БОРЕЦ С ЗАМАНЧИВЫМ БЕЗУМИЕМ

            Жан Поль Сартр ( 21 июня 1905 - 21 апреля 1980) 

БОРЕЦ С ЗАМАНЧИВЫМ БЕЗУМИЕМ

Жан-Поль Сартр: Борец с заманчивым безумием

Двадцатый век останется в истории как эпоха великих открытий, великих потрясений и великого безумия, перед которым мир содрогнулся в ужасе и... упоении, ибо безумие заражает, а масштабность завораживает.

Большая часть евразийского континента была поражена эпидемией тоталитаризма. В СССР небо затягивалось колючей проволокой: народ под бодрые марши строил себе концлагерь. Китай переживал неторопливое, но победное шествие второй революции. В Германии бесновались провозвестники «нового порядка». В Италии на фашистские митинги собирались толпы. Коммунизм и фашизм шли в наступление с общей целью — перекроить и пересотворить мир, тайно и бесполезно соревнуясь в этом с его Творцом. Возродилась древняя идея «очищения» огнем, и вновь запылали костры средневековья. Цивилизация обратила агрессию на самое себя, принявшись самозабвенно уничтожать человека.

Экзистенциализм, «философия существования», возник почти одновременно, в 10-х — 30-х гг. ХХ в., в нескольких европейских странах как ответ на человеконенавистнические идеологии, когда прочие школы философской мысли обнаружили свою беспомощность. Он стал возрождением гуманизма, мощным импульсом для развития искусства и науки. Простая, на первый взгляд, мысль о неразделимом единстве мира и человека оказалась столь же неожиданной, сколь и плодотворной. И больше всего представителей нового течения породила Франция.

Наиболее активный период творчества Жан-Поля Сартра (1905-1980), основоположника французского экзистенциализма, пришелся на 30-е — 50-е гг. Он видел Европу, потрясенную первой мировой войной, охваченную страшными предчувствиями, воинственными настроениями и истерией антисемитизма; затем была вторая мировая и Холокост. Послевоенные годы принесли обществу не столько ожидаемое отдохновение, сколько новые социально-психологические проблемы.

Сартра миновали преследования по национальному признаку — евреем он не был. (Во всяком случае, так утверждают.) Но вопрос — откуда в нем тогда столь живой интерес к еврейской жизни? — представляется несколько примитивным. Человек любой национальности, подлинно духовный, да и просто порядочный, не приемлет расизма, антисемитизма, шовинизма, ксенофобии и иных проявлений агрессивного невежества. А у писателя и публициста есть возможность бороться с ними, активно отстаивая свои взгляды, что Сартр и делал. Одни в связи с этим называют его юдофилом, другие — Праведником народов мира, а в его идеях находят перекличку с идеями выдающихся мыслителей рабби Нахмана и рабби Менахема-Мендла.

В 1946 г. Сартр участвовал в качестве свидетеля в судебном процессе своего ученика, Робера Мизрахи, обвинявшегося в незаконном хранении оружия с целью его передачи подпольной организации ЛЕХИ. Закончив свидетельствовать в пользуМизрахи, Сартр заявил, что считает помощь палестинским евреям, борющимся за получение независимости от Британии, долгом каждого француза. Впоследствии Сартр горячо поддержал создание Государства Израиль, поскольку это — «одно из немногих событий, подающих человечеству надежду на лучшее будущее» — при условии, что «молодое государство будет обеспечено оружием для самозащиты».

Философ, чьими любимыми словами были «свобода» и «подлинность», ниспровергатель всех и всяческих буржуазных предрассудков, окончательно увлекся политикой в 60-х гг. Он защищал не только евреев, поскольку был интернационалистом и боролся за свободу и права человека как такового. Правда, радикальные взгляды, случалось, приводили его к крайностям, вроде периода сотрудничества с коммунистами или редактирования запрещенной маоистской газеты.

Невзирая на противоречивость Сартра и довольно-таки скандальную репутацию, популярность его в послевоенные годы была огромной. Симона де Бовуар, единомышленница и верная спутница жизни этого необычного, «трудного» и, как водится, одинокого человека, вспоминала: «Повсюду появлялись отклики на наши книги, о нас писали, на улице нас расстреливали фотографы, к нам приставали, в кафе рассматривали, шептались. На лекции у Сартра собиралась такая толпа, что зал не мог ее вместить, возникала жуткая давка и женщины падали в обморок». Борис Виан ввел Сартра и его подругу в свой знаменитый авангардистский роман «Пена дней» — в качестве «персонажей за кадром», модных интеллектуальных лидеров и знаковых фигур эпохи.

