Эфи Эйтам: "Моя мама спасала людей…"
Голаны весной необыкновенно хороши. Яркие цветы, зеленые травы, высокое и особенно синее небо.
А среди этой красоты - маленькие пасторальные поселки. Я приехала в поселок Нов в конце апреля, поздно цвела сирень, и все пробуждалось вокруг.
Но собралась я в такое далекое путешествие не только ради пейзажей Голанских высот. В поселке Нов живет Эфи Эйтам, родившийся под именем Эфраим Файн. Он - военный и политический деятель, бригадный генерал, в прошлом, председатель национально-религиозной партии МАФДАЛ, депутата, министр.
Во время Войны Судного дня Эфи Эйтам командовал пехотным подразделением, которое первым приняло на себя удар сирийской армии. Эйтам награжден за мужество, проявленное во время войны. Он также командовал ротой в отряде особого назначения во время знаменитой операции "Энтеббе". Но пересекла я полстраны не для того, чтобы расспросить бригадного генерала о его ярком военном прошлом. Наверное, об этом можно писать отдельную статью. Я приехала, чтобы услышать его рассказ о маме.
И когда я узнала больше о ней, стало более понятным и яркое военное прошлое ее сына. Этот материал связал все трогательные весенние даты, отмечаемые в нашей стране: День Катастрофы, День памяти, День независимости, День победы. А рассказ этот, как калейдоскоп из цветных осколков, сложил яркую судьбу сильной женщины…
Эстер, Этинька Манков, как звали девушку в юности, родилась на востоке Латвии в городке Люцин (Лучин), теперь он называется Лудза. Этот городок расположен на берегу четырех озер, в начале 20 века по статистике население в нем состояло на 50 процентов из евреев. Из шести тысяч – три тысячи евреев. В тридцатых годах эта пропорция изменилась, но все равно городок был настолько еврейским, что даже не евреи в нем понимали идиш. Забегая вперед, отмечу, что в переписи населения 2015 года среди восьми тысяч жителей города евреи не указаны вообще. Возможно, оставшиеся единицы скромно спрятаны в графу "другие".
Но вернемся в прошлые времена. Когда еврейская жизнь била в городке ключом, когда все еще живы… Этот город связан с именем раввина Кука, который изучал тут Тору. Здесь проживала известная династия раввинов из Люцина - Дон Ихье, среди них Элиэзер Дон Ихье (Лейзер Донхин) - автор книг по вопросам иудаизма, высоко оценённых еврейскими религиозными авторитетами.
И в этом городке в 1918 году в семье Баруха и Шошаны-Розы Манковых родилась младшая дочь Эстер. Барух был меламедом, преподавал в хедере, жена его занималась детьми и хозяйством. В доме росла старшая дочь Гита. А у маленькой Эстер в детстве развился рахит, до четырех лет она не могла самостоятельно стоять. На всю жизнь Эстер запомнила, как держали ее в горячем песке, был такой метод лечения. Так что детские воспоминания были не такими уж светлыми. Но с годами болезнь удалось победить.
"Мама была, - рассказывает Эфи, - очень маленького роста и огромной душевной энергии, которая удивительно умещалась в ее 140 сантиметрах. В этом году во время пасхального "седера" мы устроили в память о ней викторину, задавали разные вопросы о членах нашей семьи. Один из вопросов был о том, как бабушка Эстер шагает во время войны в кирзовых военных сапогах 45-го размера, надетых на ножку 34-го размера. Но энергия была в ней колоссальная".
Впрочем, вернемся, в мирное довоенное время… Отношения между евреями и латышами в городке Люцин были вполне дружеские. Эстер вспоминала, как после шаббата приходили к ним в дом соседи, и мама угощала их субботним пирогом, который они с удовольствием ели. Эстер в школьные годы занималась с соседскими ребятами – одноклассниками математикой, у них была проблема с этим предметом.
Эстер училась в общей городской школе. Ее отцу Баруху было важно, чтобы дочки соблюдали традиции, но всего важнее ему было, чтобы они получили достойное образование и познали мир.
