«Я записался евреем из чувства противоречия»
Беседа с исполнителем главной роли в фильме «Юморист» Алексеем Аграновичем
1 марта на экраны России вышел
фильм, главную роль в котором дол- жен был сыграть один из самых популярных ведущих «Первого канала»,
но не смог. И тогда автор фильма
Михаил Идов (точнее, Михаил Маркович Зильберман) пригласил на эту
роль своего друга – актера, не столь
знакомого массовой телеаудитории
и вообще вернувшегося к своей профессии по диплому после 20-летнего
перерыва. И вот телезвезда осталась
без серьезной роли в кино, зато в Рос- сии, кажется, появилась новая звезда
экрана. Герой фильма – еврей, у которого еврейское лицо, еврейская семья
и еврейская профессия: юморист. А
наш очередной собеседник, перед которым будет поставлен «еврейский
вопрос», – исполнитель главной роли
в фильме.
– Алексей, я хотел бы поздравить
вас с большой актерской удачей:
вы очень достоверно сыграли советского еврея застойных времен.
Кстати, единственная «еврейская» неточность, замеченная в
фильме мной – «профессиональным
евреем», это когда подают поро- сенка, а приятель героя иронизиру- ет: «Кашрут?» Не знали в начале
1980-х этого слова.
– Представьте себе, что я знал! Но
в фильме, если помните, его произ- носит персонаж – киноактер, кото- рый ездит за границу, вращается в
кругах московской интеллигенции,
а там достаточно часто встречались
«отказники», томившиеся в ожидании разрешения на выезд в Израиль. Я лично был знаком с такой
семьей, и они были достаточно религиозны. Мой дед был совершенно
не религиозным человеком, но его
родственники справляли Песах, и
я у них бывал на седере, когда чита- лись молитвы. Так что слово «каш- рут» тогда знали, но оно не было в
таком широком обиходе – здесь вы
правы.
– В вашем герое угадываются
прототипы – недавние звезды са- тирического разговорного жанра.
Вы называли Аркадия Райкина, Аркадия Арканова...
– Ну, это только имя... Имя героя –
Борис Аркадьев – сконструировано
из этих двух. Да, есть еще детали от
реальных персон. Сумка, которую
носит мой герой, наверное, являет- ся «рифмой» портфеля Жванецко- го. Но все же это собирательный об- раз, это фантазия сценариста.
– У вас, наверное, было много дру- зей и знакомых среди этих знаме- нитых в те годы юмористов?
– Не так уж много, это не круг
моей жизни. Я лично был знаком
только с писателем Михаилом Ми- шиным. Он был взрослый человек, а
мне было 13 лет, я дружил с его сы- ном. С Михаилом мы общаемся. Он
посмотрел картину – позвонил, по- благодарил. А позже я подружился
с «Квартетом И», есть такой коми- ческий театр. Два человека оттуда –
Леонид Барац и Ростислав Хаит – из
Одессы, как и отец Ростислава Ва- лера Хаит, замечательный юморист.
Через них я познакомился с Михал
Михалычем Жванецким, даже по- бывал когда-то у него дома.
– Ваш герой оказывается в очень
драматической ситуации, где-то
на грани жизни и смерти. А ведь ре-
альные юмористы были достаточ- но конформные люди. Насколько
я помню, среди советских юмори- стов и даже сатириков не было дис- сидентов, чей конфликт с властью
доходил до слишком острых форм.
– Но, скажем, был Александр Ар- кадьевич Галич, в его поэзии много
сатиры. И он-то как раз дошел и до
отъезда, и до трагической смерти.
А с Александром Аркадьевичем Га- личем мой дед Леонид Данилович
Агранович служил вместе во фрон- товом театре во время войны.
– Это не тот ли самый бард, ко- торый «в весеннем лесу пил березо- вый сок»?
– Бард – его брат Евгений Дани- лович Агранович, мой двоюродный
дед, автор этой песни и песни «От
героев былых времен...» из фильма
«Офицеры».
– Но вот Райкин: с одной сторо- ны, считалось, что он так смело
обличает советское начальство, а
с другой стороны, его любил Бреж- нев.
– Райкин – актер, лицедей, так же,
как и Хазанов. Это люди, которые
не произносили своих текстов. Ар- кадий Исаакович был выдающимся
актером. Да, они все существовали
в пределах разрешенного. Если вам
интересно, найдите в Интернете
подкаст – часовую беседу стенда- пера Поперечного, которого почти
нет в телевизоре и который соби- рает стадионы, с отцом Алисы Ха- зановой, которая играет в фильме
мою жену. Геннадий Викторович
очень подробно рассказывает о реа- лиях этого цеха, этой жизни как раз
в 1980-е: как «литовались» сати- рические тексты, какие проходили
для этого круги ада и худсовета.
– Я не совсем понял финал филь- ма: ваш герой что – покушается на
самоубийство? Не по-еврейски это
как-то. Ему стало стыдно, что из-
за него случилась трагедия?
– Страх. Он понимал, что за этим
последует.
– Но ваш юморист вроде бы не
виноват напрямую. Там же разби- рались между собой серьезные люди.
– Смотрите... Там старый гене- рал, молодой генерал...
– Давайте не будем пересказы- вать сюжет, нашим читателям
еще предстоит смотреть фильм.
– Нет, я только о том, что действие
происходит в 1984 г. Скоро умрет
Черненко, и на смену ему придет
Горбачёв, который снова разрешит
шутить. Раньше была только пере- дача «Вокруг смеха», а с эпохой пе- рестройки вернулся запрещенный
КВН, который сформировал всю
платформу юмора, существующую
сегодня. «Comedy club» – это же все
выходцы из КВН. Происходил слом
эпохи, и мой герой невольно послу- жил катализатором этого слома.
