В 1896 году Лувр заплатил гигантскую сумму в 200 000 франков за корону скифского царя Сайтоферна, якобы найденную на раскопках его могилы неподалеку от Очакова. Находку привез в Париж одесский купец Шепсель Гохман, который вместе с братом Лейбой занимался продажей археологических редкостей. Семь лет тиара была одной из главных достопримечательностей музея, пока благодаря "шутке" художника с Монмартра не выяснилось, что она – не более чем весьма искусная подделка.
Как купцы нашли золотую жилу
Братья Шепсель и Лейба Гохманы, купцы третьей гильдии, держали в Одессе на улице Херсонской, 17 (сейчас улица Пастера, прим. ред.) лавку колониальных товаров. Однако продажи чая, кофе и табака позволяли заработать на жизнь, но большой прибыли не приносили. То ли дело торговля антиквариатом! Причем не мебелью в стиле Людовика XIV или, например, драгоценностями елизаветинских времен, а археологическими находками. В 1891 году коммерсанты перебрались из Одессы в Очаков и купили здание в центре города на улице Репнина (сейчас улица Мира, прим. ред.), где открыли магазин, торгующий древностями.
Лавка древностей братьев Гохманов в Очакове, правообладатель www.ochakiv.info
Очаков был выбран в качестве нового места жительства неспроста – он находился неподалеку от раскопок древней Ольвии (от греческого "olbio" –- "счастливая") – крупнейшего античного города греческой колонии в Северном Причерноморье, разрушенного в середине третьего века нашей эры. В XIX веке его обнаружили археологи, и в "деревню ста могил" как мухи на мед слетались предприимчивые авантюристы и крестьяне из окрестных деревень, которые ради наживы занялись "черными" раскопками.
Ценности, найденные под землей, они сбывали, в том числе и Гохманам, которые давали неплохую цену, а после перепродавали товар коллекционерам втридорога. Однако вскоре братьям стало ясно, что спекулировать на рынке антиквариата сложнее, чем в кофейно-табачной отрасли, – предметы старины находили не каждый день, и их катастрофически не хватало. Тогда они придумали новый бизнес – открыли на "базе" своей лавки древностей цех по изготовлению подделок.
Одной из самых известных находок на месте Ольвии был "Декрет Протогена" – плита-колонна из белого мрамора с не до конца сохранившейся надписью, восхвалявшей "благосклонного к народу" Протогена за его добрые деяния. Так, например, он трижды от имени города откупался от скифского царя Сайтафарна (Сайтоферна), выделяя 400, 300 и 900 золотых монет на дары, которые тот требовал. Он выкупал заложенные архонтами ценные вещи, помогал горожанам в голодные времена и ссуживал деньгами городскую казну.
По-видимому, вдохновившись знаменитым "Декретом", братья Гохманы решили в первую очередь заняться подделкой плит и их фрагментов с сохранившимися надписями на древнегреческом. "Сырье" закупали здесь же, в окрестностях Очакова, или в Крыму. Рабочие в подпольной мастерской братьев сбивали с плит подлинные древние надписи и тут же наносили новые. Причем специально приглашенные специалисты не только составляли тексты, соответствующие знаниям историков об Ольвии, но и подбирали шрифты в зависимости от периода, в который эта надпись якобы была сделана. Правда, несколько раз мошенников удалось изобличить – в ряде надписей "эксперты" намудрили с падежами. Но и на это у Гохманов был ответ: а разве в древней Греции писцы не могли ошибаться? Правда, этот опыт они учли, и дальше "производили" плиты с грамматически безупречными текстами. Коллекционеры раскупали "новодел" как горячие пирожки, в 1892–1893 годах братьям даже удалось сбыть серию "находок" в Одесский археологический музей.
