ИВ МОНТАН: НЕ ОТРЕКАЮТСЯ ЛЮБЯ | |||
На старинном парижском кладбище Пер-Лашез есть место, дорогое сердцу каждого француза: могила Ива Монтана и Симоны Синьоре. Здесь часто можно увидеть юных влюблённых, замерших в почтительном молчании перед местом упокоения легендарной пары французского кино. Пары, олицетворявшей ту самую «вечную любовь», о которой однажды на весь мир навзрыд пропел Шарль Азнавур...
Текст: Наталья Туровская
5 августа 1962 года Симона Синьоре обедала в ресторане со своими друзьями из съёмочной группы фильма «День и час», когда к ней подошёл гарсон и произнёс: «Извините, мадам, вас к телефону». Странно, звонка в такое время она ни от кого не ждала. Подняв телефонную трубку, не сразу узнала убитый голос своего мужа. «Сегодня умерла Мэрилин Монро», — на том конце провода повисло напряжённое молчание. Симона понимала, что вряд ли чем-то сможет утешить его в эту минуту, но всё-таки нашла в себе силы спокойно произнести: «Если бы она только знала, как мало я её ненавидела».
Вернувшись за столик, она заказала себе большую порцию виски. Кто-то из друзей попытался пошутить: «Не рановато ли для выпивки?» Но она уже ничего не слышала. Она пыталась вспомнить, когда в её жизни впервые появилась ЭТА женщина. И не смогла. Зато Симона так ясно вспомнила свою первую встречу с Ивом Монтаном, как будто это было вчера. Пройдут годы, и в своих мемуарах она напишет: «Это было 19 августа 1949 года в Сент-Поль-де-Ванс, в кафе «Коломб д'Ор», в половине девятого», и не ошибётся ни на минуту...
МАДОННА С ГОЛУБЯМИ
Они встретились, когда обоим было уже за 30. У неё за плечами были успешные роли в кино и брак с режиссёром Ивом Аллегре. У него — головокружительный роман с «французским воробышком» Эдит Пиаф и слава популярного шансонье из «Мулен Руж». Но однажды судьба буквально толкнула их навстречу друг другу. «Посреди двора, окружённая легкокрылыми голубями, стоит молодая женщина, — напишет потом Монтан. — У неё необычайно светлые волосы. Она улыбается точь-в-точь, как улыбаются девушки на старинных картинах итальянских мастеров. Я знаю, что её зовут Симона Синьоре; я никогда не видел картин, в которых она снималась; я не знаком с ней, но я знаю, что сейчас подойду к ней, стараясь не вспугнуть голубей, и скажу две-три фразы — просто так, всё равно какие две-три фразы, чтобы она повернулась ко мне. Это был счастливый день. И всякий раз, когда я вспоминаю его, передо мной возникают светлые волосы, блики солнца, голуби и Симона в то самое мгновение, когда она взглянула на меня и поняла, что я иду к ней».
Любовь вспыхнула между ними как сухой порох, к которому поднесли спичку. Четыре дня напролёт они гуляли по городу, сидели в маленьких бистро за бокалом лёгкого белого вина и не могли наговориться, как будто были знакомы всю жизнь. На пятый день Монтан сделал ей предложение. «Сердце мое разрывалось на части. Надо было особенно сильно любить, чтобы ринуться в это удивительное путешествие», — вспоминала Симона. И она решилась: в один день объяснилась с мужем и, забрав маленькую дочку Катрин, переехала в квартиру Монтана на площади Дофин.
«ДИНАМИТ НА СЦЕНЕ»
Семейная жизнь напоминала сказку. Симона буквально растворилась в любимом муже: чтобы быть всё время рядом, она решила оставить кино, чтобы у её Иво всегда был вкусный обед и чистая накрахмаленная рубашка. Всё свободное время она проводила за кулисами сцены, на которой выступал Ив. Она пристрастилась к вязанию, и шею Ива Монтана на гастролях всегда укутывал красивый шарф, связанный её заботливыми руками.
По иронии судьбы Монтан не только был тёзкой первого мужа Синьоре (того тоже звали Ив), но даже родился с ним в один день. На этом сходство между ними заканчивалось. За страстный темперамент и вспыльчивый характер Монтан получил прозвище «динамит на сцене». Он происходил из бедной итальянской семьи, в которой было принято громко выяснять отношения. Даже псевдоним «Монтан» он взял себе в память о детстве в далёкой деревушке Монсуммано, когда мать звала его из окна: «Ivo monta!», что по-итальянски означало «Иво, поднимайся!»
Популярность Монтана росла с каждым днём. Талантом молодого шансонье восхищались такие мировые знаменитости, как Марлен Дитрих, Ингрид Бергман, Фрэнк Синатра. Рецензии в газетах пестрели восторженными отзывами: «Когда поёт Монтан, чувствуешь, как стучит его сердце». Громко стучало и сердце Симоны, всегда сидевшей на его концертах в восьмом ряду.
