16.10.2019 18:23 Автор: Михаил Лобовиков фото: предоставлено автором
Давайте поговорим о неприятном
Давайте поговорим о неприятном. Наама Иссасхар – это символ. В первую очередь счастливого незнания алией 90-х (и тем более 2000-х) истории начала своей дороги в Израиль. И судеб отказников - тогдашних заложников советской власти, жизнью и смертью которых эта власть торговала, используя выезд советских евреев в своих целях. Как сейчас торгуют Наамой.
Но тогда, в 80-х, не надо было отслеживать и ловить израильтянку с израильским и американским гражданствами. У торговцев людьми был свой товар. Лучший, и более ходовой – евреи-отказники, больные раком.
Они ценились выше – за них боролись активнее, и набивали им цену. А с другой стороны, на внутреннем рынке, они отбивали охоту уезжать у содержавшихся в зоне соцлагеря остальных неблагонадежных. Именно это и были цели советской власти – и выторговать себе что-то у Запада, и держать своих советскоподданных в постоянном страхе. Чтобы даже и не мечтали о вероломном бегстве из социалистического рая.
В конце 1986 - в начале 1987 гг. весь боровшийся за выезд отказников мир был потрясен цепочкой трагедий – кульминаций этого советского варварства. Первой была Инна Мейман – многолетняя отказница, больная раком, которой отказывали в выезде даже на лечение. За нее боролись все, включая американский сенат – и в итоге ее выпустили, но так, чтобы надежды у нее уже не было. Она умерла в больнице в Вашингтоне через 3 недели после приезда, едва начав курс лечения. Ее 76-летнему мужу, естественно, не дали приехать на похороны.
Затем был Михаил Ширман. Это была еще более изощренная история. Ширман уехал в Израиль в 1980-м, и через пару лет у него нашли рак. Его могла спасти только пересадка костного мозга от его сестры, Инессы Флеровой. Но ее отказались выпустить. Дожидались до начала 1987-го, и когда Ширман был уже в безнадежном состоянии, только тогда выпустили. Он умер у нее на руках, уже будучи не в состоянии принять донорскую пересадку. Хотя после проверок в Хадассе Флерова оказалась идеальным донором… Но, неча уезжать с советской родины. На-ко, выкуси.
Но шедевром издевательства над отказниками – больными раком стала судьба ленинградца Юрия Шпейзмана. Он имел несчастье не только захотеть уехать в Израиль к своей дочери, но и заболеть лейкемией. Его додержали до состояния, когда в марте 1987 г. он получил инфаркт прямо в ОВИРе, где ему сообщили о новом отказа по причине … отсутствия его новой фотографии в прошении о выезде. А вы говорите, наркотики! Когда он был в больнице, через пару недель ему сообщили о разрешении на выезд. После того, как за его спасение были подняты на борьбу все. Сенат США, правительства Европы и целая коалиция еврейских организаций. Совки милостиво позволили Шпейзманам выехать, но на пересадке в Вене, за 4 часа до встречи с дочкой и внуками, которых он никогда не видел, Юра умер от нового инфаркта…
Были, конечно, и более прозаические решения. Просто не дать выехать, и дать больному умереть в СССР. Что даже гуманно – на руках у своей семьи. Но это было все же банально. Поэтому были и такие, кого снимали с самолета уже с визами в Израиль и без советского гражданства, и отправляли обратно в родную коммуналку. Без, повторим, гражданства, возможности работать и лечиться. Чтоб было интереснее. Тем, кто боролся потом за их спасение, и чтобы был более уступчив…
Потому, что это всегда у них вопрос цены. Можно у пиндосов так что-нить выторговать, по совсем другой теме. Перед встречей в верхах, например. Выпустишь так десяток отказников – и глядишь, американским империалистам и не попросить чего-то неподходящего. А если еще подкатить козырного узника Сиона – как, например, Юлия Эдельштейна (тоже взятого за “хранение наркотиков") – так ваще вся касса наша!
Так что, вопрос этого гоп-стопа - всегда по высоте ставок и серьезности бизнеса. И нам стоит тяжелая задача и освободить девчонку, и чтобы аппетит во время игры не разыгрался. Мораль на нашей стороне – но она же нас и обременяет. Поэтому пожелаем всем, кто спасает Нааму – настойчивости и удачи. А ей самой – терпения и мужества. Она там за нас, за всех, кто тут. Держись, Наама!
