Иудейская война и мир Лиона Фейхтвангера
Знаменитый писатель не был слепым глупцом, как полагал Илья Эренбург
Александр Я. ГОРДОН
Лион Фейхтвангер получил ортодоксальное еврейское образование, читал в оригинале священные книги. Он мог стать раввином, но эта деятельность его не заинтересовала. Он получил великолепное гуманитарное образование, отлично знал филологию, философию и ряд иностранных языков – латынь, греческий, санскрит, иврит, арамейский, английский, имел докторскую степень, но не стал ученым. Он родился и жил в Мюнхене, был хорошо знаком с вождями Баварской республики, но не стал государственным деятелем. Он был созерцателем, предоставлявшим свободу действий героям своих исторических романов, демонстрировавшим его общественные идеи. В автобиографии он писал:
«Я всю жизнь создавал только одну книгу – о человеке, поставленном между действием и бездействием, между властью и познанием».
Его интересовали идеи и люди, захваченные в плен модными идеями и находящиеся на важных перекрестках истории. Он не имел идеологии и скептически относился к возможностям людей одержать верх над историческими процессами:
«Я не фаталист и не марксист, полагающий, что миром правят одни лишь экономические и материальные закономерности. Но я и не индивидуалист, убежденный, что каждый человек может быть господином своего будущего. Однако эти три теории объективно охватывают то, что называется судьбой». Фейхтвангер лучше и больше всех светских писателей был знаком с еврейским языком, традицией и культурой, но не стал национальным писателем. Он написал больше книг на еврейские темы, чем любой его светский соплеменник и коллега, но еврейский ответ на еврейский вопрос был ему чужд.
Две книги Фейхтвангера «Успех» (1930), антинацистский роман с главным героем коммунистом, посещающим СССР, и «Москва. 1937» сделали его одним из самых популярных иностранных авторов в СССР, хотя «Успех» был литературной неудачей, а «Москва. 1937» – лживой книгой. Книги Фейхтвангера, среди которых были первые две части «Иудейской войны», были переведены на русский язык и изданы большими тиражами. Поскольку еврейская тема была близка писателю-фавориту советской власти, Фейхтвангер поневоле стал учителем еврейской жизни для евреев СССР. Успех его книг на еврейские темы в СССР был обусловлен двумя причинами: 1) советские евреи, отрезанные от традиции, узнавали из книг писателя о скрываемом от них прошлом своего народа, 2) евреи-герои книг Фейхтвангера были нормальными людьми, умными, положительными, человечными, вызывающими симпатии; позитивных персонажей-евреев в советской литературе не было. Книги Фейхтвангера для советских евреев, слышавших о своих соплеменниках только критику или натыкавшихся на стену молчания, стали отдушиной, источником гордости за свой древний народ.
В 1936 году в СССР сочинили эпиграмму в честь приезда немецкого писателя Лиона Фейхтвангера: «Умный немецкий еврей стоит у советских дверей, но я не прельщусь его видом, а вдруг он окажется Жидом». Имелся в виду французский писатель Андре Жид, в будущем лауреат Нобелевской премии по литературе, симпатизировавший идеям социализма, посетивший СССР и выпустивший в конце 1936 года книгу «Возвращение из СССР», в которой критиковал отсутствие свободы мысли, жесткий контроль в литературе и человеческое перерождение в этой стране. Реакция Сталина была страшной, осуждение Жида было тотальным и в СССР, и в среде левых западных интеллигентов, таких, как Ромэн Роллан и Лион Фейхтвангер. Немецкий писатель рвался в СССР, как и герой его романа «Успех» (1930) коммунист Каспар Прекль, прототипом которого был Бертольд Брехт. И, как Преклю, Лиону Фейхтвангеру удалось осуществить мечту и посетить Советский Союз дважды. Накануне второго визита Фейхтвангера в СССР в декабре 1936 года и под влиянием московской книги Андре Жида родилась упомянутая эпиграмма. Сталин опасался «умного немецкого еврея». В январе 1937 года он больше трех часов «обрабатывал» немецкого писателя во время их встречи в Москве. И диктатору удалось убедить Фейхтвангера в правоте советского строя:
«Когда из этой гнетущей атмосферы изолгавшейся демократии и лицемерной гуманности попадаешь в чистый воздух Советского Союза, дышать становится легче. <…> Как приятно после несовершенства Запада увидеть такое произведение, которому от всей души можно сказать: да, да, да! И так как я считал непорядочным прятать это «да» в своей груди, я и написал эту книгу», – писал Фейхтвангер в книге «Москва. 1937».