Соседи-литовцы помогали семье заготавливать дрова на зиму, таскать воду в ведрах. Местные евреи в основном занимались торговлей в городке, еврейская жизнь была устойчивой и спокойной.
Когда сыновья Эстер выросли, она рассказывала им о жизни в местечке своего детства и открыла в себе настоящий талант рассказчика. У нее оказалась феноменальная память, Эстер помнила образы жителей городка своего детства. А Эфи до сих пор помнит эти рассказы. Детство и отрочество своей мамы он прожил по ее рассказам, представляя соседей, их отношения, различные бытовые ситуации. Все оживало в ее рассказах.
Когда Эстер подросла, она присоединилась к движению
"Нецах", оно было частью организации "ха-Шомер ха-цаир". Молодежь этого движения поддерживала сионистские идеи, мечтала об Эрец-Исраэль. Ездили делегации, чтобы лучше познакомиться со страной.
В 1936 году старшая сестра Гита репатриировалась в Эрец-Исраэль. А вокруг Эстер была атмосфера сионизма, мечта о еврейской стране, об Иерусалиме и озере Кинерет, изучение иврита, который девушка хорошо знала. Нужно помнить, что до 1940 года прибалтийские евреи имели возможность сохранять самоидентификацию.
Эстер решила изучать медицину, она отправилась в столицу Латвии. Надо еще заметить, что сохранять самоидентификацию власти Латвии евреям не мешали, а вот чтобы поступить в высшее учебное заведение, в первую очередь нужно было получить самые лучшие оценки, а затем оказаться в рамках выделенной квоты для еврейского населения.
Эстер сумела преодолеть все барьеры, в 1938 году она начала обучение на медицинском факультете Рижского университета. У нее были отличные способности.
Вскоре началась Вторая Мировая Война. Латвии это сразу не коснулось. Но наступил июнь 1941 года. По удивительному стечению обстоятельств, Эстер, будучи идеалисткой, за две недели до прихода немцев в Ригу решила уйти служить в Красную Армию и покинула Латвию. Это решение спасло жизнь ей самой и подарило жизнь ее сыновьям.
Когда девушка оказалась на территории РСФСР, ее и еще нескольких добровольцев послали в колхоз, помогать сельскохозяйственным труженикам. Но как же своевременно она это сделала! В конце июня немцы оккупировали Латвию и ее родной городок Люцин. А там, как оказалось, их ждали старательные помощники…
Эфи Эйтам интересовался историей семьи и собирал всю информацию, которую можно было узнать. Эту трагическую историю он держит в сердце. Соседи семьи Манков, приятные люди, которые приходили в гости к родителям Эстер, угощались пирогами, которым она помогала с уроками в школе, пришли в дом Баруха и Шошаны-Розы, постучали в дверь и велели собираться.
Это невозможно осознать, но это было… Два парня, одноклассники Эстер, люди, с которыми были всегда дружеские отношения, вытащили из дома ее родителей, довели их до еврейского мясного магазина и повесили на крюках, предназначенных для мясных туш. Оставили рядом надпись "Еврейское кошерное мясо". Баруху и его жене было тогда около пятидесяти лет.
Так пришла Катастрофа в Люцине. На следующий день в городке начался погром. Вдруг, в одну ночь, страшный зверь-антисемитизм пробудился в душах людей, которые сотни лет бок о бок жили с евреями. И началось! Убивали, насиловали женщин, перед этим изощренно надругавшись над людьми. Особенно издевались над видными жителями города. Раввин Дон Ихье был красивым высоким мужчиной, имеющим большой авторитет в еврейской общине. Перед смертью ему выбрили голову, выкололи глаза, не было предела жестокости.
Ничего не знала об этом Эстер, и еще долго не имела представления о судьбе своих родителей и всего еврейского населения ее городка. Она в это время была в русском колхозе. Но ведь не для этого девушка оставила занятия и уехала из Риги, так считала Эстер. Она собиралась настоящим делом помогать Красной Армии. И она добилась поступления в 43 - Латвийскую стрелковую дивизию. Так начинается боевая деятельность еврейской девушки Эстер Манков, было ей тогда 23 года.
