величают лишь настоятельницу женского монастыря. А с монастырями в Германии явный недобор. Про численность персонала просто умолчу. Тут другое. Согласитесь, есть существенная разница между служащей в питейном заведении и окормляющей паству в духовном заведении. Та, которая занята сменой блюд, явно в выигрыше, поскольку считает себя всегда в своей, пардон, тарелке. Так что в немецкой речи появилось еще одно запретное слово.

С чем едят «мадемуазель»?

В общине Сессон-Севинье в Бретани, что на северо-западе Франции, небольшой в 15 тысяч душ округе, произошла революция, которую никто не заметил. Весной 2011 года совет общины запретил в обычной речи слово «мадемуазель», а, поскольку запрет не слишком подействовал, постановил с 1 января 2012 года изо всех официальных документов повыбрасывать это слово, к которому относились уже как к бранному. Теперь остались только мсье и мадам.

Примечательная деталь: никто в округе до сих пор точно не знает значения слова «мадемуазель». Скажем больше: весь мир теряется в поисках верного определения. Поскольку таковых – пруд пруди. Дело в контексте.

Что такое «мадемуазель» – вежливая форма обращения к юной девице, или, как в Германии, намек на незамужний статус, присоединяемый к имени. Даже герои Грибоедова озадачивались: «Hу, как перевести «мадам» и «мадмуазель»? Ужель «сударыня»? К слову сказать, в России столетней давности мадемуазелью часто называли гувернантку зарубежного происхождения. То есть это в ту пору просто профессия. Ну все, как в Германии.

Феминистки вопросов не задают. Они дают ответы, рождающие вопросы. Считают: «мадемуазель» звучит для все того же очаровательного женского ушка вовсе не так лестно, как принято думать. Поскольку намекает на ceкcуальную подноготную. То есть, если упростить показания, на девицу, всегда готовую к постельным утехам.

В средние века во Франции термин употребляли по отношению к девушке не только незамужней (читай: свободной), что воспринималось как социальная дискриминация, но и из среднего класса (читай: не из высшего общества), что свидетельствовало о социальном унижении, или как к девственнице (читай: не познавшей мужчину), что опять же для дамского уха унизительно, а для мужского обнадеживающе. Дискриминация, куда ни плюнь.

К чему заморачиваться? Слово французское? Французское. Стало быть, француженки и должны быть закоперщицами дамской революции. По идее, это должны были быть немки. Но они, как уже говорилось, еще в 1971-м решили вопрос и своим опытом Европу еще не накрыли. Тогда француженки, как их знаменитая предшественница Марианна с картины Делакруа, выхватили знамя из ослабевших германских рук и пошли в атаку дальше. Не без успеха, как оказалось.

«Мадемуазель» в век высоких технологий зазвучало как оскорбление.

То ли дело в средние века! Самая известная во Франции «фройляйн» – национальная героиня Жанна д’Арк. По легенде, дева из Орлеана. Еще неизвестно, совершила бы она свой подвиг, если б замужней была. А для замужества у нее были все данные. Почему? Потому что ее сожгли на костре. А подобная форма необычного мужского внимания обычно применялась в средние века исключительно к красавицам и ведьмам. Причем, известно, что Жанна ни красотой не блистала, ни летучих мышей в котелке не варила. Предали ее свои же, бургундцы, обложили дровами англичане, а канонизировали парижане.

Но вот незадача: у Жанны д’Арк никогда не было проблем, обычных для девушек 17-летнего возраста, когда она стала обретать славу.

Особенности девушки, ее психики, телосложения отражены в известном памятнике в Париже.

Стройная, сильная, привлекательная, с явно выраженными внешними половыми признаками. Но было и другое. По отзывам ее соратников – отсутствие месячных и бесплодие. По мнению генетиков, у нее был синдром Морриса. Редкий наследственный недуг (один случай на 50 тыс. человек), который характерен исключительно для деловитых, с острым умом, чрезвычайной энергией, неутомимостью, волей, почти полной невосприимчивостью к боли (без страха вытаскивала стрелу из своей руки), с хорошо развитыми паранормальными способностями, что позволяло делать весьма точные прогнозы (вспомним приписываемые Жанне случаи ясновидения и исцеления людей).

