30 августа – это водораздел истории российского еврейства. Именно после событий 30 августа 1918 г. Советы начали массовые репрессии против инакомыслия, ставшие символом будущей Империи Зла и навсегда травмировавшие сознание советского человека.
Судьбы трех евреев-революционеров, пересекшиеся в этот день, напрямую связаны с судьбой российского еврейства, и символизируют его трагедию – после того как в 1897 г. одна часть евреев России начали национальное возрождение в движении сионизма, а другая – основав в том же году Бунд - ушла в русскую революцию – и сгинула в ней. Определив во многом дальнейшую историю России – и судьбу всех нас.
В этот день были совершены два покушения – поэт Леонид Канегиссер застрелил Моисея Урицкого, а Фейга Хаимовна Ройтблат (известная как Фанни Каплан) менее удачно покушалась на главаря большевиков - тов.Ленина. Судьбы всех троих наглядно представляют историю российского еврейства, не последовавшего за сионизмом, и закончившего свой путь в темном и затхлом подвале Совка.
Леонид Канегиссер родился в семье инженера Иоакима Канегиссера – еврейского дворянина, директора крупнейших в России Николевских судостроительных верфей, после переезда в Петербург ставшего главой всей металлургической промышленности империи. Его семья, сохраняя еврейскую самоидентификацию, была символом попытки еврейства России интегрироваться в окружающую среду. Хотя двоюродный дед Канегиссера по матери – известный врач-офтальмолог Эммануил Мандельштам – был одним из основателей движения «Ховевей Цион» и "отцов" российского сионизма.
В момент Февральской революции Канегиссер, выпускник престижной гимназии Гуревича (еврейского педагога, действительного статского советника…), был студентом Политехнического института, но в 1917 г. становится юнкером Михайловского артиллерийского училища, и в ночь октябрьского переворота большевиков защищал Зимний Дворец.
После переворота он становится членом партии эсеров, и входит в подпольную организацию Боевой Группы под руководством Савинкова. И когда в 1918 году начинается разгул большевистского террора – когда большевики практически без следствия арестовывают и расстреливают «классовых врагов» (включая прямо на улице, патрулями пьяных революционных матросов) – организация принимает решение ликвидировать вождя, как им казалось, этого беспредела – председателя Петроградской ЧК Моисея Урицкого.
Это было ошибкой – т.к. именно Урицкий, рано оставшийся без отца, но получивший традиционное еврейское образование, был противником крайностей в работе органов, и всячески ограничивал практику беспричинных арестов и расстрелов. Особенно после убийства в июне 1918 г. Моисея Голдштейна – он же В.Володарский. Урицкий отказывался следовать жесткой линии Дзержинского, особенно выступая против бандитской практики взятия заложников – арестов видных деятелей оппозиции, которых расстреливали, если было покушение на кого-то из большевиков.
Но эсеры все равно видели в нем символ большевистского террора, и 30 августа Леонид Канегиссер застрелил Урицкого у него в кабинете в ЧК. После покушения ему удалось выйти на улицу, но в итоге был схвачен. Его семью выслали за границу, - и его сестра Сима погибла в Аушвице, ставя точку в трагедии судьбы этой семьи сторонников растворения евреев в российском обществе. А Леонид Канегиссер был расстрелян ЧК в октябре 1918-го.
Покушения Канегиссера на Урицкого и Каплан (проделавшей путь от анархизма до партии эсеров, и видевшей в Ленине предателя дела социализма…) должны были стать сигналом к восстанию против режима большевиков – но в итоге наоборот привели к началу «красного террора» против любых противников «ленинизма». Людоедские методы репрессий большевиков дальше только совершенствовались, и стали основой и сутью советского режима. В котором успешно перемололось российское еврейство.
Это наша история. И многие, к сожалению присущие многим, свойства – незнание собственной, выжженной чекистами, национальной истории, нетерпимость к религии, подозрительная враждебность к любому отличному мнению, и желание иметь «своего любимого» вождя – идут именно оттуда.
Поэтому лучше это понимать, и помнить.
И напоследок - два стихотворения Канегиссера. Ведь все-таки он видел себя прежде всего поэтом...:
Для Вас в последний раз, быть может,
Мое задвигалось перо, —
Меня уж больше не тревожит
Ваш образ нежный, мой Пьеро!
Я Вам дарил часы и годы,
Расцвет моих могучих сил,
Но, меланхолик от природы,
На Вас тоску лишь наводил.
И образумил в час молитвы
Меня услышавший Творец:
Я бросил страсти, кончил битвы
И буду мудрым наконец.
-----
Что в вашем голосе суровом?
Одна пустая болтовня.
Иль мните вы казенным словом
И вправду испугать меня?
Холодный чай, осьмушка хлеба.
Час одиночества и тьмы.
Но синее сиянье неба
Одело свод моей тюрьмы.
И сладко, сладко в келье тесной
Узреть в смирении страстей,
Как ясно блещет свет небесный
Души воспрянувшей моей.
Напевы Божьи слух мой ловит,
Душа спешит покинуть плоть,
И радость вечную готовит
Мне на руках своих Господь.
Комментариев нет:
Отправить комментарий