И начиналась она с отступления в глубину России. Эфи изучал карты, по которым смог разобраться в передвижениях дивизии. Они отступали до Старой Руссы, отходили с большими потерями, ранениями и гибелью однополчан. Вместе с солдатами, в кирзовых сапогах и тяжелой шинели шла Эстер, это была зима 1942 года, особенно тяжелая для советских войск зима. Люди если не погибали, то умирали от болезней, среди которых властвовала дизентерия. Солдаты лежали на снегу и просили только смерти. И Этинька, крошечная молодая женщина, шла от бойца к бойцу, от больного к больному, и помогала им, не давала замерзнуть… Она вместе с санитарами поднимала их, и помогала идти сотни километров.
Уже спустя годы, в начале семидесятых, когда началась волна репатриации из СССР, прибыло немало жителей Латвии, и были среди них те, кого спасла тогда Эстер в глубоком снегу холодной русской зимы 1942.
В районе Старой Руссы температура была очень низкой, даже по меркам России. А вокруг - немецкая блокада, а немцев, в свою очередь, окружили советские войска. Нет продовольствия, не хватает лекарств. Уже не имело значения, что именно есть, нужно было есть хоть что-то, чтобы сохранить силы, которые покидали Эстер. Она рассказывала, что были дни, когда не воевал никто, ни немцы, ни бойцы Красной Армии, и у тех и у других главной задачей было найти хоть какое-то продовольствие, чтобы не умереть от голода.
И вот однажды ее позвал командир и сказал, что есть суп. Эстер навсегда запомнила запах еды, этого горячего супа, жизни! Ничего не спрашивая, она съела тарелку супа, который ей налили, и он показался самой вкусной едой. Возможно, он и помог восстановить ей силы. Потом уже Эстер узнала, что приготовлен суп был из болотных червей.
В конце дня боевых действий на земле оставались сотни убитых и множество раненых, которых важно было спасти. Как лечить человека в таких условиях? Иногда операции делали при свете костра. Тела погибших бойцов становились добычей для стай голодных волков, бродивших вокруг. Страшные времена.
И вот еврейская девушка, ростом метр сорок, ходила между ранеными и спасала их. Ее очень уважали и любили бойцы. Нескольких она спасла и от военного трибунала. Были случаи, когда солдаты простреливали себе конечности, чтобы не участвовать в боях, не все были сильны и не все были героями. За это, если обнаруживали, наказанием был расстрел. И вот восемнадцатилетний мальчик из Казани, который не мог больше физически и морально находиться на передовой, выстрелил себе в руку. Только благодаря Эстер не было выявлено, что это самострел, парня не расстреляли.
В 1943 году прибыло подкрепление из Сибири, здоровые, высокие парни, но со своими суевериями. Они, к примеру, не соглашались на прививки против столбняка. Эстер приходилось даже пугать их политруком, чтобы они согласились на прививку, и это помогло. Они очень боялись уколов.
Среди медперсонала были крепкие, сильные медсестры. Эстер не выглядела такой. Но лишь внешне. В начале семидесятых годов ей пришлось встретиться в Израиле с однополчанином, который вспоминал, как замерзал на снегу и просил его оставить там. Когда его увидела Эстер, она воскикнула: "Зиська, что ты тут делаешь? Я не могу тебя тут оставить…" Она тащила его до медсанбата несколько километров и спасла.
Эстер написала биографическую книгу, в ней она описывает бои, бомбежки, фронтовых товарище и подруг… Память.
"Моя мама всегда говорила то, что думала, - рассказывает Эфи. - Конечно, это нередко осложняло ей жизнь. Кроме того, у нее было отличное чувство юмора, и критиковать она умела. Однополчане, которые ей симпатизировали, предупреждали, что если она не будет держать рот на замке, то в лучшем случае окажется в Сибири. Но ей трудно было молчать. Друзья неоднократно спасали ее от гнева политического руководства дивизии".
А в 1944 году прямо на фронте к Эстер пришла большая любовь. Она встретила офицера – артиллериста, его звали Дов Коэн. Поженились они или нет, теперь не знает никто, но любовь дала свои плоды. Эстер забеременела. Она скрывала это, сколько могла. Когда уже не было возможности скрывать, Эстер поделилась со своим военврачом. Врач сказала, что Эстер не может оставаться в таком положении на передовой. Она дала ей адрес своих родителей в Москве, и Эстер собралась в дорогу.
