Коганистическая трагедия
Сегодня, 23 августа, знаменитому израильскому сатирику, драматургу и писателю Эфраиму Кишону (Ференц Кишхонт, 1924-2005) исполнилось бы 95 лет.
Предлагаем читателям один из рассказов Кишона в переводе Я. Рольбина.
Я никогда не видел Янкеля прежде, но погубил его будущее и семейное счастье за несколько минут.
Все началось с того, что однажды в моей квартире появилась столь же неизвестная мне дама лет приблизительно 40 и обрушила на меня словесный шквал:
— Извините уважаемый господин что я вас беспокою, но где нам еще встретиться, но раз уж я тут, в общем, я хотела бы выйти замуж за Янкеля, ах да, вы не знаете, что я развелась со своим первым мужем, а почему не играет никакой роли, он пил и другим дамам делал подарки, а Янкель не пьет и хорошо зарабатывает и не интересуется политикой и он уже давно живет в стране и имеет неплохую должность в текстильной промышленности и хотел бы иметь ребенка, но прямо сейчас, потому что не может дольше терпеть, конечно он не молод, но выглядит он неплохо, хотя на голове нет волос, зато у него есть квартира, я не знаю где, но вы должны нас обязательно посетить, ведь вы же не откажете в такой мелочи не так ли?
— Я от всего сердца желаю вам всего самого наилучшего, уважаемая госпожа, — сказал я. — Да будет благословенен ваш брак. Шалом, шалом, и спасибо, что поделились этой радостью.
— Спасибо большое я вам так благодарна но я совсем забыла вам сказать, что у Янкеля тут совсем нет друзей, кроме пары старых поселенцев, и они не могут перед раввином засвидетельствовать, что Янкель за границей никогда не был женат, но вы тут еще недавно и вы журналист и очень хорошо, что вы можете это за нас засвидетельствовать.
— Ну, хорошо, — сказал я. — Я вам черкну пару строк.
— Этого недостаточно, к сожалению, вы знаете один друг Янкеля тоже выслал нам письменное свидетельство, он еще юноша, да к тому же на наклейке от Пепси-колы из Америки, просто там он живет, но раввин сказал это очень личное и надо придти самому, и я вам уже заранее благодарна за вашу доброту, а я ведь давняя почитательница ваших рассказов, но последний к сожалению никуда не годится, так что завтра в 9 утра у кафе “Пассаж” или лучше прямо у раввината, а сейчас извините мне уже пора, меня зовут Суламифь Плони, очень приятно.
Я вовсе не любитель делать одолжения, поскольку они всегда требуют больших усилий. Но в этот раз я почувствовал необходимость помочь двум влюбленным. Кроме того, надо добавить, что г-жа Плони меня немного ошеломила. В общем, на следующее утро ровно в 9 часов я был у Верховного раввината, где меня уже ожидал крупный лысый мужчина.
— Вы свидетель?
— Угадали.
— Поторопитесь. Нас уже вызывали. Суламифь здесь. Она пытается найти второго свидетеля среди прохожих. Сам процесс длится не более пары минут. Вы должны сказать, что знаете меня еще с Подволочска, и что я никогда не был женат. Вот и все. Простая формальность. Беседер?
— Порядок. Вы только скажите, строго между нами, вы действительно никогда не были женаты?
— Никогда в жизни. Мне и одному забот хватает.
— Тем лучше. Но тот город, что вы назвали, он мне совершенно незнаком.
— Вы же журналист? Расскажите что-нибудь. Что вы делали репортаж о Подволочске, и я вам целый год помогал.
— Нам не поверят.
— Но почему? Вы полагаете, что кто-нибудь тут знает, что такое репортаж?
— Ну, хорошо. Но я уже забыл, как называется этот город, ну, который с “п” начинается.
— Если вам это так трудно, скажите, что мы знакомы по Бродам. Это тоже в Польше.
Броды были значительно легче. Мне нужно было только вспомнить про Мишку из Брод, который сидел за мной на языковых курсах.
Янкель еще раз заслушал меня, успокоился и для гарантии проинформировал, что его фамилия Кухман. Я не знал, что его судьба в данный момент уже была решена.
А потом подошла Суламифь Плони и, действительно, привела с собой второго свидетеля. После того, как я покрыл свою голову, согласно традиции, пестрым платком, нас повел в зал торжеств раввин, бородатый, достойный уважения патриарх с невероятно толстыми линзами очков и жутким акцентом идиш. Раввин сердечно приветствовал меня. Скорее всего, он принял меня за невесту. Я поправил его, поскольку он вносил в официальную книгу данные брачующихся, но затем он снова обратился ко мне, словно чувствовал, что я был самым слабым звеном в цепи.
— Как давно вы знаете жениха, сын мой?
— 36 лет, ребе.
— А было ли время, хотя бы самое небольшое, когда вы с ним были не очень дружны?
— Ни единой минуты, ребе.
Все шло по плану. Раввин проглотил Броды без комментариев, не знал, что такое репортаж, провел регистрацию и снова спросил меня:
— Вы можете засвидетельствовать, сын мой, что жених ни на ком не был женат?
— Никогда в жизни, ребе.
— Вы его хорошо знаете?
— Я солгал бы, если бы стал утверждать, что мог бы знать его лучше.
— Тогда ты, наверное, знаешь, происходит ли он из семьи коэнов?
— Конечно же, он происходит из семьи коэнов. Еще бы!
— Благодарю тебя, сын мой. Ты предотвратил большое несчастье, — сказал раввин и закрыл лежащую перед ним книгу. — Этот мужчина не может жениться на этой женщине. Никогда не может коэн, потомок великих первосвятителей, брать в священные узы брака разведенную женщину.
Суламифь Плони разразилась истерическими рыданиями, Янкель с ненавистью смотрел на меня.
— Простите, ребе, — промямлил я. — Я получил в Венгрии светское образование и знать не знал об особенностях коганим. Пожалуйста, сотрите это место в моих свидетельских показаниях.
— Мне очень жаль, сын мой. Мы закончили.
— Одну минуту.
Янкель, яростно засопев, подскочил к нему.
— Может быть, вы и меня заслушаете? Мое имя Кухман, и я никогда в жизни не был Коганом. Наоборот, я происхожу из совершенно бедных, ничтожных евреев, можно сказать, рабов.
— Но почему ваш свидетель сказал, что вы из коэнов?
— Мой свидетель? Да я его первый раз в жизни вижу. Откуда мне знать, что за идиотская идея пришла ему в голову?
Раввин бросил на меня из-за толстых линз взгляд, под которым я закатил глаза.
— Но это правда, — настаивал я, — мы только сегодня познакомились. Я и понятия не имел, кто он такой, и что он такое. Я думал, ему не повредит побыть коэном. Может это ему поможет, подумал я, может быть, снизит венчальный налог. Позвольте же им пожениться, ребе.
— Это невозможно. Это может случиться, только если жених докажет, что он не происходит из семьи коэнов.
— Господи, Б-же, — простонал Янкель. — Как же я это могу доказать?
— Этого я не знаю, этого еще никому не удавалось, — сказал раввин. — А сейчас покиньте, пожалуйста, помещение.
На улице я едва избежал покушения на убийство. Янкель клялся памятью своих бедных, ничтожных предков, что мне это все зачтется, а Суламифь поливала уличный асфальт своими слезами.
— Зачем вы с нами так поступили? — выли они. — Зачем вы лезли к нам в свидетели, если вообще не знаете что надо говорить, лжец вы этакий, вот именно, лжец подлый лжец.
И они были правы. Б-же, пощади мою заблудшую душу!
Комментариев нет:
Отправить комментарий