4 сентября 2020, 00:38
«Дело Ефремова» и Каинова печать
В тринадцать дней процесса о скандальном ДТП уместились склоки адвокатов, провалы памяти у артиста, странные свидетели, стихи, деньги и запоздалое признание вины.
Прения сторон по делу о смертельной аварии с участием Михаила Ефремова начались с неожиданного признания подсудимым своей вины. Коль скоро артист сначала уже признавал вину, а потом от своих показаний отказался, этого и впрямь не ждали (никто, кроме его адвоката Эльмана Пашаева). И все остальные начали говорить то, что было подготовлено, лишь изредка корректируя речи в связи с новым поворотом в линии защиты подсудимого.
Действо в Пресненском суде было особенно примечательно тем, что в зале суда столкнулись две позиции. Позиция обвинения: мы судим не знаменитого артиста, а гражданина Ефремова, ставшего преступником, и ответить он должен без скидок на свою славу. И позиция защиты: да нет же, позвольте вам не позволить. Не маленького человека вы судите, а как раз большого — и именно поэтому хотите влепить ему большой срок, который маленького-то минул бы!
Здесь надо оговориться, что «первую», обвинительную позицию занял не столько прокурор, сколько адвокаты потерпевшей семьи Захаровых. Прокурор вообще обошлась без эмоций и риторики. Она напомнила, что 8 июня сего года в районе 21 часа Ефремов крепко выпил в баре в арбатских переулках, а затем, вместо того, чтобы вызвать такси или воспользоваться услугами трезвого водителя, сел за руль своего джипа Grand Cherokee. И примерно в 21 час 43 минуты, следуя по 4-й полосе Смоленской-Сенной площади в сторону улицы Новый Арбат, превысил скорость примерно на 25 км в час. Приближаясь к правому повороту, занимая 3-4-ю полосы, он продолжил движение в прямом направлении, пересек 4-5 полосы, совершил выезд на встречку — и совершил столкновение.
Обвинитель скрупулезно перечислила повреждения, которые получил водитель встречного автомобиля Сергей Захаров — простой курьер, развозивший продукты по заказам на простой отечественной машине «Лада-Гранта» в виде фургончика. Немудрено, что в результате столкновения далеко не равных машин, как отметила прокурор, «передняя часть автомобиля Захарова буквально смята и раздавлена». Среди полученных им травм — повреждения головы, туловища, половых органов, позвоночника. Переломы ребер и грудины, деформации таза, переломы костей стоп, оскольчатый перелом левого наколенника, разрывы селезенки, правой почки и многое, многое другое. В 5 часов утра 9 июня в Институте Склифосовского наступила его смерть.
Такой же скороговоркой обвинитель прошлась по показаниям свидетелей — их тоже было много. Бармен подтвердил, что Ефремов напился. Водитель и пассажир другой машины, Женжебир и Шрамко, сразу после аварии остановились и направились к месту ДТП. Врач Бабиков с приятелем гулял рядом по тротуару. Они тут же кинулись к месту аварии и помогли Ефремову выбраться. Г-жа Набокина представила свою любительскую видеозапись и узнала Ефремова по походке и жестам. Г-жа Герасименко, жительница квартиры на Смоленке, услышав звук сильного удара, вышла на балкон и увидела опрокинутый автомобиль на боку. Еще аварию видела продавщица магазина. Все это авторитетно подкрепили сотрудники ДПС Козлов и Маркиянов, которые направили Ефремова на экспертизу. А главное — данные видеозаписи стационарной камеры.
Упомянуты были в обвинительной речи и свидетели защиты. Но их оказалось не только гораздо меньше, но и доверия им прокурор не выказала, и имела к тому основания. Так, свидетели Гаев и Кобец, которые заявили, что видели на водительском месте не Ефремова, не смогли обнаружить себя на видеозаписи и объяснить, что они делали на Смоленской. При этом у Кобца очень плохое зрение, а Гаев — судимый человек, сидел за избиение жены. Выступали свидетелями защиты и несколько известных людей, таких как Никита Владимирович Высоцкий и поэт Андрей Орлов (Орлуша), но они не видели ДТП, а просто рассказывали, какой хороший Ефремов.