Она прибыла в столицу в разгар зимы 1944 года, на седьмом месяце беременности. Искала кипяток, голодала по дороге, да и Москва оказалась малогостеприимным городом для молодой женщины в военном кителе, которая приехала туда впервые. В армии она была человеком на своем месте, знала все и всех, а здесь – чужой, неизвестный мир. Эстер перенесла настоящий шок. Одна. Любимый остался воевать…
После долгих перипетий и поиска места жительства Эстер родила сына, которого назвали Лев. Через несколько дней медсестры в больнице сообщили, что ее пришел проведать красивый высокий мужчина в офицерской форме. И зашел в палату Дов. Он увидел своего малыша, успел подержать его на руках, они поговорили обо всем, в первую очередь о будущем, которое ждет их вдвоем. Назавтра Дов вернулся на фронт. А через три дня он погиб…
Недавно дети Эстер добавили его имя на ее памятник. Но пока на календаре 1944 год… И молодая вдова с крошечным ребенком осталась одна. Война катится на запад. Тысячи сирот вокруг, малыши умирают без достаточного ухода и пищи, сиротские дома переполнены. В такой интернат удалось устроиться медсестрой Эстер Файн. Описать все тяготы того периода Эфи Эйтам не берется, достаточно вспомнить, что в самом интернате ей предлагали оставить ребенка и начинать строить жизнь заново. Все равно, не выживет он у тебя, - говорили сотрудницы вокруг. Ее ответ был короток: "Еврейские матери не оставляют своих детей".
Иногда уже взрослые дети спрашивали ее, как же она справлялась тогда. "Были у меня две тряпки, которые заменяли пеленки. Одну я стирала, в другую заворачивала ребенка, и так чередовала их", - рассказывала она.
Ребенок рос очень тяжело, не поправлялся, у него были проблемы с ушками, у Эстер не хватало молока. Но мальчик выжил. Забегая вперед, хочется сказать, что в Израиле старший сын Лев, конечно, стал Арье… В апреле ему исполнилось 75 лет. Он живет в киббуце Эйн-Гев.
А в 1945 закончилась война. "День победы со слезами на глазах…" Эстер решила вернуться домой к родителям, в Люцин. Ее ждала длинная дорога, Эстер приехала с ребенком в Латвию и встретила знакомых из своего городка. От них она узнала, что ей некуда возвращаться, что у нее больше нет дома, нет родителей, нет никого из родных. Евреев в Люцине не осталось…
Узнав о трагедии евреев своего городка, решила Эстер, что ей незачем ехать туда. Пришло время собираться в другую дорогу. В Эрец-Исраэль.
Но это было не так просто. Граница закрыта… Эстер вошла в организацию "Бриха", занимавшуюся нелегальной репатриацией советских граждан. В этой организации было несколько выживших жителей Люцина. "Бриха" помогала евреям из прибалтийских стран из Бессарабии и Буковины и другим гражданам СССР, пытавшимся выехать в Эрец- Исраэль, осуществить свою мечту. Эстер собирала детей – подростков, которые остались без родителей. Их перевозили в Европу в крытых грузовиках, дав предварительно взятку. Вместе с ними была Эстер Файн.
Грузовик накрыли брезентом, двухлетнему Левушке пообещали подарок, лишь бы он молчал, и Эстер оказалась за границей, в Германии, в лагере для евреев, готовившихся к переезду в Израиль. Впервые за последнее время она была не голодна, наконец смогла сытно поесть и покормить ребенка. Это казалось раем после голодной жизни в СССР. Приходилось сталкиваться с проявлениями антисемитизма в отношении беженцев, даже попыткой погрома, но Эстер, в прошлом старшина медицинской службы, не давала себя в обиду и помогала другим.