Вопрос на засыпку: можно ли считать Жанну женщиной? С таким же успехом можно формально, но не физиологически причислить к представительницам слабого пола выдающихся спортсменок Тамару и Ирину Пресс, тем более что в крови их нашли мужской набор хромосом.

К Жанне д’Арк мы вернемся чуть позже. А сейчас напомним, что феминизм – лежащая в основе движения женщин за освобождение теория равенства полов. Равенства юридического и фактического. За это идет борьба, особенно с XVIII в., по наши дни. Феминистки рассматривают понятия «мужественность» и «женственность» не как биолого-анатомические, а культурно-психологические. Феминизм, который основан на социалистических идеалах, основной целью провозглашает борьбу со всеми формами эксплуатации, в том числе с эксплуатацией женщин, понимаемой весьма широко.

Не приняли на работу, объяснив это недостаточным профессионализмом? Женоненавистники! Спросили у замужней дамы ее девичью фамилию (фамилию при рождении) – дискриминация по признаку пола. Куда ни плюнь – у француженок всегда есть повод для того, чтобы начинать судебный процесс. 

«Мадемуазель» как символ борьбы за равноправие

Ну это что касается француженок и немок. А вот бельгийки предпочитают обращение «мадемуазель». «Мадам» звучит для брюссельских ушек как указание на солидный возраст, связанный с морщинами, старостью и увяданием. Ну и зачем им такое слышать?

Европа! Что ни страна, то свои представления о своей «мадемуазели-фройляйн». Причем, любые разговоры о равноправии означают всегда одно и то же: женщина всегда должна быть на высоте положения. Что ясно отражено в скульптурной композиции на одной из улиц города Хамма.

Женское равноправие. За него началась борьба 8 марта 1857 года маршем работниц текстильной промышленности в Нью-Йорке. С той поры протестовали дамы за сокращение рабочего дня, улучшение условий работы, равную с мужчинами оплату труда. Такова версия, которую опровергли поздние исследования.

Чего хотели женщины, стало ясно в том же Нью-Йорке позднее, 8 марта 1908 года: предоставления избирательного права. Основные требования от имени женщин сформулировала двумя годами позже Клара Цеткин. Привлекать внимание общества к своим проблемам.

Так и повелось. В 1911 году первый Международный женский день отмечался в Германии, Австрии, Дании и Швейцарии. Правда, не 8-го, а 19-го марта. Чтобы прекратить разнобой, с 1914 года 8 марта зафиксировали как каноническую дату. Пламенная Клара, отпраздновав ее 20 раз, скончалась в 1933 году в Москве. Она все время вспоминала о соратнице Розе Люксембург, и даже, говорят, умирая, произнеся последнее в жизни «Роза…», что наводит на раздумья и какие-то уж очень неприличные подозрения.

Ленин, который, по легенде, всегда выражался четко и ясно, вносил разнобой. Смотрите: по воспоминаниям современников, высоко ценил революционные заслуги Розы Люксембург. Но называл ее почему-то «орлом». Ну как наркома по морским делам Павла Дыбенко. Правда нарком сильно подвел Ильича: вместо того, чтобы зимой 1918-го защищать со своими матросами Нарву, с приближением немцев умчался на бронепоезде в сторону Гатчины, подальше от линии фронта. Ну вот такая она, большевистская смелость, которая привела к позорному Брестскому миру.

«Орлом» Розу можно было называть с великой натяжкой. Неказистая, с несоразмерно огромной головой, крохотного росточка и прихрамывающая (врожденный вывих бедра), она была похрабрее Дыбенко. Считалась отчаянной революционеркой. Не только в речах. Она смогла не только трижды приручить мужчин, ни один из которых, правда, не захотел сочетаться с ней браком, но и, подвластная «синдрому Пугачевой», сломить сопротивление двух юных мужчин – ее адвоката Пауля Леви (разница в возрасте 12 лет) и сына Клары Цеткин Кости (разница в возрасте 14 лет). Клара понимала подругу: она сама увлеклась в свое время художником Георгом Фридрихом Цунделем, вдвое моложе нее.