После успеха "мраморного бизнеса" коммерсанты решили заняться изготовлением подделок из золота. Причем действовали хитро: заказывали изделия "под старину" знакомым ювелирам, которые чаще всего и не знали, что занимаются изготовлением подделок, а "товар" сбывали в партии подлинных древностей или через третьи руки. "Продавцов" Гохманы вербовали среди тех самых крестьян, которые поставляли им ценности с раскопок. Например, известно о некой Анюте из села Парутина, которая приносила "древности", смешанные с настоящими ценностями, коллекционерам или в музей и подробно рассказывала, где именно и при каких обстоятельствах была сделана находка. А один раз "агентам" Гохманов даже удалось незаметно подбросить подделку в раскопанную древнюю могилу и дать покупателю найти ее самостоятельно. Само собой, у того даже подозрений не возникло, что вещь – не настоящая.
Первой крупной жертвой мошенников стал коллекционер по фамилии Фришен из Николаева. К нему явились парутинские крестьяне, которые признались, что нашли "старинные" кинжал и корону, вскапывая огород. За обе находки они попросили "всего-навсего" 10 000 руб. Обрадованный любитель древностей выложил требуемую сумму, а потом решил на всякий случай показать покупку эксперту. Директор Одесского археологического музея Эрнест фон Штерн заявил Фришену, что его обманули, но деньги к тому моменту были переданы, а "огородников" и след простыл. Гохманы же получили "подъемные" для организации нового и весьма прибыльного бизнеса.
Миссия: обмануть Лувр
После нескольких удачных "операций", в результате которых ольвийские подделки за хорошие деньги были проданы в музеи Кракова, Франкфурта-на-Майне и Парижа, Шепсель Гохман решился на главную аферу в своей жизни. Помните царя Сайтоферна, который все время требовал даров, и доброго грека Протогена, которого сограждане поблагодарили за выделение средств на подарки? Вот и мошенники о них не забыли.
Гохман рассуждал так: раз плита с благодарственной надписью сохранилась не полностью, в ней могло быть все, что угодно. Например, сведения о том, как жители Ольвии преподнесли Сайтоферну золотую корону. Именно ее удачную имитацию и привез старший из братьев-коммерсантов в Вену в феврале 1896 года.
Вскоре после его приезда на столы представителей директората Венского императорского музея, специалистов по древностям, профессоров Бруно Бухера и Гуго Лейшинга легла визитная карточка от неожиданного посетителя, обещавшего сенсацию. "Г-н Гохман, негоциант из Очакова. Колониальные товары и антикварные предметы", значилось на ней. Заинтригованные ученые приняли коммерсанта и после обязательного обмена любезностями поинтересовались, зачем тот пожаловал.
Шепсель Гохман был опытным жуликом и хорошим психологом, – цитирует Виктора Фельдмана, бывшего старшего библиографа научной библиотеки Одесского национального университета имени Мечникова журналист Александр Левит. – Из потрепанного кожаного саквояжа Гохман извлек и положил на стол перед членами директората золотые фибулы (пряжки, скреплявшие одеяния на плечах древних греков) и серьги работы древнегреческих мастеров. Дав полюбоваться этими редкостями и психологически подготовив партнеров, он вынул какой-то предмет, завернутый в шерстяные тряпки и, развернув, торжественно объявил: "Тиара скифского царя Сайтоферна"
Эффектный жест заставил ученых мужей восхищенно ахнуть. "На столе, излучая мягкое матовое сияние золота, стояла древняя чеканная тиара изумительной работы и превосходной сохранности. Только в одном месте виднелась небольшая вмятина, словно от меча, но украшения вокруг почти не были повреждены. Тиара представляла собой куполообразный парадный шлем-корону, чеканенный целиком из тонкой золотой полосы…" – писали позже Бухер и Лейшинг.