* * *
Доктор Лион Фейхтвангер родился 7 июля 1884 года в Мюнхене в богатой еврейской семье, в которой был старшим из девяти детей. Его отец, Зигмунд (Арон-Меер) Фейхтвангер, был богатым фабрикантом, унаследовавшим маргариновое производство от своего отца. Мать, Йоханна Боденхаймер, занималась домом и воспитывала детей. Родители Лиона были ортодоксальными евреями. Лион получил начальное еврейское образование, изучал Тору, иврит и арамейский, но не исполнял религиозных обрядов. По окончании школы он стал студентом Мюнхенского университета, в котором изучал философию и литературу. Впоследствии он отправился в Берлин для прохождения курса по немецкой филологии и санскриту. В 1907 году Фейхтвангер защитил докторскую диссертацию по анализу неоконченного произведения Генриха Гейне «Барахахский раввин». Фейхтвангер занимался журналистикой и театром, проявил интерес к античности. В 1903–1907 годах он отвергает материальную помощь родителей и зарабатывает частными уроками; он создает общество литераторов «Феб».
В этот период он пишет свои первые литературные произведения. К апрелю 1908 года он издает свой первый литературный журнал «Шпигель» о театре и музыке. На 15-м номере издание прекращает работу, так как входит в состав более крупного еженедельника «Шаубюне» ("Сцена"). К ноябрю того же года Фейхтвангер является работником этого издания, пишет рецензии на театральные постановки, пробует себя в драматургии. В 1912–1914 годах писатель путешествовал. Во время Первой мировой войны он проходил службу в германской армии, но был демобилизован по состоянию здоровья. В момент прихода Гитлера к власти Фейхтвангер находился за границей. Друзья убедили его повременить с возвращением в Германию. Фейхтвангер попал в число тех, чьи книги подлежали сожжению, а 25 августа 1933 года он был лишен немецкого гражданства. Его имущество было конфисковано. Его степень доктора Мюнхенского университета была аннулирована.
В «Автобиографических заметках», написанных в 1933 году, Фейхтвангер вспоминает город своего рождения Мюнхен, столицу Баварии, и Баварскую революцию:
«Политической журналистикой я никогда не занимался. Когда началась революция, я жил в Мюнхене; многих руководителей Баварской революции Эйснера, Толлера, Густава Ландауэра, – и некоторых руководителей реакции мне привелось наблюдать с весьма близкого расстояния (все вожди революции были евреями. – А.Г.). Я написал тогда «драматический роман», положив в основу его судьбу писателя, который сначала руководит революцией, но затем возвращается к своему писательскому труду, так как революция ему надоедает. Эта книга, прискорбно подтвержденная действительностью вплоть до отдельных подробностей, вызвавшая много подражаний и представляющая собой кредо писателя пассивного склада, исходит из того факта, что у деятеля никогда не бывает совести, что обладает совестью только созерцатель». Он был другом Эрнста Толлера, о котором вспоминал в некрологе (1939):
«О Толлере – человеке и художнике – написано много. Но об одной, главной беде этого писателя, столь щедрого на выдумку, у которого слова так легко и изящно слетали с уст и из-под клавиш пишущей машинки, – не сказал никто. Его беда была в том, что он был слишком чуток, слишком альтруистичен, в своем активном человеколюбии слишком щедро расходовал себя, и из-за этого не успел написать тех значительных произведений, которые уже жили в его мозгу. <…> Мой друг Эрнст Толлер тратил слишком много душевных сил на других, чтобы думать о собственном творчестве. Он более чем кто-либо походил на свечу, горевшую с обоих концов».