В заключение прокурор подчеркнула, что на приговор могли бы повлиять осознание и вины и искреннее раскаяние. «Чего мы, к сожалению, в судебном заседании от подсудимого не услышали, — заметила обвинитель. — Ефремов лишил себя таких смягчающих вину обстоятельств… Исправление подсудимого без реальной изоляции от общества не представляется возможным… Звание заслуженного артиста не дает права садиться за руль пьяным и нести опасность людям… Необходимо помнить о страшной смерти Сергея Захарова, все тело которого и кости практически были раздроблены».
Засим она попросила суд признать Ефремова виновным по пункту «а» части 4 статьи 264 УК РФ (нарушение правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств). И назначить ему наказание в виде 11 лет лишения свободы с отбыванием наказания в колонии общего режима, плюс лишение водительских прав на три года. Особое место занял гражданский иск сына потерпевшего, Виталия Захарова, на 7,3 млн рублей. Прокурор просила удовлетворить его лишь частично, взыскав с Ефремова 500 тысяч рублей.
Обвинительная речь длилась чуть больше получаса. Столько же — и даже несколько дольше — выступала адвокат Ирина Хайруллина, одна из пяти защитников потерпевших. Не скороговоркой, а, напротив, медленно и грустно, прошлась она по узловым точкам или вопросам по сути данного дела. Первый из этих вопросов — исправность ефремовской машины. Она доказана заключением технической экспертизы. Хайруллина подробно остановилась на показаниях еще одного свидетеля защиты, эксперта-инженера Юрия Фиалко, который и высказал несколько почти «сверхъестественных» или «паранаучных» версий, по понятным причинам, взбудораживших публику (и вызвавших у кого смех, а у кого надежду). Как напомнила адвокат, Фиалко предлагал рассмотреть такие варианты, как «влияние на автомобиль Ефремова через спутник, вброс отравляющих веществ через систему кондиционирования, энергетические аномалии, получение водителем неожиданной вести и др».
«Несостоятельны попытки посеять сомнения у суда относительно наличия некоей системы, способной принимать сигналы извне», — подчеркнула адвокат Хайруллина. По ее словам, такой могла бы быть система ГЛОНАСС: с 2017 года ею должно быть оборудовано любое транспортное средство, выпускаемое в РФ для обращения на территории страны. Однако джип Ефремова — 2013 года выпуска. И представитель официального дилера Jeep Cherokee в России, специалист Фетисов, подтвердил, что автомобиль такими системами не оснащен.
Из других вопросов: факт нахождения Ефремова в состоянии алкогольного и наркотического опьянения подтвержден актом медицинского освидетельствования. Способность Ефремова руководить своими действиями и осознавать их подтверждена данными психолого-писхиатрической экспертизы, «несмотря на фрагментарные запамятования отдельных событий».
Причинно-следственные связи между ДТП и смертью Сергея Захарова, по словам адвоката, также вполне ясны. Многочисленные травмы образовались от ударного воздействия тупым и твердым предметом. «Доводы, что смерть могла наступить от ненадлежащего оказания медпомощи или от того, что его автомобиль был перевернут присутствующими, не выдерживают никакой критики», — заметила Хайруллина. Медпомощь была оказана через 24 минуты. Перелома позвоночного столба не было, так что Захарова можно было перемещать. Известно также, что Захаров был пристегнут ремнем.
Наконец, самый ключевой вопрос: так кто же был за рулем? Адвокат напомнила, что на рулевом колесе и подушке безопасности обнаружены образцы эпителиальных клеток и генетические признаки ДНК. «Обнаружены гены одного человека, — отметила она. — А именно — Ефремова». Подушка безопасности одноразовая, вздувается от удара — и только в этот момент клетки Ефремова могли на ней оказаться. Хайруллина опровергла доводы защиты, что Ефремов после аварии вернулся в машину, чтобы найти свои документы. «Но видеозапись и сотрудники ДТП свидетельствуют, что Ефремов самостоятельно не возвращался в машину, а документы ему вынес инспектор ГИБДД», — отметила Хайрулина. Она также напомнила о повреждениях на шее Ефремова: это след от ремня безопасности с левой, водительской стороны.