В одном из интервью Симона Синьоре как-то призналась: «В Париже Монтан был Монтаном, я была я, и мы были мужем и женой. В Москве я была женой Монтана, в Нью-Йорке перед первым концертом к нему относились только как к мужу известной актрисы. А нам очень нравилось любить друг друга, что мы и делали...»
БУЛЬВАР САНСЕТ
Гром грянул, когда Симону Синьоре выдвинули на премию «Оскар» вместе с Элизабет Тейлор, Кэтрин Хепбёрн и Одри Хепбёрн. Победила Симона. Она была счастлива! На церемонии вручения пел Ив, не отрывая от жены влюблённых глаз, мировые знаменитости аплодировали ей, и шампанское лилось рекой. И лишь одна пара глаз из зрительного зала наблюдала за происходящим с завистью и тоской. Это была Мэрилин Монро. «У неё и «Оскар», и Ив. Она умная. У неё всё. А я?!» — напишет Мэрилин в своём дневнике. И начнёт действовать. Эта женщина всегда добивалась того, чего хотела. Сначала обе супружеские пары, Ив с Симоной и Мэрилин с Артуром Миллером, «случайно» поселятся рядом, в бунгало номер 20 и 21 на знаменитом бульваре Сансет. Подписав контракт на участие в фильме «Давай займемся любовью», Монро поставила жёсткое условие: «Своим партнёром я хочу видеть только Монтана!»
Продюсеры не возражали, Монтан был польщён таким вниманием, а наивная Симона только радовалась перспективам, которые сулила мужу эта роль... Когда Монро впервые «по-соседски» зашла к Монтанам, чтобы обсудить сценарий, она весь вечер промолчала, улыбаясь своей фирменной «детской» улыбкой, и не сводила с Ива глаз. Вскоре эти ночные посиделки вошли в привычку, а ещё через некоторое время Симона улетела в Италию на съёмки. По делам в Нью-Йорк уехал и Артур Миллер. Мэрилин и Ив остались вдвоём.
Любовники не скрывали своих эмоций, и уже через несколько дней гостиничный персонал был в курсе происходящего. А когда не вовремя вернувшийся Миллер застал парочку прямо в постели, роман получил огласку. Откровенные фото и скандальные заголовки газет очень быстро долетели через океан к Синьоре. Сказать, что для неё это известие стало шоком, — значит, не сказать ничего... Да, Ив Монтан найдёт в себе силы расстаться с Монро и вернуться в Париж, но спустя много лет он откровенно напишет: «И всё же это было прекрасно, и это было безысходно. Ни разу, ни на один миг не возникало у меня желания порвать с женой. Но если бы Симона хлопнула дверью, я бы...»
КОГДА СЕРДЦЕ РАЗБИТО
Она не хлопнула дверью и даже не выставила за порог его чемодан. Она просто перебила в доме всю посуду, вспомнила все самые грязные французские ругательства, которые только знала, и... замолчала, закрывшись в спальне с бутылкой виски. «Это было ужасно, — вспоминал позже Монтан. — Потом всё улеглось. Но только внешне. Я видел, что она разбита, глубоко опечалена сознанием того, что десять потрясающих лет, которые мы прожили вместе, оказались омрачены. Я раскаивался»... Конечно, она простила его, ведь «не отрекаются любя». И до конца своих дней больше никогда не возвращалась к этой теме. На нескромные просьбы журналистов прокомментировать измену мужа всегда отвечала с горькой усмешкой: «А что бы вы стали делать, окажись с вами рядом Мэрилин Монро?»
Говорят, время лечит, но даже оно не в силах излечить, когда разбито сердце... Симона по-прежнему отчаянно любила своего Иво, вязала ему тёплые шарфы и пуловеры, поддерживала во всём, но что-то внутри неё сломалось. Безвозвратно. Она долго старалась держать себя в форме, продолжала сниматься в кино, занималась общественной деятельностью, но делала все это скорее по инерции, через силу. И, в отличие от мужчин, алкоголь не подводил её ни разу. Постепенно от прежней Симоны Синьоре не осталось почти ничего. Из зеркала на неё глядела чудовищно располневшая женщина с
потерянным лицом и печальными глазами.
Незадолго до смерти Синьоре призналась своей подруге: «Если бы ты знала, как я люблю его, этого парня... Жизнь без него — пустота». Они прожили с Монтаном почти как в русских сказках «тридцать лет и три года».
После её кончины он не «затосковал навеки», как пишут в дамских романах, и не оставил своей карьеры. Напротив, продолжал петь своим проникновенным голосом о Париже, снимался в кино, заводил мимолетные романы и даже стал отцом в 67 лет: молоденькая секретарша Кароль Амьель родила ему сына Валентина, в котором он до последнего часа не чаял души. И всё-таки... Однажды кто-то из журналистов задал вопрос: «Что в вашей жизни не сбылось?» — «Я хотел умереть раньше Симоны», — не задумываясь, ответил Монтан. И попытался спрятать в беспомощной улыбке свои слёзы.
|
Комментариев нет:
Отправить комментарий