И, наконец, наступил счастливый день в жизни молодой женщины и ее сына. 15 мая 1948 года корабль приплыл в Хайфу. Они ступили на землю Эрец-Исраэль. Да, да! На следующий день после провозглашения государства Израиль прибыла в страну группа детей–сирот в сопровождении несколько женщин, среди них была Эстер Файн. Более символическую дату репатриации трудно представить. Эти детки, собранные в Европе, осколки еврейских семей, оставшиеся без родителей, год ждали возможности оказаться на Земле Израиля, британские власти все оттягивали их приезд, не давая разрешения.
В лагере в Европе они изучали иврит, еврейские традиции, чтобы приехав в страну, стать ее полноценными гражданами. И так получилось, что они стали первыми официальными репатриантами государства, которое возникло за день до этого!
Эстер Файн собралась с сыном в киббуц Эйн-Гев. Там жила ее сестра Гита. Легко написать "собралась", но трудно осуществить… В это время за киббуц шли бои, сирийские войска почти сумели захватить его, женщины с детьми были эвакуированы и находились под Хайфой, в лагере "Маркус". Туда и поехала Эстер. Там она увидела плачущих женщин, спросила у них, почему они плачут и услышала, что в Эйн-Гев сейчас бои и погибли пять членов киббуца.
Трудно представить удивление старшины Латвийской дивизии Эстер Манков, когда она услышала эту цифру. Эстер, пережившая кровавые бои под Старой Руссой, где погибали тысячи, не могла воспринять всерьез эту потерю и очень обидела этим женщин. Только спустя годы она научилась другим пропорциям и поняла масштаб трагедии потери каждого израильтянина.
Ей повезло, она встретила свою сестру Гиту с двумя маленькими детьми, но не захотела оставаться в относительной тишине под Хайфой. "Я - боевая медсестра, - сказала Эстер, - мое место там, где идут бои. Я еду в киббуц".
Она оставила малыша с сестрой и поехала в Эйн-Гев, в пекло Войны за независимость. Эстер занималась ранеными, и весь ее богатый медицинский опыт, накопленный во время Второй мировой войны оказался полезен здесь, в молодом государстве Израиль.
Затем была Сусита, древний город в Восточной Галилее, где до сих пор проводятся археологические раскопки. А в 1948, там, на высоте 350 метров над озером Кинерет, находился стратегически важный военный пост, который ни в коем случае нельзя было отдавать сирийцам. И члены киббуца Эйн-Гев стали его защитниками, среди них была медсестра Эстер Манков, как и в снегах России, она спасала раненых бойцов.
Сорок лет была Эстер медсестрой кибуца Эйн-Гев, став одной из самых известных личностей в этом кибуце. Она участвовала во всех военных операциях ЦАХАЛа, проходивших в районе Кинерета, занимаясь ранеными. А таких операций на заре становления государства Израиль было немало.
"Мама была не просто медсестрой, она - специалист по травмам, - рассказывает Эфи. - Тогда не было вертолетов. В киббуцном бункере она принимала раненых солдат, оказывала им первую помощь, а затем на лодках или машинах их перевозили в больницу".
А в 1949 году в киббуце появился новый человек. Его звали Гершон Файн. И он оказался судьбой Эстер… Гершон приехал из Китая, а корни его семьи уходят в Литву, к ученикам знаменитой йешивы Воложин. Эфраим, отец Гершона, попал в 1915 году в Шанхай, а затем в Харбин, где преуспел в бизнесе. Там он женился на Кейле, девушке из известной религиозной семьи, и родились у них сын Гершон и дочь Рая.
Гершон вырос в Харбине, отлично знал китайский. Отец послал его в США - изучать науки. И Гершон поступил в Колумбийский университет, на факультеты математики и астрономии, он стал ученым, профессором математики. В Китай он вернулся на короткий отпуск и оказался в центре военных действий между Китаем и Японией. Гершон как американец был арестован японцами и попал в концлагерь, в котором просидел полтора года, практически в клетке, с веревкой на шее и без верхней одежды.
Положение было критическим. Смерть витала в воздухе. И вдруг однажды он проснулся без веревки на шее. И его камера была открыта, а японские часовые не смотрели в его сторону. Гершон до конца дней своих не знал, что или кто спас его. Но он вышел на свободу! Наверное, за это время он много размышлял о своей судьбе, и теперь уже не раздумывая, Гершон Файн нанялся кочегаром на корабль и, проплыв через страны и континенты, оказался в израильском городке Атлит.
