Есть ли интеллигенция в Путинской Федерации?

Есть ли интеллигенция в Путинской Федерации?

Юрий Магаршак

Вопрос казалось бы глупый. Как это может не быть интеллигенции в России, из которой слово intelligentsia вроде бы пришло в мир?! Ответ на этот вопрос, однако, отнюдь не столь очевиден, как кажется.

Википедия повествует: “В социальном значении слово интеллигенция стало использоваться с середины или второй половины XIX века в отношении общественной группы людей, обладающей критическим способом мышления, высокой степенью социально-психологической рефлексии, способностью к систематизации знаний и опыта.”

Таким образом, интеллигент это не забавный всего боящийся человечек в пенсне (образ создавшийся и насаждавшийся в Советском Союзе), а ШИРОКО ОБРАЗОВАННЫЙ ПРОФЕССИОНАЛ С НРАВСТВЕННОСТЬЮ И БЕССТРАШИЕМ МЫШЛЕНИЯ.

Именно такими, соответствующими данному выше определению гражданами и личностями, были русские интеллигенты от Сперанского, Лермонтова и Витте до Чехова, Менделеева и Толстого. Именно такой была советская интеллигенция шестидесятников, лучшими представителями который были барды Владимир Высоцкий, Александр Галич и Булат Окуджава, поэты Белла Ахмадулина и Андрей Вознесенский, физики А.Д.Сахаров и Л.Д.Ландау, писатели Александр Исаевич Солженицын и Виктор Астафьев – список выдающихся русских интеллигентов этого времени можно продолжать почти без конца.

И вот пришло новое время. Распался Советский Союз. Власть КПСС свергнута. И что же? Интеллигенция, которая была социально активна в перед распадом Союза и после него, вместо процветания и расцвета как ожидалось, с наступлением 21ого века начала исчезать. Остались отдельные мужественные личности, но не класс (каковым в действительности была интеллигенция после кончины Сталина и до конца XX-ого века), не прослойка (как её называли в вегетарианские сравнительно с Сталинскими советские времена с Хрущева до Горбачева)  и даже не социально активная часть общества. А всего лишь отдельные личности, как это было во времена Чаадаева и юного Пушкина.

Учреждение Федерального агентства научных организаций с тысячами сотрудников, занявших половину Главного Здания РАН на Ленинском проспекте, перевело Академию Наук, а также влившихся (точнее насильно влитых в неё) Академии Сельскохозяйственных Наук и Академии Медицинских Наук под  юрисдикцию ФАНО. ФАНО, состоящее из функционеров и офицеров различных Органов, немедленно загрузило ученых кипой ненужной каждодневной бумажной работы, поставив клерка и силовика над ученым и инженером, контроллёра над созидателем. Познание в России (каковым является научная деятельность как процесс) было поставлено под контроль чекиста и бюрократа.

В мае 2018 года Федеральное агентство научных организаций было упразднено, а его управленческие функции переданы созданному Министерству науки и высшего образования Российской Федерации что формально нормально. Однако Приказ министра Образования и Науки требующий, чтобы каждый ученый и преподаватель ВУЗА России докладывал о каждом контакте с каждым иностранным коллегой http://newconcepts.club/website/articles/3519.html поставил ученого и преподавателя ВУЗа,  в дополнение к бюрократическому контролю, под контроль Органов Безопасности на каждодневной основе. Интеллектуалы в России – в соответствии с пониманием их Места Властями – должны

1.     постоянно чувствовать себя подконтрольными проверяющим их органам, и

2.     испытывать страх оказаться обвиненным в разглашении секретов и шпионаже.

Нечто подобное существовало в сталинском Советском Союзе, но начиная с двадцатого съезда Партии и вплоть до назначения Ельциным своим наследником на посту Президента России полковника КГБ и его правосналедницы ФСБ В.В.Путина советская интеллигенция имела значительно больший простор для высказывания своих мнений, чем сейчас. Даже во время правления Андропова антисоветские разговоры в курилках и анекдоты по ходу работы никто не преследовал, поскольку у Власти, как партийной, так и чекистской, с момента создания Атомной Бомбы, было понимание, что в условиях постоянного контроля и страха невозможно создать не только ракету или искусственный спутник, но даже на уровне мировых стандартов радиолу или мопед.

 

В последние годы тенденция установления полного ежедневного контроля над работой профессоров и учёных со стороны контролирующих органов, а с недавнего времени (согласно постановлению министра ОбрНауки Котюкова) необходимость докладывать о каждом контакте каждого российского ученого или преподавателя Вуза с любым иностранным коллегой (который успешно превращается в Явь)  создала атмосферу страха в Российской интеллектуальной среде. В условиях, в которых проявление социальной позиции, отличной от официальной, грозит потерей работы или еще того хуже: тюрьмой,  интеллектуалу  России оставаться интеллигентом, то есть широко образованным профессионалом с бесстрашием мысли и действия, стало крайне небезопасно.

В этом контексте характерен диалог, который у меня возникал более одного раза в разговоре с российскими коллегами.

Я: добрый день. Хочу обсудить одну важную тему.

Мой собеседник: это не телефонный разговор.

То есть если тема серьезна, неважно о чём, о физике, балете или истории, по телефону обсуждать ее в России становится страшноватно. Неудивительно, что российская интеллигенция в правление Путина перестала быть классом и даже всего-лишь многомиллионной “прослойкой общества”, какой в Советском Союзе она была. Русские интеллигенты (независимо от самоопредения по национальности, каковая писалась в Советском Паспорте, русские по культуре) в Федерации, безусловно, остались. Но они более не образуют сколько-нибудь значимой части общества. Их мало, они разрозненны. А это не оставляет “вставшей с колен” России какой перспективы ни в ближайшем, ни в сколько нибудь обозримом будущем. И это прискорбно.

 

1919 г. Сентябрь. Нью-Йорк