ЕЩЕ ОДИН СЕРЬЕЗНЫЙ АСПЕКТ «ЗАКОНА О ВОЗВРАЩЕНИИ»
Полемика вокруг «Закона о возвращении» в его нынешней формулировке сосредоточилась главным образом на проблеме «размывания» еврейского характера Государства Израиль в связи с притоком десятков (если не сотен) тысяч людей, получающих статус новых репатриантов, но не отождествляющих себя, по естественным причинам, ни с еврейским народом, ни с государством. Это достаточно серьезная проблема, тем более что она тесно связана с участившимися случаями открытого проявления антисемитизма, вызывающими болезненную реакцию у тех граждан страны, которые себя с народом и Государством как раз полностью отождествляют. Эти граждане слишком хорошо помнят (в отличие от сабр) свою беспомощность перед антисемитскими выходками в стране исхода и при репатриации были уверены, что в Израиле они будут гарантированы от этих унизительных переживаний. Защита их интересов и морального состояния является безусловным долгом Государства, и оно не вправе от этого уклониться. Но при всей актуальности этого аспекта проблемы я хотел бы остановиться на другом ее аспекте, не менее серьезном.
Люди, которые никогда не чувствовали своей связи с еврейским народом и никогда не вспоминали о еврейском происхождении своего дедушки (даже если таковое действительно имело место) по приезде в Израиль оказываются, неожиданно для себя, в довольно тяжелом морально-психологическом состоянии. В большинстве своем они были убеждены, что эмиграция в Израиль ничем принципиально не отличается от эмиграции в любую западную страну, со всеми ее преимуществами экономического и социального характера. При эмиграции в Америку, Грецию или Португалию проблема самоидентификации действительно большой роли не играет – в немалой степени потому, что ни в одной стране эмигранту гражданство сразу не предоставляется и в его ощущении себя «иным» и даже чужим нет ничего противоестественного. От него не требуется идентификации с новым народом и чужой страной, более того, ограничение в гражданских правах эту идентификацию затормаживает до того периода, пока она сама постепенно не формируется. Соответственно человек и воспринимает себя не в таком статусе, чтобы иметь право на недовольство какими-то порядками и законами, не совпадающими с его представлениями.
Ситуация в Израиле совершенно иная. Заново созданное евреями для евреев (и для тех, кто чувствует свою естественную связь с еврейством), это государство принципиально принимает каждого нового репатрианта как полноправного гражданина. Но при этом подразумевается (хотя, к сожалению, все менее эксплицируется) что идентификация с еврейством является обязательным условием. Именно поэтому, а отнюдь не вследствие религиозного засилья, гражданство не может получить урожденный еврей, принявший другую религию, и в то же время может получить супруг еврея, будучи христианином. Я прошу обратить внимание на эту уникальную и совершенно не характерную для примитивного национализма и религиозного диктата ситуацию. Христианский супруг еврея является, как правило, христианином по происхождению, а вот его связь с евреем и еврейством является результатом его личного выбора. И в Государстве Израиль, где иудаизм является государственной религией, такого личного выбора в пользу еврейства достаточно для предоставления гражданства, безо всякого отказа от другой религиозной самоидентификации. В то же время принятие другой религии урожденным евреем тоже является результатом личного выбора, фактически в пользу отказа от еврейства, и наличие еврейских родственников во всех поколениях при таком личном выборе не обеспечивает получения гражданства. Не получает гражданства, естественно, и иностранный рабочий, если он не принял иудаизм и следовательно ни по каким параметрам не имеет никакого отношения к еврейству. Роль личностного поступка и осознанного, духовного выбора получает тем самым решающий статус.
В этих условиях люди, признаваемые новыми репатриантами и не отождествляющие себя с еврейством, попадают в очень непростую этическую ситуацию, к которой они, из-за умолчания представителей Сохнута во время «вербовки», совершенно не были готовы. Им забыли сказать, что психологический климат в Израиле все еще требует от человека самоидентификации с еврейством в виде личностного выбора , и в этом уникальность репатриации по сравнению с любой другой эмиграцией. А наличие еврейского деда является только формальным условием, подразумевающим эту самоидентификацию, а не заменяющим ее.
Но если такой самоидентификации нет, и если ей неоткуда было взяться, то само пребывание в качестве полноправного гражданина в еврейском государстве, где она подразумевается, создает у него ощущение насилия. (Именно такое чувство испытывают многие арабские граждане Израиля, требующие ликвидации еврейского характера страны и превращения его в «государство всех граждан».) Есть и представители левых еврейских кругов, испытывающие к собственному еврейству «сложные» чувства и склонные поэтому к такому решению проблемы, но они пока остаются в меньшинстве. Большинство же евреев в не меньшей степени хотят жить в еврейском государстве, чем французы – во французском, а англичане – в английском. Но в таком случае, предоставляя гражданство тем, кто ни в каком качестве не отождествляет себя с еврейством и побуждая их к «возвращению в страну предков», мы совершаем тройную ошибку.
1.Ошибку по отношению к ним самим привезенным сюда людям, ставя их в неловкое двойственное положение и по существу требуя от них самим фактом «репатриации» того, к чему они не склонны.
2. Ошибку по отношению к тем гражданам страны – членам семей евреев, которые действительно идентифицируют себя со страной и еврейством и на которых может ошибочно, по недоразумению распространяться недовольство еврейского большинства этой особой протестующей группой лиц, не чувствующих себя евреями.
3. И, наконец, ошибкой по отношению к себе и стране, которая за собственный счет увеличивает в Израиле число людей, стремящихся к ликвидации еврейского характера государства и готовых потенциально поддержать в этом устремлении наших врагов.
(написано примерно в1999 году)
Комментариев нет:
Отправить комментарий