Анна Исакова | Кое-что о тайнах Израиля
Прочитала то ли пост, то ли статейку Люкимсона по поводу убийства Рабина, якобы приведшего к стойкой левизне израильского общества в силу протеста против действий Игаля Амира. И в этом качестве – к феномену “анти-бибизма”. Поставила публикации “лайк”, поскольку написано хорошо, эмоционально и веско. Но не согласна ни с выводами, ни с основной мыслью публикации. Почему?
Во-первых, скажем сразу: нет и не было никакой миграции израильского общества влево, как утверждает Люкимсон. Биби победил вскоре после трагического события и потом побеждал, большинство израильтян выступали и сейчас выступают “за” его “свободную экономику” и прочие идеи. Возможно, несмотря на результаты последнего голосования, речь идёт даже об абсолютном большинстве.
В Израиле результаты выборов редко отражают истинное положение дел. Люкимсон справедливо всё время напоминает читателю о 20 % арабов среди голосующих на выборах, что, составляя чуть ли не четверть считаемых голосов, очень запутывает наше восприятие настроений израильского общества. Не входя в понятия упоминаемых двадцати процентов – это что – общее число потенциально способных голосовать израильских арабов или процент актуально голосующих? – замечу только, что голосование арабов “за” и “против” по большей части не свободное, а вынужденное. Одна часть голосов является хамульной квотой. Члены хамулы просто не могут голосовать иначе, чем постановила хамула. Правда, можно не идти на выборы. Если удаётся. Долгое время израильские арабы и впрямь избегали выборов.
Почему израильская арабская хамула, по большей части внутренне не согласная с мнением и даже наличием “палестинцев”, их слушается в этом вопросе – не знаю. Надо бы согласиться с идеей предварительных и тайных, пусть даже только пробных, внутренних выборов в секторе, да сектор официально не соглашается, хотя неофициально об этом время от времени гудит. Другая – меньшая – часть арабского сектора подвергается партийно-мафиозной индоктринации с системой откатов и всякой другой, простите, фигнёй, очень похожей на нынешнюю российскую ситуацию, как её видят, скажем, Радзиховский и Латынина.
И всё же – “антибибизм” на мой взгляд никак не связан с убийством Рабина. Почему? Хотя бы потому, что до сих пор совсем не ясно, кто и за что, а также почему убил Рабина, чего он боялся, какой сектор общества и какую-чью позицию представлял или продолжает представлять. В этом деле масса неясностей и то, что они продолжают оставаться таковыми после стольких лет, становится всё более подозрительным. Итак, кому было выгодно убийство Рабина?
Правому лагерю? С какой стати! К тому времени уже было ясно, что “Осло” – провал. Сам Рабин об этом говорил и даже существовала, пусть небольшая, ввиду слабой духом личности Рабина (о чём тоже давно было известно и даже публиковалось не раз) опасность, что он сам пойдёт против духа “Осло”. Кто от этого паниковал особо нервно? Вся компания Абрума Бурга, а значит, и когорта поклонников проф. Ишаяху Лейбовица. Допустим. Но отметим, что понятие “против ДУХА “Осло”, включает и требование к Арафату и его преемникам соответствовать этому “духу”, против чего не могла восставать даже пропалестинская европейская мафия. Мешало ли это арабам ликовать по поводу случившегося? Возможно, но не сильно. Однако приписать им ответственность за убийство?! Не могу в такое даже поверить.
В Автономии могли выказывать радость по поводу самого события-убийства, как и по поводу любого видимого непорядка в стане евреев, но быть уличенными в убийстве?! Да ни за что! Мировая политика еще тогда не до конца решила, на чьей она стороне. Ни один нормальный политик, а Арафат был нормальным политиком, не стал бы так рисковать. Да арабов и не обвиняли. Честно, или что-то скрывая,– не знаю.
Если не арабы, то евреи? Но израильская политика тогда еще с удовольствием играла в выборы. Правые? Левые? Понятно одно: насильственная смерть Рабина только укрепляла позиции создателей “Осло”. С другой стороны – даже мысль о том, что её мог совершить правый лагерь, ударила бы по его шансам забрать власть в свои руки. Как я помню, именно правая сторона была страшно недовольна и взволнована фактом убийства. Их не пускали на трибуны протеста, но в целом и не обвиняли.
А Игаль Амир прокричал своё: “Я стрелял холостыми!” Поначалу это транслировали по всем телеканалам, потом враз, словно по приказу, транслировать перестали. Ну, Амир, так Амир! Крайний справа – это у нас не право и не лево. Крайние с обеих сторон самими сторонами всегда считались “не своими”. Правый лагерь от Амира сразу отказался.
Тогда левые? Но кто, зачем и почему? Напомню сразу, что Рабин был только куклой во всей этой истории с “Осло”. И выглядел не радостно, а озабоченно. По сути, он был среди левых тем, что сегодня считается правым уклоном. И кукловодом не был и никогда не умел им быть. Иначе говоря, не было в наличии двух лагерей в левом стане – то есть, лагеря Рабина и лагеря Переса. Тогда… сам Перес?