Тиара Сайтафарна, фото с сайта faberge-museum.de
Красота изделия поражала. Изготовленный из золота шлем-корона высотой в 17,5 см, диаметром в 18 см и весом в 486 граммов разделялся чеканным орнаментом на несколько горизонтальных поясов (фризов). На главном из них – в самом центре – изображались сцены из "Одиссеи" и "Илиады" Гомера, на втором фризе скифский царь охотился на крылатого зверя, на третьем изображения всадников-скифов чередовались с фигурками быков, лошадей и овец. Верхушку короны венчала свернувшаяся клубком змея, поднявшая голову. Между вторым и третьим поясами вилась дарственная надпись "Царя великого и непобедимого Сайтоферна. Совет и народ ольвиополитов", сделанная тем же шрифтом, что и в декрете Протогена. Восхищенные ученые сразу предположили, что шлем преподнесли Сайтоферну жители Ольвии, а на отбитом куске плиты говорилось именно о нем.
– Герр Гохман, откуда у вас эта корона? – спросили они, затаив дыхание.
– Чудес на свете не бывает, хотя эта корона – чудо. Прошлым летом ученые люди вели раскопки в Ольвии и неподалеку от нее раскопали скифскую могилу, где был похоронен Сайтоферн с женой. Оттуда тиара и другие украшения, которые достались мне за очень большие деньги. Ведь надо, чтобы раз в жизни повезло бедному коммерсанту, – скромно ответил тот, добавив, что выложил за ценности все имеющиеся у него сбережения.
Следующим вопросом, который задали профессора был "Сколько вы за нее хотите?" Цена оказалась непомерной – 200 000 франков (около 90 000 руб. золотом). Однако директорат музея все равно пригласил экспертов, которые подтвердили не только высокую художественную ценность тиары, но и ее безусловную древность и античное происхождение. Венский музей, у которого не было запрошенной суммы, умолял сбросить цену или хотя бы продать сокровище в рассрочку, но Гохман решил поискать других покупателей.
Он заключил тайное коммерческое соглашение с венским коллегой – владельцем антикварной лавки Антоном Фогелем и его компаньоном маклером Шиманским, пообещав солидное вознаграждение, если те смогут продать корону за 200 000–400 000 франков. Фогель и Шиманский увезли тиару в Париж, предложив ее дирекции Лувра. Директор музейного департамента изящных искусств Кампфен и руководитель отдела античного искусства Эрон де Вильфос, как и их венские коллеги, пришли в восторг. Ни один из парижских экспертов также не заподозрил в тиаре Сайтоферна подделку. Лувр согласился на баснословную цену и даже готов был запросить требуемую сумму у парламента, но... тот находился на каникулах. В результате 200 000 франков собрали меценаты, с условием, что деньги им вернут. Что удивительно, так и произошло – парламент одобрил сделку задним числом и раздал луврские долги. Так главный французский музей приобрел, по иронии судьбы, 1 апреля 1896 года "вторую после Эйфелевой башни" парижскую достопримечательность, а коммерсанты получили по 40 000 и 74 000 франков за содействие, передав 86 000 своим российским компаньонам.
Подозрительная находка
Уже тогда научное сообщество, знающее цену "древностям" из Ольвии заподозрило неладное. Во-первых, о раскопках "могилы Сайтоферна" не знали ни крестьяне из Парутина, которые в буквальном смысле жили над Ольвией, ни работающие там постоянно археологи. Во-вторых, Гохманов к тому времени неоднократно подозревали в продаже подделок, но привлечь их к ответственности не удавалось.
Первым в газете "Новое время" о новой ценности Лувра, буквально через месяц после ее покупки, высказался профессор Петербургского университета Николай Веселовский. "Эта тиара могла быть просто сфабрикована в Очакове, где имеются специалисты по этой части", – дипломатично написал он, не упоминая конкретных имен. Директор Одесского археологического музея Эрнст фон Штерн, выступая на X Археологическом съезде в Риге, тоже приводил аргументы в подлинности тиары.