Бывший шестидневный президент Баварской республики Толлер покончил с собой в США в 1939 году, отчаявшись дождаться поражения нацистов. Накануне ему сообщили о помещении его брата и сестры в нацистский лагерь. Он также узнал о победном марше генерала Франко в Мадриде. В 1940 году Фейхтвангера, находившегося тогда во Франции, интернировали в концлагерь в местечке Ле Милль. Впоследствии он изложил воспоминания об этих страшных днях, наполненных невзгодами и унижениями, в эссе «Черт во Франции». В июле 1940 года войска гитлеровской Германии вторглись во Францию и оккупировали Париж. Фейхтвангеру грозила отправка в Германию и гибель в концлагере. Два месяца спустя писатель с женой Мартой пешком перешли через Пиренеи границу с Испанией. Оттуда по фальшивым паспортам они перебрались в Португалию и сумели сесть в Лиссабоне на греческий пароход, на котором в октябре прибыли в Нью-Йорк. В то же время Вальтер Беньямин, один из лидеров Франкфуртской школы, также еврей, безуспешно пытался перебраться из Франции в Испанию и в отчаянии покончил с собой.
По окончании Второй мировой войны Фейхтвангера, проживавшего тогда в Лос-Анжелесе, заподозрили в сочувствии коммунистам, поэтому отказали в получении американского гражданства. После Второй мировой войны Мюнхенский университет вернул писателю отнятую степень доктора. За выдающиеся заслуги как художника и защитника идей мира и прогресса Лион Фейхтвангер был отмечен Государственной премией ГДР в области искусства и литературы, присужденной ему в 1953 году. Он был солдатом, заключенным, изгнанником, доктором литературоведения и знаменитым писателем. Лион Фейхтвангер умер 21 декабря 1958 года в предместье Лос-Анджелеса Пасифик-Полисадес от рака желудка.
Фейхтвангер написал несколько романов на еврейскую тему – «Иудейская война», «Сыновья», «Настанет день», «Успех», «Семья Опперман», «Изгнание», «Еврей Зюсс», «Еврейка из Толедо, или Испанская баллада», «Иеффай и его дочь». Писатель был космополитом. Он умер, не имея гражданства ни одной страны. В связи с выходом в свет «Еврея Зюсса» (1929) он отмечает свои космополитизм и двойственную позицию: «Скажу без обиняков: мозг мой – мозг космополита, чувствами же, сердцем – я еврей».
Его можно охарактеризовать словами, которые он нашел для главного героя его «Иудейской войны», еврейского писателя и историка Иосифа Флавия – «космополит умом и националист сердцем». Дуальность, которую Фейхтвангер приписывал Иосифу, была свойственна ему самому. «Я немец – по языку, интернационалист – по убеждениям, еврей – по чувству – заметил писатель. – Очень трудно иногда привести убеждения и чувства в лад между собою». В статье «Генрих Гейне и Оскар Уайльд» («Шпигель», №12, 1908, Мюнхен) Фейхтвангер отмечает двойственность восприятия немецкого поэта:
«Трагичным в сущности Гейне мне представляется раздвоение между его большим, болезненным стремлением к сильной абсолютной вере и горьким скептицизмом, разрушающим все чисто эмоциональное. Всю свою жизнь Гейне искал идеал, к которому смог бы со всей страстной самоотреченностью прилепиться; но каждый раз эту, находящуюся в поре своего первого цветения веру, разрушал его едкий критицизм».
Дуальность восприятия жизни свойственна и самому Фейхтвангеру. Он колеблется между еврейским и интернациональным. Конфликт между этими двумя подходами занимает писателя всю жизнь. В статье «О смысле и бессмыслице» Фейхтвангер писал:
«Меня издавна глубочайшим образом волнует одна тема – конфликт между национализмом и интернационализмом в душе человека. Если я попытаюсь воплотить этот конфликт в романе на современную тему, боюсь, что мои личные переживания затемнят и затуманят картину. Поэтому я предпочел перенести этот конфликт в душу человека, который, как мне кажется, пережил его в той же форме, в которой в наши дни переживают его очень многие, – правда, человек этот жил 1860 лет тому назад, – в душу еврейского историка Иосифа Флавия».
С точки зрения евреев, живших в одно время с Флавием, тот был дезертиром, бросившим своих солдат, предателем своего народа, отказавшимся от соплеменников, принявшим имя императорской династии оккупантов и поработителей. Тема отхода от еврейства в случае Иосифа Флавия оборачивается темой борьбы за космополитизм, в котором должно найти гармоническое сочетание греко-римской и еврейской культуры. Трагедия Иосифа в том, что он одинок в своем сознании «гражданина вселенной», и поэтому его задача невыполнима. Иосиф был первым еврейским космополитом.