Кстати, отношения этих «фигур» простыми не были, — отчасти из-за своеобразных взглядов философа на любовь и брак, отчасти из-за неизбежных между творческими личностями проблем. С Симоной, впрочем, ему повезло: философ и по образованию, и по призванию, она стала автором нескольких известных работ, а также прозы и весьма любопытных воспоминаний.

Возвращаясь к «еврейскому вопросу », нельзя не вспомнить о самой большой, на мой взгляд, творческой и литературной удаче Сартра — о киносценарии «Фрейд» (1959), увидевшем свет только в 1984 г. Его с полным правом можно назвать романом, посвященным становлению личности основателя психоанализа. Там легко прочитываются взгляды автора на бесконечную сложность природы человека и его неизбывное экзистенциальное одиночество, — и резкое неприятие антисемитизма.Фрейд у Сартра, будучи еще ребенком, приносит клятву стать «лучшим, непревзойденным». Таков его ответ на вечную униженность отца, а позднее — на насмешки коллег-врачей, на ханжество и юдофобию общества. И надо ли говорить, что гениальный ученый сдержал свое обещание...

Сартр нередко выступал в поддержку права советских евреев на эмиграцию. Расширялся круг его приятелей-евреев, в него входили израильтяне, американцы, итальянцы. Сартру приписывали высказывание, что он не может поддерживать сионизм от всей души, ибо если все евреи репатриируются в Израиль, он во Франции лишится своего интеллигентского круга.

«Накануне Шестидневной войны Сартр ездил в Египет и Израиль... В его надежде смягчить ситуацию с помощью этих визитов сквозила некоторая самонадеянность, но его мотивы были ясными и безупречными, — пишет проф. М. Бринкер (Еврейский университет, Иерусалим). — ...Во время второго визита в Израиль в 1979 г. он выразил надежду, что Кемп-Дэвидское соглашение является первым в целой серии шагов по признанию Израиля всем арабским миром».

Надо отметить, что в политических высказываниях Сартра подчас звучала некоторая наивность. Так, в интервью 1939 г. еврейской газете «Гилель» он, уверенный в близкой победе либеральной демократии над фашизмом, заявил: «У человека нацистского склада нет будущего».

Однако в том же году выходит повесть Сартра «Детство вождя», где обычный молодой француз из буржуазной семьи в поисках смысла приходит в ряды антисемитского движения, а друзья героя поддерживают его в этом. Писатель опередил события всего на год: большая часть средних французов оказалась весьма восприимчивой к антисемитским настроениям.

В 1944 г. Сартр завершил вторую книгу трилогии «Дороги Свободы». Главная героиня, Сара, покидает захваченный немцами Париж и помогает встреченным в пути людям. Образ отчасти списан с жены его приятеля, испанского художника Грасси.

С «Размышлений о еврейском вопросе» (1944 г.) началась его общественно-политическая публицистика. Эссе входит в сборник его работ «Портрет антисемита». Эта попытка анализа антисемитизма не является глубоким академическим исследованием, да и цели такой Сартр не ставил. На тот момент он не был достаточно знаком с еврейской историей. Позднее сартровские идеи энергично критиковали, анализировали — и, разумеется, использовали почти все авторы, писавшие об антисемитизме.

Для Сартра антисемитизм — это отказ человека от сложности и индивидуальности в пользу мертвенной цельности. Как замечает М. Бринкер, образ антисемита у Сартра более глубок и удачен, чем образ еврея, поскольку первых он видел чаще, чем вторых. А евреи, знакомые Сартру в то время, — писатели, политики, друзья-интеллектуалы, — были, в основном, ассимилированными выходцами из старинных еврейско-французских семей и о еврейской культуре знали не так уж много. Хотя, утверждает А. Барац в работе «Антисемитизм после Гитлера», «в конце жизни Сартр приблизился к гораздо более адекватному пониманию иудаизма, но этот период был краток и остался неоценен по заслугам».

