21 октября 2020
В связи с юбилеем Никиты Михалкова стоит, пожалуй, напомнить о моей заметке, написанной 25 лет назад. Многое ли изменилось с тех пор? Судите сами. Здесь сильно сокращенный вариант той заметки. Она называлась «О мотивах самоубийства в кино и в политике» и была опубликована в парижской «Русской мысли»:
«...На первый взгляд кажется, что центральные персонажи фильма «Утомленные солнцем» — Котов и Митяй — крутые антагонисты. Но нет, оба они — хозяева страны. И как бы Митяй ни объяснял себе и другим первоначальные мотивы своего согласия служить большевикам (Котову), но согласившись им служить, согласившись на предательство, он вовсе не падает низко, а занимает место в ряду хозяев. В том самом ряду, где Сталин — лишь гарант всеобщего права мерзавцев на власть над страной.
Вообще-то зря Михалков так нажимает на демонизм Сталина. Большевик Котов тоже хорошо потрудился на той исторической ниве. Котов, а не Сталин был истинным хозяином страны после революции. Котов топил в крови крестьянские и рабочие восстания. Котов задавил НЭП, провел индустриализацию и уничтожил миллионы крестьян во время коллективизации. Котов, наконец, организовывал сеть тайных агентов в стране и за границей и сделал всеобщее предательство (донос всех на всех) нормой общественной жизни в Советском Союзе. И все это — якобы ради простодушной утопии, ради мифа о всеобщем счастье, который так сладко звучит в его устах, когда он ласкает и наставляет ребенка. И в рамках этой утопии, в системе этого мифа он бы наверняка нашел вполне удобное оправдание тому, что миллионы крестьянских детей отданы в жертву… Сталин — что, Сталин есть лишь частная и наиболее последовательная персонификация все того же Котова. Хотите утопию — получите последовательно (а может, и вместе) Котова, Сталина, Митяя— Музыканта.
Сама логика развития сюжета предоставляет автору возможность заглянуть в черную бездну исторической трагедии ¬ туда, где мало что можно объяснить при помощи обыденных, житейских понятий о морали, но где искусство создает иной, более высокий уровень нравственных мотивировок (согласно пушкинскому: «Искусство выше нравственности…»). Но нет, в эту бездну Михалков заглянуть не в силах. Оставаясь в круге вполне устоявшихся в эпоху позднего социализма нравственных стереотипов, автор предоставляет Митяю иудину возможность самоубийства в конце фильма — и лжет. Самоубийство Митяя в финале воспринимается как апология Котова: если Митяй — Иуда, то кто же преданный им Котов?
Фильм Михалкова — еще один симптом тяжелой нравственной болезни российского общества. Самые простые (но и самые фундаментальные) понятия добра и зла лишились здесь своих четких очертаний. Но ложь, перемешанная с правдой, все равно остается ложью. Целым поколениям было втолковано, в душу вбито, что идеология исторического насилия (а Котов — ее персонификация) — великое достижение человеческого духа и интеллекта. И изнасилованный народ был бы счастлив, если бы не предательство иудушек, извративших великие помыслы. Увы, фильм Михалкова дальше этой мысли не продвигается…»
Прошло 25 лет от премьеры фильма Михалкова и от этой моей заметки. Сегодня у нас другой «гарант», но те, в чьих руках власть, кажется, не сильно отличаются от михалковских прототипов. И вот ведь парадокс… роль насильника Котова, похоже, так близка была душе актера Михалкова, что он, по сути, продолжает играть ее и в сегодняшней жизни. Разве что не размахивая саблей, но используя новые современные технологии. Он, он сегодня ведет себя как хозяин страны, как ее власть, как персонификация этой власти. И вот закономерно: из рук нового гаранта режиссер Михалков получает свои награды к юбилею. Что говорить, заслужил.
Комментариев нет:
Отправить комментарий