Фейхтвангер был «гражданином мира», но его духовный мир был наполнен библейскими образами и еврейскими обычаями. Хотя он был против сионизма, его космополитическая позиция в 1930-е годы ослабела и стала окрашиваться в национальные цвета. Эти его колебания отражены в статьях «Исторический процесс евреев» (1930) и «Национализм и еврейство» (1933). Фейхтвангер рано почувствовал опасность антисемитизма и показал ее в памфлете «Разговор с Вечным Жидом» (1920). Роман «Еврей Зюсс» вырос из полемики Фейхтвангера с антисемитским рассказом немецкого детского писателя Вильгельма Гауфа, автора «Маленького Мука» и «Карлика Носа». Фейхтвангера пугал неизбывный германский национализм.
Фейхтвангер искал решение еврейского вопроса и с интересом изучал жизнь евреев в СССР 1937 года. В книге «Москва. 1937» он много места посвятил анализу еврейской проблемы в СССР. Из того, что он написал на еврейскую тему, следует вывод о том, как он плохо понял страну победившего социализма, «социализма», победившего человеческое достоинство и распространявшего Ложь о решении еврейского вопроса:
«В том, насколько здорова и действенна национальная политика Советского Союза, меня лучше всего убедил примененный Союзом метод разрешения трудного, казавшегося неразрешимым, еврейского вопроса. <…> Советский Союз <…> ассимилировал большую часть своего пятимиллионного еврейского населения и, предоставив другой части обширную автономную область и средства для ее заселения, создал себе миллионы трудолюбивых, способных граждан, фанатически преданных режиму. <…> Таким образом, если хозяйственное развитие Советского Союза, с одной стороны, благоприятствовало ассимиляции евреев, то, с другой — Советский Союз, окончательно ликвидировав тезис о «вредной иллюзии еврейской народности», дал возможность своим евреям сохранить их национальность».
У Фейхтвангера было несколько причин для поездки в Москву в 1937 году. Наиболее известная причина – его левые, просоциалистические взгляды. Другая причина – интерес к еврейскому вопросу и к тактике поведения евреев-лидеров СССР: какой тип вернее служит нации – придворный еврей Иосиф Зюсс Оппенгеймер из его книги «Еврей Зюсс», Иегуда ибн Эзра, фаворит короля Альфонсо VIII из «Испанской баллады», ассимилировавшийся и отошедший от народа историк и писатель, сотрудничавший с римлянами Иосиф Флавий из трилогии «Иудейская война», Иеффай, вождь и борец за национальные интересы из романа «Иеффай и его дочь», или поэт Эрнст Толлер, изображенный писателем в романе «Тысяча девятьсот восемнадцатый год» (1920) под именем Томаса Вендта, вождя Баварской революции? Фейхтвангера интересовало то, каким должен быть выдающийся еврей среди неевреев – благородным поборником справедливости, как руководитель Баварской революции Эрнст Толлер, не сумевший удержать людей «от озверения» и отказавшийся от власти, или Зиновьев и Каменев, евреи-вожди, глубоко вошедшие в жизнь коренной нации и в ее революцию и шедшие с ней до конца, до конца своей жизни, завершившейся их казнью. Фейхтвангер желал присутствовать на судебных процессах, на которых, по указанию Сталина, был обвинен социалистический вождь еврей Карл Радек. Преследования евреев нацистами, по-видимому, возбуждали подозрения Фейхтвангера в переносе заразы германского антисемитизма на Советский Союз. В течение восьми дней судебного процесса над Радеком Фейхтвангер молча сидел в зале и нервно двигал пальцами. Возможно, судьба Зиновьева, Каменева и Радека напомнила ему трагический конец еврея Зюсса. Не исключено, что именно во время этого судебного процесса Фейхтвангер размышлял на свою излюбленную тему:
«Много лет назад мне было чрезвычайно важно показать путь человека, который переходит от действия к бездействию, от активности к созерцанию, от европейского мировоззрения к индусскому. Проще всего было бы воплотить эту идею развития личности, обратившись к современности: к истории Вальтера Ратенау. Именно это я и попытался сделать, но потерпел неудачу. Тогда я отодвинул мой сюжет на двести лет назад, попытался изобразить путь еврея Зюсса Оппенгеймера – и приблизился к цели».