Затем настала очередь риторики. «Мы все прекрасно помним Михаила Олеговича Ефремова до 8 июня 2020 года как прекрасного известного актера. Он внес значительный вклад в развитие российского кинематографа, как и его великий отец. Но сегодня мы не можем говорить ни о его родстве, ни о его заслугах, — подчеркнула адвокат Хайруллина. — Реакция потерпевших могла бы быть иной, если бы Ефремов искренне раскаялся»
Адвокат напомнила, что свидетель Андрей Орлов счел для себя необходимым поехать на могилу Захарова, возложить на нее венок и оставить свои стихи. Потерпевшие их с благодарностью приняли.
Остальные адвокаты потерпевших говорили короче. Они ожидаемо протестовали против скупости прокурора, пожелавшего так сильно сократить сумму иска. Адвокат Сергей Аверцев предположил, что «сегодня, если и прозвучит признание вины со стороны подсудимого, грош цена этому признанию». «Сегодняшний случай никак нельзя считать обычным, — настаивал адвокат Аверцев. — Сила Михаила Олеговича Ефремова заключается в его популярности, в том, что любой его поступок находит резонанс в обществе. Его высказывания заставили Виталия Захарова почувствовать себя букашкой, человеком второго сорта. Он не хотел участвовать в телешоу, но был вынужден это сделать. Его личное стало информацией для всех». Аверцев также предположил, что семь миллионов рублей иска вряд ли могут серьезно отразиться на финансовом состоянии подсудимого.
Известный адвокат Александр Добровинский выступал короче всех. Он подчеркнул, что перед судом «не дело заслуженного артиста РФ, сына великих родителей и известного актера — это дело гражданина России Михаил Ефремова, совершившего преступление, повлекшее смерть другого гражданина России, Сергея Захарова».
«В течение нескольких часов у моих доверителей перевернулся мир», — сказал Добровинский. Покойного он охарактеризовал как «простого человека, такого, какого в народе принято называть трудягой, морально и финансово поддерживающего всю свою, довольно большую и дружную большую семью» И «абсолютно не подозревающего, что его простая и добрая жизнь оборвется через несколько часов по вине подсудимого».
Ну, а в защиту Михаила Ефремова выступал всего один адвокат, тоже ставший уже знаменитым, Эльман Пашаев. Но, похоже, он пожелал, чтобы его речь заняла никак не меньше времени, чем речи всех обвиняющих вместе взятых.
Собственно, если суммировать доводы Пашаева «в сухом остатке», то они заслуживают внимания. И прежде всего, это полемика как раз с Добровинским.
«Вы говорили: «Мы не Ефремова судим — мы судим гражданина России», — усмехнулся Пашаев. И продолжал: «У Ефремова нет прав простого гражданина, который бы получил 4-5 лет колонии-поселения и пошел. Почему так раздули? Даже террориста так не судят!» По словам Пашаева, за 20 лет его адвокатской практики он ни разу не видел, чтобы по 264-й статье просили 11 лет. За убийство, если оно «без отягчающих», и то в реальности почти никогда столько не давали. А то и с отягчающими — меньше.
Еще один адвокатский тезис: Ефремов — хороший и благородный, и всегда хотел признать вину, а если кто в этом деле плохой, так это я, Пашаев — на меня и пеняйте. «Непризнание вины Ефремова — не значит, что он не виновен, — сказал Пашаев. — Я это неоднократно говорил. И следователю, и здесь, и в СМИ. Суд даст оценку всему. Но у нас в судебном заседании было две линии нашей работы. У меня, как защитника, который должен был исследовать всё. Обратить внимание на любые недоработки, нарушения, расхождения в показаниях. У подсудимого была другая позиция, но мы с ним согласовали позиции».
И еще один пункт, весьма «чувствительный», ибо он напрямую касается родственников погибшего. И, соответственно, суммы гражданского иска. Пашаев прозрачно намекнул, что не все родственники так уж заслуживают возмещения морального вреда в миллионных суммах.
«Особо гордо звучало здесь: «глава семьи», — заметил адвокат. — Глава семьи -это когда полноценная семья. Низкий поклон Захарову и его маме, но он не был главой семьи, если вы как юрист хотите говорить. Семьи не было — было и там, и тут».