"Вероятно ли, даже возможно ли, чтобы ольвийцы осмелились грозному царю написать на лбу такую штуку? Поистине подобная идея может прийти в голову только современному поддельщику, у которого она, впрочем, и совершенно понятна, так как его воззрения не идут далее понятия о портсигаре с надписью, подаренном на именины", – писал в Записках Одесского Императорского общества истории и древностей его вице-президент, признанный эксперт по древним золотым украшениям, который консультировал Эрмитаж, Александр Бертье-Делагард.
Бертье-Делагард специально посетил Лувр и лишь укрепился в своих подозрениях. Он признал тиару Сайтоферна "превосходной работой, но, увы, новоделом. Правда, предположил, что подделка изготовлена в Вене, а не в Одессе, где не найдется настолько талантливых мастеров-ювелиров. Мюнхенский эксперт Адольф Фуртвенглер в августе все того же 1896 года опубликовал в журнале "Revue Cosmopolis" разгромную статью, в которой говорилось, что фигуры, изображенные на короне, выполнены отнюдь не в античном стиле, а прототипы ряда "персонажей" тиары можно найти на известных изделиях мастеров из разных мест и эпох.
"Разве это стиль античной пластики? Ведь это провинциальные актеры, подменяющие врожденную грацию и благородство древних героев театральным пафосом", – пытался изобличить подделку немецкий ученый, который посоветовал коллегам поскорее заменить тиару подлинным произведением древнегреческого искусства, а фальшивку отправить в плавильную печь".
Кроме того, он вполне обоснованно интересовался, с чего вдруг на тиаре богиня победы Ника увенчивает Сайтоферна, врага и захватчика Ольвии, лавровым венком, и предполагал, что жители полиса, скорее, должны были укреплять стены города, страдавшего от скифских набегов, чем дарить царю такую корону. "Окололуврское" научное сообщество не спорило с русскими учеными, не известными французской публике, но Фуртвенглеру было вынуждено ответить. Эрон де Вильфос, братья Рейнаки и Фукар устроили публичный спор в прессе, блеща остроумными и язвительными замечаниями. В основном же их аргументы сводились к тому, что ни в России, ни в Европе не найдется ювелира, способного изготовить подделку столь высокой художественной ценности, "с таким глубоким знанием и чувством античности".
Что интересно, пока шел научный диспут, Шепсель Гохман и его "коллеги"-сообщники Фогель и Шимановский спорили в венском суде по поводу того, как справедливо разделить полученные за тиару деньги. Чуть позже кишиневский коллекционер П. Суручан уже в Одессе обвинил Гохмана в продаже ему подделок. Во время процесса впервые всплыло имя ювелира Израиля Рухумовского, которого назвали автором тиары Сайтоферна. Французский археолог Саломон Рейнак, когда до него дошли эти слухи, заявил, что по его данным такого ювелира в Одессе вообще не существует. Однако вскоре разговоры и научные споры стихли, а тиара продолжала сиять в витрине Лувра, привлекая внимание и вызывая восхищение посетителей.
А корона-то ненастоящая!
Изобличить мошенников удалось благодаря шутке эпатажного художника и скульптора с Монмартра Эллина Майенса, которого привлекли к ответственности за подделку картин известных мастеров. Он заявил судебному следователю, что намерен отомстить "миру художественных экспертов, торговцев и антикваров", разоблачая подделки. А на следующий день, 19 марта 1903 года, французская "Le Matin" опубликовала сенсационные разоблачения Майенса.
Наши национальные музеи вместо подлинных предметов искусства закупают подделки. Знаменитая тиара скифского царя Сайтоферна – тоже подделка. Я сделал макет этой короны, а золотых и серебряных дел мастер Бэрон сделал эту корону из чеканного золота под моим руководством", – говорил тот, утверждая, что подделку ему в 1984 году заказал некий господин Шпицен, заплативший за нее 4500 франков.