Фейхтвангер был озабочен горькой судьбой еврейского вождя Вальтера Ратенау, убитого чернью как еврея, «сионского мудреца», не достойного, по мнению масс, быть лидером германской нации. Ратенау разделил судьбу Зюсса Оппенгеймера. Разделили ли евреи Зиновьев, Каменев и Радек судьбу еврея Зюсса?
В книге «Москва. 1937» Фейхтвангер описывал слепоту германских вождей-евреев:
«Некоторые руководители германской революции, как Курт Эйснер и Густав Ландауэр, имели, правда, в миниатюре, немало общего с Троцким. Упорная приверженность к догме, неумение приспособиться к изменившимся условиям, отсутствие практически-политической психологии сделало этих теоретиков и доктринеров только на очень короткое время пригодными к политическим действиям. БОльшую часть жизни они были хорошими писателями, а не политиками».
Троцкий не был писателем, он был политиком, долгое время занимавшим лидирующее положение в России и СССР. Его нельзя сравнивать с баварскими революционерами ни по теоретическим, ни по практическим достижениям. Троцкий был повержен Сталиным в длительной борьбе с помощью Зиновьева и Каменева. Он был жестким, решительным человеком, милитаристом, диктатором по стилю и духу. Эйснер и Ландауэр были пацифистами, идеалистами. Сравнить их с Троцким означало погрешить против исторической правды. Фейхтвангер наощупь рисовал образ Троцкого для его уподобления с проигравшими вождями Баварии, а не для установления истинного облика этого лидера СССР. Он хотел угодить Сталину, бросив камень в его противника и якобы признав правдивость обвинений того в сотрудничестве с нацистами. Книга «Москва. 1937» имела большой успех в СССР, и Сталин щедро отплатил своему гостю, распорядившись публиковать книги немецкого писателя большими тиражами. Тем самым Фейхтвангер заработал немало денег. Большая ложь позволила ему заработать большие деньги.
Над московскими судебными процессами витал призрак главного вождя социализма, еврея Льва Троцкого. Все осужденные признали себя агентами «предателя» Троцкого. Мог ли Фейхтвангер поверить в правдивость следующей реплики Сталина, произнесенной в их беседе 8 января 1937 года: «Некоторые люди не верят, что Троцкий и Зиновьев сотрудничали с агентами гестапо. А их сторонников арестовывают вместе с агентами гестапо. Это факт. Вы услышите, что Троцкий заключил союз с Гессом, чтобы взрывать мосты и поезда и т.д., когда Гитлер пойдет на нас войной. Ибо Троцкий не может вернуться без поражения СССР на войне»? Разве мог писатель, написавший роман «Семья Опперман» о политике нацистов по отношению к евреям, поверить в сотрудничество гестапо со знаменитыми евреями-коммунистами Троцким и Зиновьевым? В этом сообщении Сталина все было невероятно. Нацисты доверяют Троцкому и Зиновьеву и сотрудничают с «презренными» евреями в борьбе против большевистского «еврейского» режима?! Нацисты заключают компрометирующий их союз с лидерами коммунистического движения, находящимися у всех на виду?!
В своей книге 1937 года Фейхтвангер описывает СССР как Землю Обетованную для евреев. Читая запись беседы Сталина с Фейхтвангером, трудно понять, как немецкий писатель мог не заметить перед собой диктатора, демагога и лжеца. Была ли книга Фейхтвангера «Москва. 1937» ошибкой и заблуждением одного из самых прозорливых писателей первой половины ХХ века или подделкой, навязанной ему единственной силой, противостоящей фашизму? Героиня «Испанской баллады» королева донья Леонор бросает своему мужу, королю дону Альфонсо: «Почему твоя наложница и ее отец не укрылись за стенами иудерии вместе с другими евреями? Бог поразил их слепотой». Казалось, Фейхтвангера поразила слепота. Приведенный «еврейский» отрывок из «Москвы. 1937» больше напоминает мечтания, чем реальность. У Фейхтвангера не было достаточно фактов для его выводов. Это была его фантазия на еврейские темы. Немецкий писатель скорее описал то, какой должна была быть судьба советских евреев, чем ее реализацию. Его описание больше похоже на мечту о нормализации жизни еврейской общины Германии, чем на устройство судьбы советских евреев. Фейхтвангер выглядел утопистом. Описавший трагедию немецких евреев в «Семье Опперман», он в 1937 году понимал, что еврейская община Германии агонизирует. Фейхтвангер, политический иммигрант, изгнанник, которого лишили немецкого гражданства, имущество которого конфисковали, библиотеку которого сожгли, за голову которого была объявлена награда в десять тысяч марок, опасался за судьбу немецких евреев. Надежда на спасение была слабой, оставалась мечта.