Источник: Facebook
Но тогда, в 80-х, не надо было отслеживать и ловить израильтянку с израильским и американским гражданствами. У торговцев людьми был свой товар. Лучший, и более ходовой – евреи-отказники, больные раком.
Они ценились выше – за них боролись активнее, и набивали им цену. А с другой стороны, на внутреннем рынке, они отбивали охоту уезжать у содержавшихся в зоне соцлагеря остальных неблагонадежных. Именно это и были цели советской власти – и выторговать себе что-то у Запада, и держать своих советскоподданных в постоянном страхе. Чтобы даже и не мечтали о вероломном бегстве из социалистического рая.
В конце 1986 - в начале 1987 гг. весь боровшийся за выезд отказников мир был потрясен цепочкой трагедий – кульминаций этого советского варварства. Первой была Инна Мейман – многолетняя отказница, больная раком, которой отказывали в выезде даже на лечение. За нее боролись все, включая американский сенат – и в итоге ее выпустили, но так, чтобы надежды у нее уже не было. Она умерла в больнице в Вашингтоне через 3 недели после приезда, едва начав курс лечения. Ее 76-летнему мужу, естественно, не дали приехать на похороны.
Затем был Михаил Ширман. Это была еще более изощренная история. Ширман уехал в Израиль в 1980-м, и через пару лет у него нашли рак. Его могла спасти только пересадка костного мозга от его сестры, Инессы Флеровой. Но ее отказались выпустить. Дожидались до начала 1987-го, и когда Ширман был уже в безнадежном состоянии, только тогда выпустили. Он умер у нее на руках, уже будучи не в состоянии принять донорскую пересадку. Хотя после проверок в Хадассе Флерова оказалась идеальным донором… Но, неча уезжать с советской родины. На-ко, выкуси.
Но шедевром издевательства над отказниками – больными раком стала судьба ленинградца Юрия Шпейзмана. Он имел несчастье не только захотеть уехать в Израиль к своей дочери, но и заболеть лейкемией. Его додержали до состояния, когда в марте 1987 г. он получил инфаркт прямо в ОВИРе, где ему сообщили о новом отказа по причине … отсутствия его новой фотографии в прошении о выезде. А вы говорите, наркотики! Когда он был в больнице, через пару недель ему сообщили о разрешении на выезд. После того, как за его спасение были подняты на борьбу все. Сенат США, правительства Европы и целая коалиция еврейских организаций. Совки милостиво позволили Шпейзманам выехать, но на пересадке в Вене, за 4 часа до встречи с дочкой и внуками, которых он никогда не видел, Юра умер от нового инфаркта…
Были, конечно, и более прозаические решения. Просто не дать выехать, и дать больному умереть в СССР. Что даже гуманно – на руках у своей семьи. Но это было все же банально. Поэтому были и такие, кого снимали с самолета уже с визами в Израиль и без советского гражданства, и отправляли обратно в родную коммуналку. Без, повторим, гражданства, возможности работать и лечиться. Чтоб было интереснее. Тем, кто боролся потом за их спасение, и чтобы был более уступчив…
Потому, что это всегда у них вопрос цены. Можно у пиндосов так что-нить выторговать, по совсем другой теме. Перед встречей в верхах, например. Выпустишь так десяток отказников – и глядишь, американским империалистам и не попросить чего-то неподходящего. А если еще подкатить козырного узника Сиона – как, например, Юлия Эдельштейна (тоже взятого за “хранение наркотиков") – так ваще вся касса наша!
Так что, вопрос этого гоп-стопа - всегда по высоте ставок и серьезности бизнеса. И нам стоит тяжелая задача и освободить девчонку, и чтобы аппетит во время игры не разыгрался. Мораль на нашей стороне – но она же нас и обременяет. Поэтому пожелаем всем, кто спасает Нааму – настойчивости и удачи. А ей самой – терпения и мужества. Она там за нас, за всех, кто тут. Держись, Наама!
Источник: Facebook
Комментариев нет:
Отправить комментарий