В Лувре сначала снисходительно заявили, что Майерс – всем известный мистификатор и его заявления – обман, однако на допросе у следователя тот еще раз сообщил, что все озвученное им журналистам – чистая правда. Однако подтвердить это ничем, кроме своих слов, не смог, поскольку мастер Бэрон, который якобы и сотворил шедевр, к тому моменту умер. Парижане вовсю смеялись над экспертами, севшими в лужу, а в городских кафе и на улицах распевали куплеты, в которых не щадили ни ученых, ни правительство, выделившее баснословные деньги на подделку. В Лувре же за три дня, с 20 по 22 марта, побывало рекордное количество посетителей, желающих посмотреть на скандальный экспонат – около 30 000 человек.
А 23 мая в "Le Matin" появилось новое разоблачительное письмо. Его автором был одесский ювелир Соломон Лифшиц, несколько лет назад переехавший в Париж. Он утверждал, что автор тиары его коллега из Одессы Израиль Рухумовский, который и не думал, что занят изготовлением подделки, а просто выполнял частный заказ, за который ему заплатили всего-навсего 1800 руб.
"Решаюсь писать вам в целях восстановления истины. Я могу вас уверить, что тиара была сработана моим другом Рухомовским. Мы познакомились в Киеве, затем встретились в Одессе, где я жил в 1895 году и до мая 1896 года. Я часто навещал моего друга и видел много раз, как он работал в своей мастерской над этой пресловутой тиарой, от начала до конца, и не подозревал тогда, что она произведет столько шума. Я очень хорошо помню греческую книгу, украшенную иллюстрациями, с которых были воспроизведены сцены, которые фигурируют на тиаре", – говорилось в письме на имя главного редактора газеты.
Слова Лифшица подтвердила и экс-одесситка по фамилии Нагеборг-Малкина, которая также говорила, что знакома с Рухумовским и видела, как тот делал корону. Из Одессы в газеты просочилась информация о том, что ювелира допросила полиция, и тот подтвердил свое авторство, отказавшись, впрочем, от причастности к продаже ценности. Тогда же в прессе "всплыли" и предупреждения российских ученых, которые не раз писали, что тиара – подделка, чего Лувр предпочитал не замечать.
23 марта в Лувре на экстренное секретное совещание собрался Совет национальных музеев Франции. На нем решили создать комиссию для расследования всех обстоятельств дела, которую возглавил известный археолог, член Академии наук Шарль Клермон-Ганно. Музей продолжали осаждать толпы любопытных посетителей, но тиара из экспозиции пропала – "виновницу скандала" с разрешения министра народного хозяйства убрали в запасники до окончания расследования.
Между тем Париж поделился на "сайтоферистов", доказывающих, что корона скифского царя – подлинник, и "антисайтоферистов", уверенных, что Лувр купил подделку. Так, Саломон Рейнак продолжал доказывать, что в мире не существует предметов, с которых могла бы быть скопирована тиара, а создать оригинальное произведение фальсификатор бы не смог, поскольку он всегда только копиист. Спорил он с таким ожесточением, что газетчики даже заподозрили уважаемого ученого в причастности к этой истории и писали, что он пытается "замести следы". Но тот никаких связей с мошенниками не имел и действительно верил в подлинность тиары.
Карикатуры на специально выпущенных "в честь аферы" парижских открытках, фото с сайта ru-sled.ru
Фокус с разоблачением
Журналисты ринулись в Одессу и нашли мастера, которому предписывалось авторство тиары. Рухумовский, талантливый, почти гениальный ювелир-самоучка, до этого в основном зарабатывавший на жизнь копированием известных украшений античности по частным заказам, в одночасье стал знаменитостью. На вопросы газетчиков он отвечал уклончиво: "Талмуд говорит, что для каждого человека в свое время наступит его час. Для меня мой час наступил теперь. Я получил несколько телеграмм с предложением приехать в Париж от таких редакций, как "Figaro", "Matin", "Petit Journal" и многих других. Я не отрицаю своего участия, но вместе с тем не могу подтвердить, что эта тиара – та самая, которую делал я".