Было ли «да» Фейхтвангера «чистому воздуху» 1937 года в СССР наивностью или поощрением единственной силы, противостоящей нацизму? В мемуарах второй жены Исаака Бабеля Антонины Пирожковой «Годы, прошедшие рядом, 1932-1939» есть такой эпизод: «Лион Фейхтвангер приехал в Москву и пришел к Бабелю в гости. Это был светло-рыжий человек, небольшого роста, очень аккуратный, в костюме, который казался чуть маловатым для него. Разговор шел на немецком языке, которым Бабель владел свободно. <…> После ухода Фейхтвангера я спросила Бабеля, что особенно интересного сообщил наш гость? — Он говорил о своих впечатлениях от Советского Союза и о Сталине. Сказал мне много горькой правды». В пересказе Пирожковой Бабель услышал от Фейхтвангера не сладкую ложь об СССР и Сталине, как принято считать, а «горькую правду». Илья Эренбург, встречавшийся с Фейхтвангером в Москве, считал, в отличие от Бабеля, что Фейхтвангер ничего не понял в чудовищной сталинской политике. Однако знаток еврейской истории Лион Фейхтвангер разбирался в еврейских судьбах значительно лучше, чем Исаак Бабель и Илья Эренбург. Фейхтвангер не предвидел тотального уничтожения евреев нацистами. Однако он хорошо знал, что происходит с евреями в Германии. Возможно, он предполагал, что нуждавшийся в кадрах для своего строительства СССР примет евреев, спасающихся от нацизма. Фейхтвангер не был слепым глупцом, как полагал Эренбург. Он уже в 1930 году (год публикации романа «Успех») знал, что такое фашизм. Евреи Курт Тухольский, Стефан Цвейг и Эрнст Толлер считали, что нацизм победил и потому покончили с собой. Лион Фейхтвангер видел выход. Перед угрозой нацизма он искал достойного противника Гитлера. Он надеялся, что режим национал-социалистов может ослабеть или пасть в схватке с СССР. Фейхтвангер ни на минуту не забывал, что он не только немецкий писатель, но и еврей. Во время беседы с ним Сталин ни на минуту не забывал о еврейском нюансе в деле и о том, что Фейхтвангер – еврей:
«Сталин: …Когда спрашиваешь, почему они (Зиновьев, Каменев и Радек. – А.Г.) сознаются, то общий ответ: «надоело это все, не осталось веры в правоту своего дела, невозможно идти против народа – этого океана. Хотим перед смертью помочь узнать правду, чтобы мы не были такими окаянными, такими иудами». Это не обычные преступники, не воры, у них осталось кое-что от совести. Ведь Иуда, совершив предательство, потом повесился.
Фейхтвангер: Об Иуде – это легенда.
Сталин: Это не простая легенда. В эту легенду еврейский народ вложил свою великую народную мудрость».
Иуда Искариот был евреем и одним из самых известных и самых больших предателей в истории. Сталин сравнивал высланного из СССР Троцкого, осужденных Зиновьева и Каменева и пока еще только обвиняемого Радека с этим самым красочным образом предателя, причем предателя-еврея, и хвалил еврейский народ, к которому принадлежал гость, за его «мудрое» изобретение. Андре Жид не был евреем. Его нападки на Советский Союз не были восприняты как козни мирового еврейства. Если бы Фейхтвангер присоединился к критике французского коллеги в адрес СССР, это могло бы быть расценено Сталиным как еврейский заговор. Фейхтвангер не мог рисковать открытием второго фронта против евреев, советского фронта в дополнение к нацистскому.