Перес был широко известен, как практический гений политической интриги и идеологический фантазёр. “Осло” было больше его идеей, чем идеей Рабина, а ненавистный Пересу Рабин (о плохих отношениях Рабина и Переса все знали, секретом это не было с давних времён) получал основную политическую прибыль от “Осло”. Тяжело, наверное, было амбициозному, хитрому, очень умелому в политической интриге человеку с этим согласиться. Переса обвиняли в смерти Рабина многие, но я и с ними не согласна. Перес был еще полон сил, роль нового Бен-Гуриона не давала ему покоя еще с тех дней, когда его патрон Б-Г был жив. Даже ничтожная возможность того, что интрига раскроется была бы кошмаром. Смерть Рабина могла быть на руку Пересу. Могла, но не стала. А любить Переса или делать вид, что любят, начали только ближе к его столетию. Вообще же избирателя от него воротило с давних времён. Не верю в причастность Переса.
Кто остаётся и почему Игаль Амир всё еще в тюрьме? Вернее, почему нет пересмотра дела, хотя его виновность всё еще как бы под вопросом? Потому что он не может или не готов назвать имена? Но суровость содержания Амира в заключении с тщательной проверкой почты, отпусков, даже сексуальных отношений с женой, после всей романтически-детективной истории этой женитьбы, говорят о том, что он, скорее всего, МОЖЕТ сказать что-то опасное для кого-то, и этому необходимо помешать. Но ХОЧЕТ ли он пролить свет на эту историю? Сомневаюсь.
Но тот, кто читал и пытался разобраться в путанице показаний по самому делу, должен признать: путаница эта такой силы, что нынешний гений детектива Браун посрамлён. Да он просто слабак детективной выдумки! Почему везли раненого Рабина, каждая минута жизни которого была дорога и могла привести к его спасению, вокруг да около больницы “Ихилов”, находившейся рядышком, где уже был готов операционный отсек, так, словно тянули время? Не знаю. Нет тому вразумительного объяснения. Почему ему навстречу не выехала реанимационная бригада со всем необходимым оборудованием, которое могло спасти жизнь раненого, – не знаю. И никто не смог на это вразумительно ответить – ни тогдашнее руководство больницы, ни занимавшиеся расследованием журналисты. Знаю только, что всё нужное реанимационное оборудование в больнице было. Не раз видела его своими глазами.
И почему Лею Рабин везли сразу после покушения не в “Ихилов”, куда должен был прибыть её раненый супруг, а куда-то в сторону Бейт-Дагана, – тоже не знаю. Не знала этого и сама Лея, о чём она прямо пишет в своих воспоминаниях. Короче – вся эта история, как была загадкой, так и осталась. Но не в ней дело. Рабин не был до убийства любимцем израильской публики. Были весьма нелестные для него публикации разного характера. Сравнение с Бен-Гурионом и даже с Даяном, не шло ему на пользу. Вопрос следующей победы Рабина в выборах всегда оставался нерешаемым. Потому я считаю, что внесение Рабина в израильский пантеон славных было не самостийным делом любви толпы, а произведением очень умелых рук. Были ли такие руки в Израиле, или их необходимо было импортировать – не знаю.
Что именно должен был скрыть яростно куримый фимиам, похожий на густой туман – тоже не знаю. Знаю одно: интерес ко всем эти загадкам израильской политики и истории смогли притушить так же быстро, как и возбудить. Иначе говоря – новый день поминовения создали, а все сомнения по поводу этой истории из истории убрали. Дело спешно не только закрыли, но и завязали на неразвязываемый узел. Почему и кому это было столь нужно? Амиру точно нет. Тогда кому?
Сама по себе подобная герметизация загадочных полицейских событий происходит редко. Правда, на ум приходит дело убийства Кеннеди, в котором тоже “всё в дыму, война в Крыму и ничего не видно”. Случайность или рука судьбы, а то и не только судьбы? Гадать бессмысленно. Нет никаких зацепок для разгадки, да и желающие разгадать, поначалу столь активные, давно притихли и исчезли из поля зрения.
Но мысль о том, что это, так и не понятое до конца дело, могло настроить израильтян против Биби, кажется мне безумной. Большинство думающих и пишущих на иврите израильтян таких предположений и не выдвигает. А больше сказать мне ничего. Я же только объясняю, в чём и почему не согласна с Люкимсоном. Но то, что необходимые Биби на данном этапе реформы израильского законодательства и многих других аспектов израильской государственной жизни могут мешать существованию старых форм – вижу. То, что старые формы израильской государственности многим выгодны – вижу. То, что многие пытаются помешать созданию новых форм административной государственности, причем почти так же активно, как распространению дурных слухов о смерти Рабина, – тоже вижу. Но выводов сделать не могу. Не из чего.
Источник: Facebook
Комментариев нет:
Отправить комментарий