Через несколько дней ювелир все же сдался, видимо, не выдержав неослабевающего интереса прессы к своей персоне. "Figaro" опубликовала такую телеграмму:
Гравер Израиль Рахумовский, проживающий в Одессе, Успенская улица, 36, категорически заявляет, что он является автором тиары, изготовленной им в 1896 г. по заказу лица, прибывшего из Керчи. Рахумовский готов по получении 1200 франков прибыть в Париж. Лувр, заявил он, может потратить 1200 франков, чтобы выявить подлинность вещи, за которую он уплатил 200 тысяч
Запрошенную сумму автору шедевра выделили во французском консульстве в Одессе, выдвинув Рухумовскому ряд условий. Во избежание шумихи в прессе его попросили прибыть в Париж инкогнито и не контактировать с журналистами. Поэтому 5 апреля 1903 года в отеле "Централь" поселился некий господин Барде, багаж которого переслали дипломатической почтой. В вещах были модели, рисунки и формы тиары, а также несколько иных работ Рухумовского.
В этот же день ювелир направился в Лувр, где началось расследование. Сначала члены комиссии под руководством Клермона-Ганно, не показывая ему тиары, просили Рухумовского описать собственное изделие, а потом решились на эксперимент: попросили его повторить на память фрагмент короны Сайтоферна под наблюдением известных археологов. Ювелир смог полностью воспроизвести часть фигурного фриза тиары, а также назвал рецепт металлического сплава, из которого ее изготовил.
Еще не видя самой тиары, я этим господам описал ее самым подробнейшим образом, указав все изъяны, специально мной сделанные; представил фотографические снимки, которые заказал в Одессе после того, как ее изготовил; представил даже гипсовые модели горельефов, указав при этом, в каких именно книгах они помещены. Я, наконец, по их требованию выписал из Одессы свои инструменты и у них на глазах этими инструментами точнейшим образом воспроизвел один из рисунков на тиаре. И всего этого этим господам мало! Неужели я должен сделать новую тиару, чтобы они поверили? Я сомневаюсь, впрочем, что эти господа и тогда убедятся – по той простой причине, что они просто не хотят быть убежденными, – вспоминал потом об этой проверке Рухумовский
Рассказал он и о том, что в 1895 году у нему обратился некий торговец из Керчи, попросивший изготовить имитацию древнегреческой тиары в подарок другу – видному ученому-археологу, и не ставить свое клеймо на изделии. Ювелир, который вместе с этим был художником, чеканщиком, гравером, справился с заказом всего за восемь месяцев. Для изображения скифских сюжетов Рухумовский, не разбирающийся в археологии, пользовался "Русскими древностями в памятниках искусства" авторства Толстого и Кондакова, а для сцен по мотивам произведений Гомера "Атлас в картинках к всемирной истории". Подтверждением его слов служило то, что графические ошибки, допущенные в этих изданиях, легко узнавались и на тиаре. За подделку, проданную за 90 000 руб. он получил в 50 раз меньше – всего 1800 руб., чему очень обрадовался. "Впервые в моей жизни я сразу получил столько денег. Вместе со сбережениями у меня стало три тысячи рублей. Значит, я почти богат!.." – писал позже ювелир.
Расследование "дела тиары Сайтоферна" продолжалось два месяца. В результате комиссия пришла к выводам, неутешительным для Лувра:
1. Тиара является подделкой.
2. Она изготовлена по заказу некого Гохмана современным мастером Рухумовским.
"Фальшивая тиара одурачила Лувр", – писали газеты о результатах расследования, фото с сайта ochakiv.info
"Дело" закрыли, а тиару снова поместили в экспозицию, правда, уже в зал современного искусства. Неизвестно, "утки" это или нет, но газеты писали о том, что Рухумовскому предложили вместе с тиарой отправиться в турне по Америке и посулили за это 200 000 франков. А американский музей Барнума и Ашлея якобы был готов выкупить драгоценность у Лувра еще дороже, чем тот ее приобрел – за 250 000 франков, если тот сможет гарантировать, что корона на самом деле подделка.