Мысль о том, что Фейхтвангер правильно понял происходящее на 2-м Московском процессе, может возникнуть из чтения его записей, сделанных там. Фейхтвангер так описывает финальное судебное заседание в январе 1937 года:
«Самым страшным и трудно объяснимым был жест, с которым Радек после конца последнего заседания покинул зал суда. Это было под утро, в четыре часа, и все – судьи, обвиняемые, слушатели – сильно устали. Из семнадцати обвиняемых тринадцать – среди них близкие друзья Радека – были приговорены к смерти; Радек и трое других — только к заключению. Судья зачитал приговор, мы все – обвиняемые и присутствующие – выслушали его стоя, не двигаясь, в глубоком молчании. После прочтения приговора судьи немедленно удалились. Показались солдаты; они вначале подошли к четверым, не приговоренным к смерти. Один из солдат положил Радеку руку на плечо, по-видимому, предлагая ему следовать за собой. И Радек пошел. Он обернулся, приветственно поднял руку, почти незаметно пожал плечами, кивнул остальным приговоренным к смерти, своим друзьям, и улыбнулся. Да, он улыбнулся».
Радек улыбнулся виновато. Он просил у своих товарищей, которых оговорил, прощения за то, что в отличие от них, хитростью сохранил себе жизнь. Мог ли Фейхтвангер не понять лживость обвинений на 2-м Московском процессе, прослушав последнее слово одного из главных обвиняемых, Карла Радека? Перед образованным человеком, знаменитым писателем сидел классический шут, бросающий правду в лицо королю и своим обвинителям, которых презирал:
«Слыша, что люди, сидящие здесь на скамье подсудимых, являются попросту бандитами и шпионами, я протестовал против этого! Имеются свидетельства двух человек – мое собственное признание в том, что я получал инструкции и письма от Троцкого (которые, к сожалению, я сжег), и признание Пятакова, который говорил с Троцким. Все признания остальных обвиняемых основываются на нашем признании. Если вы имеете дело с обычными бандитами и шпионами, на чем же основано ваше убеждение, что мы говорим чистую правду?»
Эта фраза должна была показать Фейхтвангеру, что основной обвиняемый Карл Радек занимается самооговором и оговорил своих товарищей и что его последнее слово королевского шута содержит позорящую обвинителей правду. Догадался ли левый интеллектуал, известный писатель Лион Фейхтвангер, что советское «правосудие» его обманывает?
В 2016 году вышла пространная статья историка П.А.Дружинина «Филологический факультет Московского университета в 1949 году. Избранные материалы». Автор приводит отрывок из выступления одного из наиболее активных «борцов» с «космополитами» Р.М.Самарина, заведующего кафедрой всеобщей литературы филологического факультета МГУ. Самарин обрушивается на профессоров Я.М.Металлова, И.М.Нусинова и Т.Л.Мотылеву и доцента Е.Л.Гальперину, евреев, за поддержку Фейхтвангера:
«Речь шла о профессоре Металлове, доценте Гальпериной, в работах которых систематически повторяются ошибки космополитического характера. Они широко пропагандировали Фейхтвангера. В докторской диссертации профессор Мотылева указывает на Фейхтвангера, как на образец либеральной буржуазной школы, который является на самом деле космополитом, смыкающимся с Нусиновщиной и Мотылевщиной».
Исаак Маркович Нусинов – профессор кафедры всеобщей литературы Московского государственного педагогического института был арестован 12 января 1949 года, до начала космополитической кампании, по делу Еврейского антифашистского комитета и умер в 1950 году во время следствия. Самарин, таким образом, связывает дело космополитов с делом Еврейского антифашистского комитета и присоединяет Фейхтвангера к обоим «горячим» антисемитским процессам, разворачиваемым властями. В решении Коллегии Министерства высшего образования СССР «Об антипатриотической деятельности группы космополитов на кафедрах западной литературы в вузах Москвы» от 23 марта 1949 года Гальперина подвергается ожесточенной критике за симпатии к Фейхтвангеру:
«В лекциях 1945 года Гальперина сочувственно цитировала высказывание Фейхтвангера о том, что «вся культура Возрождения возникла на традициях древнееврейской культуры».