Неудивительно, что и Клару и Розу, которые вели довольно вольную личную жизнь, современники называли одинаково: дикие.

Дамы, которые легко удерживали внимание многотысячных толп революционными бреднями, ни одного из своих мужчин удержать не смогли. Попавшие в их сети социалисты не без труда освобождались от чар и привязанности пламенных революционерок. Они создали инструкции – при каких условиях надо отдаваться мужчинам. Женщина должна вознаграждать мужчин своим телом исключительно за политические заслуги, говорила Клара. Призвав подруг по полу ложиться по первому же требованию красных террористов, она устраивала праздники свободной любви, которые в Римской империи назывались вакханалиями. Убеждала женщин, всегда руководствовавшихся естественным тяготением, менять привычки. Предлагать любовь только «сознательным рабочим, отказывающимся выполнять военные заказы». Роза, учившая в свое время революционной сознательности рабочих, направляя на них дуло пистолета, чтобы те шли на забастовки, кончила плохо. Один из рабочих по фамилии Рунге узнал ее в толпе бесчинствующих спартаковцев и ударил прикладом винтовки. Роза упала, и толпа, затоптав ее, выбросила труп в Ландверский канал. Ее соратница Клара окончила жизнь иначе – после смерти нашла упокоение в Кремлевской стене.

По этой причине, когда говорят 8 марта – праздник женской солидарности, следует помнить, что это еще и поминки по пламенным революционеркам, которые сделали любовь дамы разменной монетой в борьбе за сомнительные идеалы.

Но вернемся во Францию. Причины, отчего феминистки в бретанской общине всполошились поводу «мадемуазели», не очень понятны. Мужчин там всегда вполне хватало, их ежегодно на 600–700 человек больше, чем дам, причем в возрастном диапазоне 15–25 лет с явным перевесом. Так что молодки, по идее, не должны быть обделены вниманием. Правда, начиная с рубежа 45 лет, вероятный женский спрос значительно превышает мужские возможности.

Но дело не в этом. Секрет бучи раскрывает руководитель общины Мишель Бьян:

«Бретанцы всегда с кем-нибудь да воевали. Последние десятилетия – с Парижем за автономию региона. Здешние графья и виконты веками гадали, к какому плечу прильнуть. К французскому, что поближе, или к английскому, что через пролив. Мотаясь с тайными переговорами от одного берега к другому, они и их потомки в итоге стали первоклассными моряками и рыбаками, а сейчас слывут еще и устричных дел мастерами: как в разведении, так и в приготовлении блюд».

До автономии далеко. И до сих пор бретанцы в раздрае: то ли к Парижу, то ли к Лондону примкнуть. А тут еще этот брексит. Черт-те что. Оказалось, что самыми последовательными оказались не мужчины, а дамы. Пробили-таки отмену «мадемуазелей». Ну ладно, а дальше-то что?

Попади Клара и Роза в сегодняшние реалии Бретани, они, без сомнения, поддержали бы местных феминисток «в борьбе за это». А «это» теперь не только правильное обращение, но и правильный флаг. Не тот, сплошной красный, а всех цветов радуги. Можно было бы призадуматься над неожиданно тревожной реальностью, тем более что и в общине Сессон-Севинье имеются свои примеры нетрадиционных отношений. Но прочь сомнения, праматери 8 марта в любом случае могли вытащить по револьверу и пригрозить в случае отказа без раздумий продырявить медные лбы мужчин-тугодумов в Бретани.

Не исключено, предварительно соблазнив тех, кто годился бы им в сыновья. Чего не сделаешь ради победы мировой революции в женском формате?!

Александр МЕЛАМЕД. Фото автора

Послесловие.

В рамках актуальной политкорректности, которой упорно не придерживались суфражистки и иные праматери международного женского дня, автор не мог не обратить внимания на многочисленную и разнообразную аудиторию, которая в силу неоглашаемых в строго биполярном обществе причин также с удовольствием отмечает 8 Марта. Будьте счастливы, милые лecбиянки, андpoгины, бигeндepы, интep– и панceкcуалы, обладательницы хромосом X и Y, тpaнcвecтиты, представители нулевого пoлa.