Зато доподлинно известно, что художник Майенс, после разоблачительных откровений которого и началось расследование, опубликовал в "Eclair" письмо, где сознался в обмане. Он писал, что обманул следователя и журналистов "ради шутки", но надеялся, что ему это простят благодаря тому, что "шутка" помогла выявить истину. Привлечь обманщика к ответственности, кстати, так и не удалось.
Посадили ли аферистов?
Представьте себе, нет! Несмотря на то, что в результатах расследования Клермона-Ганно упоминается имя Шепселя Гохмана, мошеннику удалось избежать ответственности: Рухумовский имени заказчика так и не назвал, Фогель и Шиманский предпочитали держаться в тени и не отвечать на вопросы. Сам одесский коммерсант заявил, что готов дать показания относительно "действующих лиц" истории с тиарой, но только если его не привлекут к ответственности. Иначе он обещал молчать десять лет, пока не истечет срок давности. Судя по всему, запрошенных гарантий аферисту так и не дали, поскольку развития истории не последовало.
После скандала с тиарой старший из братьев демонстративно отошел от дел, а Лейба Гохман продолжил заниматься семейным бизнесом, через "третьи руки" снабжая частных коллекционеров (в основном из США), а также музеи России, Великобритании, Италии, Греции, Германии и Франции археологическими древностями, среди которых основную часть по-прежнему составляли подделки. Правда, продавать золотые изделия Гохман больше не решался, успешно перейдя на торговлю фальшивками из серебра.
Первую такую "археологическую находку", маску бородатого бога, Гохман продал "постоянному клиенту" их фамильного предприятия – Одесскому археологическому музею. Удачно избежав разоблачения, он в 1905 году через подставное лицо сбыл крупную партию поддельных "скифских" ваз частному коллекционеру из Крыма. А еще два года спустя аналогичная партия серебряных предметов интерьера отправилась в Московский исторический музей. Там быстро обнаружили, что древности таковыми не являются, но доказать причастность одесского негоцианта к их изготовлению опять не удалось.
Тем не менее в российских музейных кругах и среди коллекционеров Гохман сделался персоной нон грата. Тогда предприимчивый коммерсант стал работать с зарубежными заказчиками, а после революции 1917 года перебрался в Берлин, вероятнее всего, захватив с собой партию подделок, а возможно, и работавшего над ними мастера. Такой вывод можно сделать исходя из того, что фальшивые ценности, подозрительно похожие на те, которыми торговал Гохман, до сих пор иногда "всплывают" в музеях и частных коллекциях.
Например, одна из разоблачительных историй снова оказалась связана с невезучим Лувром, который в 1962 году купил серебряный позолоченный ритон (рог для питья – прим. ред.) в форме кабаньей головы с фигурками скифов на горлышке. Через несколько лет приоберетение осмотрела сотрудница Эрмитажа и специалист по античным изделиям из металла Северного Причерноморья Анна Передольская. Ее диагноз был неутешительным: изделие оказалось искусно выполненной подделкой. Кстати, почти такой же сосуд хранится и в коллекции Исторического музея, куда Гохман продал ритон в 1908 году, что и позволило связать их вместе. В Лувр подделка попала от одного из немецких коллекционеров, который, возможно, когда-то тоже купил его у Гохмана.
В статье использованы сокращенная версия книги Александра Гуна "Тайна золотой тиары", статья Александра Левита "Мастерство ювелира или афера века: как очаковский жулик обманул Лувр" и книга Иосифа Брашинского "В поисках скифских сокровищ", а также материалы из открытых источников.
20:24 (38 минут назад)