Она же, на совещании заведующих кафедрами в феврале 1948 года, прямо назвала Фейхтвангера «единственным писателем Запада, который высоко несет знамя реализма». В ответ на протесты и возражения присутствующих, Гальперина прибегла к провокационной сенсации, заявив, что Фейхтвангер приезжает в демократическую Германию, что он наш друг». «Провокационная сенсация» состояла в том, что политика властей ГДР, признавших Фейхтвангера «прогрессивным» немецким писателем, не совпала с антисемитской политикой советской власти, которой необходимы были преследования советских евреев-литераторов за «низкопоклонство» перед западной литературой, то есть за их широкое образование и глубокие знания, за утверждение связи литератур народов СССР с мировой литературой. Влияние западной литературы на русскую и советскую трактовалось как диверсия против советского режима. Обвинения в космополитизме, выдвинутые против Фейхтвангера сталинской пропагандистской машиной после окончания Второй мировой войны, были направлены против советских евреев, вдохновленных еврейской тематикой книг немецкого писателя, которая могла увести их на опасную дорогу свободы и независимости от доминантной идеологии. Евреи платили временным перерывом в публикациях сочинений Фейхтвангера, изъятием его книг из библиотек и бойкотированием его советской властью за проблески их национального сознания.
Лион Фейхтвангер успел узнать подлинную цену сталинской политики по отношению к евреям и к нему лично. Во время кампании против «космополитов» 1949 года из ранга «прогрессивного писателя и друга СССР» он был переведен в разряд «прожженных националистов и космополитов» и «литературных торгашей». Фейхтвангер узнал, что его космополитический идеал стал клеймом позора, поставленным на советских соплеменниках его московским собеседником, гений которого он преувеличенно восхвалял в 1937 году. Космополитизм, заимствованный Фейхтвангером в качестве мировоззрения, оказался позорным явлением в стране, которую писатель безудержно хвалил.
Идея преследования «безродных космополитов» выражала атаку на соединение «неправильного» мышления и «неправильной» крови. Связь между циркуляцией идей и циркуляцией крови была проста и сразу дошла до давно и прочно сформировавшегося антисемитского сознания в России. Та же идея свободно конвертировалась в побежденной нацистской Германии, но ее упорно не узнавали как расистскую ее советские инициаторы и потребители. Ее человеконенавистническое содержание было одето в одежду формул социализма и интернационализма. После вынужденного «открытия границ» во время войны СССР запирался в изоляционизме с идеологией возвышения над Западом, «агентами» которого были объявлены евреи. «Космополитизм» в СССР не был кочевым – советские евреи не приехали из-за границы. Их представляли людьми ниоткуда, без рода, без племени, без корней, невзирая на проживание многих поколений их рода и племени на одной и той же земле. В качестве людей ниоткуда они были кандидатами на отправку в никуда, в места, в которые, как знал Фейхтвангер, отправляли его соплеменников его соотечественники во время Второй мировой войны.
Среди «отправителей» было немало немцев ГДР, так жаждавших переезда писателя в их страну. Фейхтвангер почувствовал, что возвращение в социалистическую Германию для него невозможно, ибо он не немец, не социалист, не коммунист. Он отказался стать на путь своего коллеги и соплеменника Арнольда Цвейга, бывшего сиониста, бывшего жителя Хайфы, коммуниста, книги которого горели в одном костре с книгами Фейхтвангера, и который принял приглашение властей ГДР и официально стал немецким писателем, лауреатом премий. Вряд ли Фейхтвангер был удивлен развитием событий в социалистическом лагере. «Умный немецкий еврей» больше не стоял у советских дверей, не стучался в них, и ему нечего было узнавать и проверять – все было ясно. Он не переселился в Германскую «демократическую» республику, где был одним из самых публикуемых и почитаемых писателей и где ему вручали почетные национальные премии и славословили. Невзирая на похвалы в адрес социалистической «демократии» в его книге «Москва. 1937», он с 1940 года до самой смерти жил в США, то есть предпочел «несовершенства Запада», «гнетущую атмосферу изолгавшейся демократии и лицемерной гуманности» «чистому воздуху Советского Союза» и социалистической Восточной Германии (в кавычках цитаты из московской книги Фейхтвангера).
Отрывок из тетралогии «Безродные патриоты», «Коренные чужаки», «Урожденные иноземцы» и «Посторонние». Приобрести книги можно по адресу algor.goral@gmail.com
Комментариев нет:
Отправить комментарий