Описанию образа еврея недостает динамики и исторической глубины. Специфика и ценность «Размышлений...», скорее, в том, что в центр конфликта помещен тип антисемита, его социальное положение и психология. «...Человек не просто принимает некую сумму идей — он выбирает свою личность». Антисемит боится самого себя, собственного сознания, свободы, необходимости признать личную ответственность, одиночества, перемен и жизни. Иначе говоря, «антисемитизм — это страх перед человечностью». Сартр усматривает здесь некую психологическую «диспозицию», порождающую мнения, верования, стереотипы, «правильность» которых не подлежит сомнениям. Мировоззрение антисемита определяется потребностью в ксенофобии. Это дает ему чувство «собственности» на свою страну, он как бы владеет ею совместно с другими «истинными французами», богатыми и успешными. Чувство единства с ними компенсирует ограниченность и неудачливость этих людей, обычно представителей мелкой буржуазии. Они ощущают — без реальных на то причин — превосходство над всяким евреем, даже самым умным или состоятельным: старое, как мир, стремление возвыситься за счет других. Антисемит выступает как «представитель масс» и «от лица народа», он верит, что преследование евреев необходимо для национального блага.

С точки зрения Сартра, здесь заложено родство современного ему антисемитизма с фашистской идеологией. Отвергаются ценности и законы либерально-демократического общества, ему предпочитается «этническое» общество, где есть разделение на своих и чужих. История подтверждает мысль Сартра: образ еврея особенно удобен для антисемита, но «роль» евреев, то есть «чужаков», могут выполнять интеллигенты, негры и другие «отщепенцы».

Позиция Сартра категорична: антисемитизм есть проблема неевреев, и на их руках — еврейская кровь, пролитая нацистами. «Образ еврея конструируется» самими антисемитами, а так называемый еврейский характер и психология — это реакция на невыносимую ситуацию, созданную обществом: «...то, как еврей реагирует на это зло, накладывает отпечаток на все его существование». Сартр констатирует, что пока антисемитизм является существенной силой, «все, что бы евреи ни делали ради своей защиты, будет обращено против них». Поэтому он считает войну за искоренение антисемитизма долгом каждого европейца.

Времена меняются, но времена и возвращаются. И все возвращается на круги своя...

«Сегодня наглядный пример Катастрофы ушел в историю настолько, что начались множественные попытки ее ревизии, и откровенную юдофобию наших соседей Запад вновь склонен объяснять чем угодно, только не наступлением фашизма под маской фанатичного ислама, — говорит А. Красильщиков в статье «Плохие друзья». — <...> Для многих «израильский вопрос» продолжает быть «еврейским вопросом», частным вопросом самих евреев и Израиля... Ныне потомки палачей, если верить Сартру, снова выступают активными пособниками юдофобии арабов. Без этой давней и активной помощи не было бы и нынешней, чудовищной вспышки террора...»

Быть может, наступит время отрезвления и ясности, и цивилизация еще не катится в пропасть. Однако ее частенько тянет в ту сторону, ибо пропасть влечет, — как влекут и соблазняют человека темные, опасные и жестокие глубины его души.

К сожалению, пример нобелевского лауреата Жан-Поля Сартра как-то не вдохновляет значительную часть современных европейских интеллектуалов. Слишком часто они заигрывают с идеями неофашизма, национал-социализма и прочими скверными «измами». Легкий флирт может оказаться началом бурных и длительных взаимоотношений. Возможно, это уже произошло.

Что служит тому причиной? Утомленность и замкнутость Старого Света? Мода, снобизм, какая-нибудь очередная «фобия», попросту говоря, страх? Комплекс вины — в случае Франции — перед колониально-военным прошлым, заставляющий любить одних и ненавидеть других? Слова-пустышки, слова-«объяснялки», иллюзорные конструкции, за которыми скрывается реальность... Прозвучит ли среди них одинокий голос подлинно свободного человека? Будет ли услышан?

———————

«...Если мы похоронили и прокляли наше невольное пособничество антисемитам, превратившее нас в палачей, тогда, может быть, нам пора понять, что нужно защищать права евреев не больше и не меньше, а так же, как наши собственные». 

Жан-Поль Сартр

Сартр был удостоен Нобелевской премии по литературе в 1964 г ., после выхода книги «Слова», «за богатое идеями, пронизанное духом свободы и поисками истины творчество, оказавшее огромное влияние на наше время». Но от премии он отказался, желая сохранить свою независимость.

 О.Ксендзюк