И. Петровская― Тот самый, теперь уже легендарный распятый мальчик в трусиках в городе Славянске. Вот он 5 лет назад триумфально прошёл по экранам и спровоцировал, между прочим, дополнительную ненависть к фашистам так называемым и желание (возможно, осуществлённое) части россиян поехать туда воевать против вот этого кошмарного фашизма, против фашистов, которые вот так издеваются над детьми.
Вообще, мне кажется, даже вклад вот этих пропагандистов и их участие (а может быть, даже не участие — они во многом были инициаторами этой пропагандистской войны), может быть, нанесло даже больший вред (может быть, я сейчас говорю какие-то кощунственные вещи), чем собственно вот эта горячая война и аннексия. Потому что вот это произошло — да, ужасно, люди гибнут. Но 5 лет призывов взять Киев, взять Харьков, ни за что не отдать то, что уже взяли, бесконечного оскорбления в адрес самой страны, власти (любой — вначале первой, потом следующей), Майдана, граждан, которые, в общем, изъявили соответствующим образом свою волю, языка в конце концов. Тот же самый Соловьёв не отказывает себе практически ни в одном в эфире в том, чтобы коверкать язык, глумиться над ним, объявлять недоразумением страну, её граждан, язык и так далее.
К. Ларина― Они сейчас тебе скажут, что они издевались не над страной, а над её политическими лидерами, над политиками. Скажут (они же все переобутые, я так предполагаю — хотя, может быть, и нет, мы же не знаем), что народ ни в чём не виноват. Как на этом телемосте — какой был основной посыл? Что политика нас разъединяет, но мы, народы — люди простые, друг друга все любим. Меня поражает, как взрослые люди… Ничего не скажешь. Вот Владимир Валентинович Меньшов — он же не в маразме, он же отдаёт отчет в своих словах. И вот он сидит и удивляется: «Что же такое произошло? Я прямо не понимаю: как так можно? Как можно не пускать меня в мою любимую страну? Между нами такие отношения! Какие люди! Страшные люди это делают!» Это просто поразительно.
И. Петровская― Это там была постоянная тема: мы не понимаем, что случилось. Что вдруг случилось, что вот так вот братьев — и в переносном, и в прямом смысле… Как, опять же, здравомыслящий человек Аркадий Инин, который вспоминает о своём харьковском детстве, о брате, который сейчас живёт в Виннице, и Аркадий теперь лишён возможности с ним общаться. Кстати, почему лишён Аркадий Инин? Не воевал. Надеюсь, что не посещал (а может, посещал) Крым уже после аннексии. А потом говорит: «Давайте тогда, раз нет у нас будущего, жить прошлым». Как будто прошлое существует отдельно и позволяет нам забыть всё остальное — настоящее, будущее, которого у наших отношений пока явно не предвидится. Просто какая-то нечеловеческая инфантильность, что ли? Или наоборот, лицемерие.
Комментариев нет:
Отправить комментарий