Шел 1949 год. Как профессор, ученый, владевший шестью языками, он мог продолжить свою деятельность, но Гершон круто изменил жизнь, он решил отправиться в киббуц поднимать сельское хозяйство молодой страны. Так он оказался в Эйн-Геве. Кто-то, узнав о приезде нового члена киббуца, интеллектуала, владевшего русским языком, рассказал о нем Эстер. Встреча между ними оказалась главной встречей на всю жизнь.
В молодой семье появились три сына, младшие братья Льва, родившегося в военной Москве, Эфраим, Барух и Ишай. Они выросли в эмоциональной семье, в атмосфере любви и понимания, и одновременно с этим, горячих споров, связанных с неравнодушием к судьбе своей страны и народа. "Родители были очень умные, образованные и горячие люди", - рассказывает Эфи Эйтам.
Гершон стал рыбаком, Эфи помнит, как это было опасно, как берег простреливался. И добывать рыбу было нелегко… Гершон, человек из богатой шанхайской семьи, где все делала прислуга, возвращался домой с руками в мозолях и ссадинах, жена обрабатывала ему их, и назавтра он вновь уходил рыбачить, добывая пропитание для киббуца.
К академической деятельности Гершон Файн не вернулся, но позже он стал учителем, преподавал математику в киббуцной школе. Его не стало в 1983 году, в 65 лет.
Эстер Файн прожила долгую жизнь, она умерла в 94 года, в 2012 году.
Но есть на Земле Израиля ее продолжение… Эфи Эйтам – религиозный сионист, представитель "вязаных кип". Эйн Гев - светский киббуц, из всей семьи он единственным в годы армейской службы "ушел в религию". То, что Эфи стал соблюдать еврейские традиции, сперва смутило родителей, но затем они обрадовались, что один из сыновей возвратит в семью ту атмосферу, которая была сильна в семьях Эстер и Гершона.
Стоит отметить, что Эстер была не только медсестра, но и писатель. Она всегда была склонна к творчеству, составляла в киббуце сценарии для праздников, написала несколько книг. Писала она на русском языке, в семье говорили на русском и иврите. Идиш Эстер тоже великолепно знала, даже преподавала его. После смерти мужа она написала биографическую книгу "Дорогой бури" и роман для юношества "Хадас". "Она слишком поздно начала писать, - говорит Эфи. - Могла бы успеть написать больше талантливых книг".
Эстер была горячим и преданным человеком, ценила мужество в людях, очень дорожила памятью о Красной Армии тех лет, когда служила в ней. Отношение к СССР в семье изменилось с изменением отношения СССР к Израилю. Кстати, у Эстер была и хорошие музыкальные данные, вспоминает ее сын. Во время Второй Мировой войны, когда надо было поднять мотивацию среди бойцов, Эстер объезжала ряды бойцов и пела. Эта маленькая женщина на коне, которая пела любимые песни, поднимала душевные силы бойцов…
Своих сыновей она воспитывала в любви, но без какого-либо сюсюканья и лишней жалости. Сыновья возвращались после тяжелой службы в армии, все братья служили в элитных боевых войсках, возвращались домой часто с ранениями, мама перевязывала их раны, но никогда не причитала над ними, считая, что они идут верной дорогой настоящих мужчин. И когда Эфи выбрал своей судьбой дальнейшую службу в армии, Эстер увидела в этом преданность своим идеалам.
До конца своей жизни Эстер Файн жила на берегу Кинерета в киббуце Эйн-Гев. Она успела порадоваться новым членам семьи.
Сыновья подарили ей семнадцать внуков, а теперь продолжение рода – тридцать четыре правнука растут на земле Эрец-Исраэль.
Думаю, что Барух и Шошана-Роза, родители Этиньки Манков, которых растерзали в родном латвийском городке, гордились бы дочерью и ее детьми… Настоящими израильтянами на родной земле.
(Фото автора и из альбома семьи Эйтам)
израильская журналистка
Комментариев нет:
Отправить комментарий