Здесь, правда, надо заметить, что иск на 7,3 млн вчинил один Виталий Захаров. Остальные родственники выставили символические иски по одному рублю. Сам же адвокат Пашаев много говорил о том, как Ефремов с самого начала готов был платить и помогать, и сам Пашаев посылал помощника в деревню, где живет мать Захарова, и они с Ефремовым хотели купить ей новый дом в деревне. Однако в итоге Пашаев оценил справедливую сумму иска всего в 200 тысяч рублей. Видимо, они с Ефремовым обиделись.
Но, как бы там ни было, в этих тезисах содержалась логика. Все это можно было бы сказать весьма кратко и жестко. Однако адвокат Пашаев предпочел растечься по древу на несколько часов, показав себя косноязычным человеком, для которого русский язык не является родным. Что он сам же и подтвердил, заметив, что окончил национальную школу в Азербайджане. А возник этот вопрос вот в какой связи. Одна из адвокатов потерпевшей стороны, молодая женщина Анна Бутырина, выступала довольно жестко, пригрозив привлечь свидетелей защиты за лжесвидетельство. А также, между прочим, заметила, что Пашаев плохо говорит по-русски.
Вот тут уж поистине кавказский гнев не знал границ. Добрых полчаса драгоценного времени в ответственнейший судный день адвокат Пашаев потратил на обличение коллеги Бутыриной, не только обращаясь к ней на «ты», но и поведав граду и миру, что, оказывается, Бутырина была его помощницей, и что он ее выгнал за всякие махинации… Несколько раз судья Елена Абрамова призывала разбушевавшегося к порядку — и это оказалось нелегко. Посреди своей речи Пашаев запросил перерыв, его просьба была удовлетворена, так и после перерыва он опять завел про негодную коллегу. (Сама Бутырина в краткой реплике заметила, что «за такого адвоката» Ефремову, чего доброго, еще добавят срока).
«Если суд не оправдает Ефремова по предоставленным доказательствам, прошу вас вынести приговор, не связанный с лишением свободы… Или хотя бы колония-поселение», — закончил свою речь Пашаев — конец ему удался уж всяко больше, чем начало и вся середина. Ну, лучше поздно, чем никогда.
Наконец — последнее слово Михаил Ефремова. Оно оказалось находчивым — и, можно было бы сказать, «остроумным», когда бы остроумие тут было к месту. Во всяком случае, оно заслуживает прямых цитат.
«Резонанс обостряет все. Если артист популярный — значит, он и должен отвечать популярно, то есть, по полной: больше в два раза, чем просто человек. Если я не прав — значит, дважды неправ, — сказал Ефремов. — Никакого негатива я к потерпевшим никогда не испытывал, у них огромное горе, я за них очень переживаю и соболезную им. А вот к адвокатам потерпевшим у меня совсем другое отношение».
«Сергей Захаров умер утром 9-го числа. Уже днем 9-го числа его семья и родственники были на телешоу вместе с адвокатом Добровинским, — напомнил подсудимый. — Александр Андреевич, если вы считаете нормальным приезжать на самокате в суд, то это, наверно, не шоу. Я понимаю вас — вы, конечно, учились у замечательных педагогов, Сергея Герасимова и Тамары Макаровой. Я их знавал — не знаю, почему вы там не доучились, но думаю, что вас выгнали не за профнепригодность: вы прекрасно играете адвоката, самокатчика и коррупционера. Я думаю, вас выгнали за аморалку какую-то. Поскольку то, что вы делаете — аморально».
Затем Ефремов предположил, что если бы он пользовался «телефонным правом, которое господствует у нас в стране», то и суда бы не было. «Я не признал вину, потому что я помню ничего — и самое удивительное, не помню удара, — заметил Михаил. — Я признаю свою вину, искренне раскаиваюсь. Раз такие шикарные доказательства. Алкоголь — конечно, дикое зло, надо знать меру».
Он также пожелал прочесть в суде уже свои стихи, посвященные памяти Захарова. Трудно сказать, сколь это уместно, однако стихи эти, в «маяковском» или «рэп»-стиле, надо признать, по-своему небесталанны.
Приговор по скандальному делу будет оглашен 8 сентября.
Леонид Смирнов
Комментариев нет:
Отправить комментарий