Мне кажется, что он не собирался
этого делать, не понимал, что про- исходит, просто находился внутри
всего этого процесса. Но в фильме
есть еще и альтернативный финал,
наш герой все-таки, я думаю, слабо- ват для первого варианта. Была же
такая передача «Аншлаг, аншлаг!»,
где все эти герои 1980-х выступали
и в 1990-е, и в 2000-е практически
с тем же материалом. И наш герой
туда перетекает.
– Вы можете порассуждать о
том, почему юморист – это очень
часто еврейская профессия, как,
например, скрипач, часовщик или
адвокат?
– Есть версия, что одно из пред- назначений юмора – преодолевать
страх. Когда тебе страшно, ты пы- таешься сделать источник страха
нестрашным. Самый яркий при- мер – фильм «Жизнь прекрасна»,
где герой итальянского комика
Роберто Бениньи со своим сыном
оказывается в концлагере и превра- щает эту ситуацию в сказку, чтобы
ребенку не было страшно. И один
из немногих способов выжить в та- кой ситуации – юмор. Даже в Со- ветском Союзе для того, чтобы не
было так страшно, нужно было рас- сказать анекдот.
– Знаете, мне послышалась в
фильме еще одна подспудная тема,
которую непросто обсуждать в
широкой аудитории, но на стра- ницах еврейской газеты можно
попробовать. Ваш герой – не са- мый праведный еврей, не эталон
бытового приличия, не трезвен- ник – оказывается востребован в
«минуты роковые» окружающего
нееврейского мира. Не размыш- ляли ли вы о постоянной потреб- ности русской культуры и даже
шире – мировой культуры в некоем
«еврейском ферменте», который в
позднее советское время принимал
форму «сатиры и юмора»?
– Шуты были частью культуры с
древних времен. Русская культура –
не исключение. Если вы вспомните
фильм «Андрей Рублев», там есть
персонаж – скоморох, которого се- кут за какую-то неудачную шутку.
Его играет, правда, еврей Ролан Бы- ков. Я бы только не применял расо- вый подход, говоря о «еврейском
ферменте». Америку разве можно
представить себе без «черной»
культуры, без негритянского блюза?
– А вот пример из Америки – се- риал «Удивительная миссис Май- зел». Героиня – женщина-стенда- пер из традиционной еврейской
семьи.
– Да. Действительно, евреи и в
американской культуре отвечают
за юмор. Вуди Аллен – пожалуйста!
Кстати, чем отличается зачастую
еврейский юмор от других? Умени- ем смеяться над собой, объектом
шутки часто является сам автор.
– Вот-вот! Персонажи «Юмо- риста» тоже шутят над своими
еврейскими носами и при этом как-
то естественно выговаривают
слово «еврей», хотя в годы, о кото- рых фильм повествует, оно было не
очень употребительно ни на экра- не, ни в жизни. А какую роль в вашей
жизни играло это слово в те годы?
Слово из Библии в пятом пункте
советских документов.
– Моя мама – украинка, хотя у нас
в семье она самый главный еврей.
Она по-настоящему сочувствует
и является большой поклонницей
еврейской истории и культуры. В
16 лет, когда я получал паспорт, я за-
писался евреем исключительно из
чувства противоречия. Когда меня
привели на призывной пункт, на
стол военкома легли два докумен- та – паспорт и приписное свидетель- ство, первый документ, который
мальчик получал в СССР в 14 лет. А
графа «национальность» в жизни
советского ребенка появлялась в
школе, в классном журнале. Когда
моя мама актриса Эмилия Кулик
пришла к директору моей школы
Леониду Исидоровичу Мильграму
с вопросом, как сына записать, он
ответил: «Мила, зачем вам лишние
сложности? Запишите украинцем».
И вот в школе, а затем и в приписном
свидетельстве я был записан укра- инцем, а в паспорте – евреем. В во- енкомате, видимо, доверяя больше
Министерству обороны, чем Мини- стерству внутренних дел, записали
в военном билете как в приписном
свидетельстве: Агранович – украи- нец. Я угодил в учебную часть, где
из меня хотели сделать специалиста
по засекреченной аппаратуре свя- зи. Это подписка, это форма допу- ска, после чего ты как минимум де- сять лет невыездной. У этого были
свои плюсы в службе, но уже стоял
1988 г., люди начинали везде ездить,
и я не хотел этой секретности, пы- тался каким-то образом избежать
получения этой профессии, но не
получалось. И вот я пришел к ко- мандиру части: «Товарищ старший
лейтенант, разрешите обратиться!
У меня в документах ошибка!» Он
смотрит: Агранович, украинец...
«А что – русский что ли?» – «Ни- как нет, еврей!» – «Выйди, мне
надо с замполитом поговорить...»
И через два часа моя фамилия сто- яла в списке на отчисление из учеб- ки. И смотрите, с одной стороны,
это проявление антисемитизма –
нельзя допускать евреев к секретам.
С другой стороны, меня это как-то,
в общем, выручило. Потом в новой
части, где я служил, прямо на плацу
стояла наглядная агитация, где был
указан «национальный состав под- разделения», и там была таблица:
русских – столько-то, украинцев,
татар, башкир, удмуртов – столько-
то, еврей – один. Это был я. Но я –
гой!
– Ну, у каждого свои недостат- ки...
Беседовал Виктор ШАПИРО
Комментариев нет:
Отправить комментарий